Стивен Эриксон - Охотники за Костями
— За мной следят.
— Это ты уже врал.
— Они хотят меня убить.
— Зачем? Лучше посидеть и подождать, пока ты сам не окочуришься.
— Они нетерпеливы.
— Снова спрошу — зачем?
— Он не хотят, чтобы я добрался до него. То есть до Тайскренна. Все дело в Тайскренне, запертом в Замке. Они принесли кирпичи, но раствор замешивает он сам. Я хочу поговорить, они не позволят. Убьют, едва я попытаюсь. — Он дико взмахнул рукой. — Вот сейчас выйду и пойду на Ступени — и я покойник.
— Банашар, что тебя убьет — так это твоя клятая тайна. Она тебя уже убивает.
— Она меня прокляла.
— Тайна?
— Нет, разумеется. Д'рек. У меня Червь в мозгу, в кишках, он жрет и сосет изнутри. Так что там за история?
Бравый Зуб поскреб щетину на шее и откинулся на скамье. — Морпех Ябеда. Плевать на имя, с каким он пришел. Я нарек его Ябедой. Подходит. Всегда мои клички подходят. Он крутой парень, способный выживать — и уже доказал это. Второго звать Гентур. Канезец, верно — он не из моих. Так вот, они оказались в море после битвы с флотом серокожих. Оказались на Плавучем Авалю, а там тоже заваруха оказалась. Похоже, те серокожие варвары тоже присмотрели себе Плавучий Авалю. Так там жили Тисте Анди, и плюнуть никто не успел, как началась большая битва между ними и варварами. Жуткая. Затем Ябеда и другие дрались на стороне Анди вместе с каким-то Скитальцем. Короче говоря, Скиталец приказал им уходить, сам — де разберется с варварами и остальные ему как помеха. Они так и сделали. То есть ушли. Только начался клятый ураган и их выкинуло на атолл, где они сидели месяцами, грызя устриц и цедя кокосовое молочко. — Бравый Зуб потянулся за кружкой. — Так говорил Ябеда, пока был трезвый. Сейчас уже не трезвый. Этот Скиталец, вот он меня интересует… что-то знакомое, как его Ябеда живописует, как он дрался — всех мигом перебил даже не вспотев. Плохо, что он не с ними.
Банашар пялился на грузного собеседника. О чем он там? Все несет и несет что-то… Скитания? Перебои? Ябеды и драки с варварами. Совсем бухой. Бухой и дурной. — Ну-ка, расскажь еще раз.
— Уже.
— Что там насчет Тисте Анди? Их перебьют…
— Нет, не перебьют. Видишь самого высокого, длинные белые волосы? Его звать Нимандер Голит. А красавица рядом — Фаэд, его старшая дочь. Все они родичи, кузены и кузины, но Нимандер главный, потому что старший. Нимандер говорит, он первенец Сына.
— Что?
— Сына Тьмы, Банашар. Знаешь такого? Это Аномандер Рейк. Погляди, они все выводок Рейка — внучкИ по большей, кроме Нимандера, который некоторым отец. Но не всем. Ну, если кто-то и затаил ненависть к иноземцам — ты думаешь, есть такой реально тупой, чтобы нападать на щенка Аномандера Рейка?
Банашар повернулся и косо взглянул на сидящих. Заморгал и потряс головой. — Только если самоубийца.
— Точно. Ты все еще что-то соображаешь, верно?
— Так если Аномандер отец Нимандера, кто ему мать?
— Да, ты еще не ослеп. Видишь кое-что? Разные матери у них. И одна из матерей не Тисте Анди была. Погляди на Фаэд…
— Я вижу один затылок.
— И что? Я ее видел, и задал себе тот же вопрос.
— Какой?
— "Кто же была твоя мать?"
— Моя?
— А она улыбнулась — и я почти что умер, Банашар. Почти что. Кровь в мозгах вскипела, почти что наружу пошла. Тогда бы умер точно. Но она мне сказала, и это не андийское имя было, и по виду видно, что она наполовину человек, но опять — таки, кто может реально судить? Не я.
— Так как там было имя?
— Леди Зависть, которая порвала с самим Аномандером Рейком и отомстила, взяв в любовники его сына. Круто, а? Ну, если она такова, как дочка, с такой улыбкой… да, зависть — слово подходящее для любой женщины на свете. Боги… Эй, Банашар, что не так? Тебя что, затошнило вдруг? И эль не плох, не такой, как прошлой ночью, это так. Смотри, если задумал заполнить тарелку, то тарелок тут нет. Понял? А доски на полу кривые — я поскользнусь и ногу ушибу, и стану очень печальным. Ради Худа, человече, подыши поглубже!
* * *Опершись на перекошенную, покрытую пятнами барную стойку в пятнадцати шагах от них, человек, которого Банашар нарек Иноземцем, поглаживал флягу с "Малазским темным". К этому напитку он пристрастился, невзирая на стоимость. Он слышал бестолковые препирательства бывшего жреца и старшего сержанта за столом позади. Последнее время они часто так. В другую ночь Иноземец подумал бы: а не сесть ли к ним, насладиться интересным, хотя обыкновенно грустным, представлением?
Но не сейчас.
Не с НИМИ, сидящими вон там.
Надо подумать, и подумать крепко. Нужно принять решение; он с трепетом страха ощутил, что решение это изменит его судьбу.
— Щуп, не подашь ли еще темного?
* * *Карака "Топленая Крыса", казалось, страстно желает оторваться от пирса, что на южной стороне реки — отлив мягко тянул ее за собой. Покрытая царапинами обшивка, свежая краска, необычная косая оснастка и большое рулевое весло на корме — все это притягивало внимание немногочисленных моряков и рыбаков, забредавших сюда в последние дни. "Это раздражает", думал капитан, "однако Опонны все еще мило улыбаются — двумя устами — и вскоре мы будем далеко. Наконец-то. Прочь от проклятого города, чем скорее, тем лучше".
Первый помощник Чешуя лежал, скорчившись, на палубе, все еще страдая от синяков и ссадин, полученных в пьяной толпе. Уклончивый взор капитана скользнул по нему лишь на миг. Они причалили, набили трюмы, Мыш сидит в своем громоздком "гнезде" — человек этот безумен, словно белка со сломанным хвостом! — и все выглядит спокойным. Таким спокойным, что нервы капитана ходят ходуном.
Дело не только в лихорадке злобы, поразившей почти всех в клятом городе — все эти ядовитые слухи о измене и убийствах на Семиградье, неофициальный погром виканов — дело еще в кое-чем.
Почесав стерню на бритом темечке, Картерон Сухарь поворотился и устремил взор на замок Обманщика. Разумеется, почти все окна темные. Огонек в домике у верха Ступеней — это должен быть Люббен, горбатый хранитель. Наверное, ходит взад и вперед — как всегда, когда Замок навещают нежеланные гости. Конечно, все гости нежеланны, хотя новый кулак, прибывший месяц назад, этот Араган — он бывал здесь прежде и знает, как лучше себя вести. То есть держаться незаметно и не поднимать голову над парапетом. "Как знать? Может, Араган сейчас пьет с Люббеном".
Незваные гости… Вроде Верховного Мага Тайскренна. Давным-давно Картерон Сухарь слишком часто общался с этим змеем, стараясь не совершить ничего, о чем пришлось бы жалеть. "Не мне. Императору, наверное. Определенно самому Тайскренну. Но не мне". Хотелось бы ему оказаться наедине с ним. На один миг. Все, что нужно. Руки на тощую шею, проворот, рывок. И все дела. Просто. Нет проблемы.
