Илона Романова - Иллюзия обмана
— Интересно, что он тут делал?
— Не знаю, сир. Однако, очевидцы говорят, что на спине он нёс громадного чёрного кота. Полагаю, что это досужие враки, но вы велели докладывать о любых странностях…
— Отчего же мне не сообщили сразу? — в голосе "Цервемзы" зазвучал гневный металл.
— Мы решили проследить… — рассудительный тон осведомителя из спокойного стал робким.
— Ну-ну… Упустили вы его. За это придётся расплатиться! — он хлопнул в ладоши.
На пороге появились солдаты…
IX
Оставалось ещё одно дело. Колдун вызвал к себе камердинера. Долго и внимательно смотрел ему в глаза. Едва заметно щёлкал пальцами. И беззвучно шевелил губами. Слуга сдался не сразу, но, в конце концов, чары на него подействовали.
— Ты странно себя ведёшь, — заявил Старик. — Объяснись!
Лакей побледнел. Ссутулился. И тихо проговорил:
— Со вчерашнего дня вы сильно изменились, сир. И я даже знаю почему…
Грейф Нюд налил себе вина и небрежно произнёс:
— Почему же?
— Я всё знаю. Как погиб Законный Император. И про зеркало тоже… Я видел не всё, но этого было вполне достаточно, чтобы понять.
— Почему не сказал сразу?
— Я думал, так надо…
— Похвально! — одобрил Правитель. — Кто-нибудь ещё знает?
— Нет… сир! — дрожа, произнёс камердинер.
— Отлично! Не бойся. Огненное зелье тебе не грозит. Если, конечно, ты согласишься изображать моего Советника. Ну, то есть меня самого, — странно хихикнул Грейф Нюд.
— Это большая честь для меня…
— Тогда давай-ка выпьем хорошего винца, а потом свяжем ветки. И раз уж ты почти что я сам, занимай-ка моё кресло!
Слуга испуганно сел на самый край. Волшебство волшебством, а страх — страхом…
Колдун взял два кубка. Налил оба почти до краёв:
— Выбирай!
Слуга осторожно протянул руку к тому, что стоял ближе к господину. Грейф Нюд взял второй и приветственно поднял его:
— До дна! — и осушил свой.
Камердинер последовал его примеру:
— Чýдное вино! — сказал он, с сожалением заглянув в пустой кубок. — И чуднóе…
Он рухнул, не договорив. Колдун склонился над умирающим и прошептал ему в ухо:
— Со слугами ветки не связывают. Ими повелевают! Но своё обещание я сдержал. Быстрый яд всё-таки лучше огненного зелья…
Собираясь ко сну, Правитель собрал всех слуг. Двоих отослал похоронить своего камердинера, у которого внезапно остановилось сердце. Остальных внимательно оглядел. Выбрал одного:
— С этого дня будешь мне прислуживать…
"Всё! Ближайшие дни — никакого волшебства!" — думал Колдун, засыпая.
О том, что Кайниол не появился, он так и не вспомнил.
БЛИЗНЕЦЫ
I
Несмотря на давнишнюю дружбу, Волшебник так и не научился определять, слушает его Художник, или полностью ушёл в работу. Вот и сейчас: один взволнованно, ходил по комнате и говорил, другой — что-то увлечённо рисовал на большом листе. Такая картина разворачивалась в одной из верхних комнат "Гладиолуса" с завидным постоянством. Нынешняя отличалась от прочих, лишь тем, что Кинранст двигался на удивление аккуратно и ничего вокруг не ронял. Очевидно, день был какой-то особенный.
— Представляешь… Сегодня утром Римэ ни с того ни с сего заявила, мол, пора мне идти… Я и ответить ничего не успел, как она исчезла, — Волшебник двигался быстро, а говорил медленно. — Одного не могу понять…Как она умудрилась скрыть свои настоящие сроки?
— Женщина… Да ещё и Прорицательница… — невнятно промычал Художник, покусывая кончик карандаша и слегка отодвигаясь от мольберта. — Ей виднее…
Кинранст становился. Рассеянно посмотрел на друга. Махнул рукой и снова принялся вышагивать туда-сюда.
— Вроде, мы почти не разлучались… Ну, я и думал, что время ещё есть. Отправил бы её в безопасное место…
— Куда? — задумчиво поинтересовался брат Мренд, потянувшись за ластиком. — Ты знаешь более надёжные места, чем Амграмана и Тильецад?
— Ну… может быть… в Цагрину или Тропорс, а ещё лучше… в Мерцающие Проходы. По идее, Римэ должна была там укрыться с самого начала. Да куда там… Ты же её знаешь. "Только с тобой!" — и всё тут! — Волшебник довольно похоже изобразил тон жены. — И, главное, никаких доводов слышать не хотела. Хоть заколдовывай её, в самом деле!
— Ага! Ну и заколдовал бы, — хмыкнул Художник. — Можно подумать, что она от этого более покладистой стала бы. А вот, что-то я не замечал, что всякие магические эксперименты над Римэ сильно прибавляли ей здоровья. Скорее наоборот. Если ей было спокойнее рядом с тобой, хотя тут я её категорически не понимаю, так и славно!
— Тебе легко говорить! Сидишь всю жизнь холостяком.
— Может быть… может быть… — отрешённо пробормотал брат Мренд, что-то растушёвывая прямо пальцем, и без того уже чёрным, и вдруг неожиданно сменил тему. — Слушай, я давно хотел тебя спросить: у нас в Сударбе всяких магов, колдунов и ведунов больше, чем рыбы в Еанокском море, да и мастера есть гораздо сильнее тебя, а Волшебник — именно ты?
Кинранст снова притормозил. Однако понять есть в словах друга подвох не смог. Карандаш с шелестом носился по бумаге. Казалось, Художник совсем забыл о том, что в комнате кто-то есть. Только лукавая улыбка говорила, что он ждёт ответа. Кинранст пожал плечами и с некоторым раздражением ответил:
— Не знаю! Если ты помнишь, я вообще-то всегда был не просто Волшебник, а ещё и Одинокий. И не потому, что тогда у меня не было вообще никого, а потому, что все остальные давно вошли в Конвентус, — заметив, что брат Мренд тихо хихикает, он совершенно растерялся и, наконец-то, уронил какой-то подсвечник. — Да к чему ты клонишь-то?
— К тому, что у меня совершено бестолковый друг… Ты понимаешь, куда она отправилась?
— Ну-у… — на пол полетела табуретка, задетая полой балахона. — Понимаю, конечно… Но, всё равно, волнуюсь… Я уже столько раз терял Римэ, что это стало, как привычная боль… А тут она не одна, да и времена нынче не самые спокойные для того, чтобы рожать.
— Это ты верно подметил, только ведь дети лучше нас знают дни, когда им нужно придти в мир. И потом… После того, как наши женщины получили Великие Дары, им открылась дорога к Светящимся Водам. Не знаю, какие силы там действуют, но ни одно зло не может коснуться ни рожениц, ни малышей. Так что… всё будет хорошо, — Художник отложил карандаши и встал. — Схожу-ка я вниз за вином. Подожди, я скоро!
II
Злосчастное скоро затянулось надолго… Кинранст ещё немного пошарахался из угла в угол, не замечая производимых разрушений. Наконец, без сил плюхнулся в кресло прямо на что-то твёрдое. Ойкнув, он вытащил из-под себя знаменитую папку. Некогда превосходный кожаный переплёт носил на себе следы многих передряг, из которых неосторожность разных рассеянных волшебников была самым малым злом. Шелковистая поверхность была потёрта. Латунные заклёпки и замок — потускнели.
