Память льда - Эриксон Стивен

— Я что-то не понимаю.

— А ты в следующий раз спроси у самого Риза. Может, он объяснит тебе более доходчиво.

Стены до сих пор сохраняли запах гари. На коврах и покрывалах темнели бурые пятна — свидетельства убийства жрецов и послушников. Чувствовалось, что их лишали жизни везде, где только заставали. Бойня вершилась повсюду: в храмовом зале и коридорах, в кельях и кладовых.

«Интересно, приятно ли Худу, что его детей убивали прямо в храме, воздвигнутом в его честь?» — подумал Колл.

Казалось, осквернить место, посвященное смерти, не так-то легко. Магическая сила и сейчас еще ощущалась вокруг: холодная, безразличная ко всему. Колл улавливал ее потоки, сидя на каменной скамье возле помещения, служившего усыпальницей.

Мурильо расхаживал по коридору, то попадая в поле зрения Колла, то вновь исчезая. Где-то внутри, в святилище, Рыцарь Смерти готовил место для Мхиби. Прошло уже немало времени с тех пор, как избранник Худа вошел внутрь и тяжелые двери сами собой закрылись за ним.

— Он вообще не выпускает из рук мечи, — произнес Колл, когда Мурильо был почти рядом.

Его товарищ замедлил шаг и повернул голову:

— Ну и что?

— А ты попробуй с мечами в руках застелить постель. Так всю ночь можно провозиться.

Тревога Колла была вполне обоснованной. Она передалась и Мурильо, который попытался обратить все в шутку:

— Забавное зрелище. Я бы не отказался взглянуть.

— Лично я не вижу в этом ничего забавного. Представь, как неудобно что-либо делать с прилипшими к рукам мечами.

Мурильо хотел что-то сказать, но передумал и ограничился лишь негромким ругательством, возобновив свои хождения по коридору.

Пять дней назад они внесли Мхиби в храм и разместили в келье, которую прежде занимал один из старших жрецов. Повозку свою они разгрузили, перетащив мешки и бочки в погреб. Тамошние пол и стены были липкими от пролитого вина. Под ногами хрустели бесчисленные черепки разбитых глиняных кувшинов, а воздух до сих пор хранил дурманящий аромат. Он насквозь пропитал принесенную сюда провизию, которая приобрела привкус спиртного. Коллу это напомнило не лучший период его жизни: почти два года беспробудного пьянства. Друзья тогда советовали ему бороться с жизненными обстоятельствами, однако он, устав от борьбы, поддался жалости к собственной персоне, топя свое горе в вине и эле. Выкарабкавшись из ямы и восстановив свое доброе имя, Колл посчитал, что тот горький пьяница остался на дне. Между тем жизнь делает иной раз странные повороты, и прошлое, о котором не хочется вспоминать, вдруг оживает и завладевает нашим вниманием.

Неожиданно для Колла храм Худа оказался местом, заставившим его обратить мысленный взор внутрь себя. Это напоминало глубокую воронку в песке, яму с зыбкими краями, на дне которой притаилась паучиха, готовая его сожрать. Попытки самоанализа закончились плачевно: вместе с воспоминаниями о днях беспробудного пьянства в душе даруджистанского сановника проснулся безотчетный страх, который теперь обволакивал его со всех сторон.

Мурильо снова появился в поле его зрения.

— «И слепо пляшет муравей», — нараспев произнес Колл.

— Что?! Какой еще муравей? — изумился щеголь.

— Это строчка из детского стишка. Помнишь его?

— Ты, никак, совсем рехнулся?

— Пока еще нет. Во всяком случае, мне так не кажется.

— А мне кажется, дружище. Когда у человека сносит крышу, сам он обычно этого не замечает.

Мурильо двинулся дальше.

«Мир незримо вращается вокруг нас. Слепые пляшут, двигаясь кругами. От себя не убежишь. Яркие ночные сны тускнеют при свете дня. Все в равной степени опасно… Как звали того проклятого поэта? Малесин Злопамятный. Он вроде бы утверждал, что сам был сиротой. И написал чуть ли не тысячу рифмованных страшилок, желая посильнее напугать детей. Однажды в Даруджистане толпа возмущенных горожан пыталась насмерть забить его камнями. Но говорят, он все-таки выжил. Это было много лет тому назад. Мстительного литератора давно уже нет, а стихи его остались. Ребятишки играют и с удовольствием распевают песенки-считалочки… Зловещее наследие, по правде говоря».

Колл тряхнул головой, прогоняя назойливые мысли, и тут же угодил в новую ловушку воспоминаний. Ему вспомнилась его бывшая жена, госпожа Симтал, из-за которой он, собственно говоря, и покатился по наклонной плоскости. Подкупив влиятельных сановников (причем кое с кем из них расплатившись собственным телом), Симтал без зазрения совести объявила мужа умершим, а сама завладела его особняком и состоянием. Незадолго до этого она объявила Коллу, что беременна. Конечно, у него имелись основания усомниться в правдивости ее слов. Симтал владела ложью с тем же искусством, с каким наемные убийцы владеют кинжалом. Так или иначе, никакого официального объявления о рождении наследника не было. Правильнее сказать, Колл ничего об этом не слышал, ибо в те дни он пил так, что едва отличал день от ночи. Но его друзья наверняка должны об этом знать. Допустим, тогда они его щадили… А сейчас?

Колл едва дождался очередного появления Мурильо в коридоре.

— Постой! — окликнул он друга.

— Ну, что еще? Решил показать мне жука, опрокинувшегося на спину? Или червяка, прогрызшего дыру?

— Нет. Я хочу тебя кое о чем спросить.

— Давай спрашивай.

— Скажи, ты слышал что-нибудь о ребенке, родившемся у Симтал?

Мурильо нахмурился:

— По-моему, Колл, ты выбрал неподходящее место для таких вопросов.

— Я задаю тебе этот вопрос там, где он пришел мне в голову.

— Вряд ли ты готов…

— Не тебе судить об этом, Мурильо! Худ тебя побери, я уже несколько месяцев заседаю в Совете Даруджистана. Значит, решать государственные вопросы я готов, а узнать о своем ребенке — нет? Что за чушь?

— Ладно, я отвечу. Но учти: достоверных сведений нет. Одни лишь слухи.

— Только не ври мне!

— И не собираюсь. По официальной версии, храбрый и благородный Колл погиб, а «безутешная вдова» Симтал несколько месяцев не появлялась на публике. Еще бы, она оплакивала мужа, хотя все догадывались…

— Я знаю, о чем все догадывались. Итак, на какое-то время Симтал скрылась от посторонних глаз. Продолжай.

— Вообще-то, мы думали, что она ведет закулисную игру, дабы упрочить свое положение. Раллик следил за нею. По крайней мере, старался держать ее в поле зрения. Он наверняка знает больше моего.

— Мурильо, и ты хочешь, чтобы я поверил, будто вы с ним никогда не обсуждали, что Симтал замышляет или как она выглядит?

— Ну подумай сам: много ли Раллик в этом понимает? Он же профессиональный убийца.

— Уж наверняка он знает, что если у женщины вдруг начинает расти живот и наливаться грудь, причина не в том, что она объелась дынями! Или на даруджистанских улицах ему никогда не встречались беременные?

— Не язви, Колл. Говорю тебе: Раллик не был до конца уверен.

— Конечно, Симтал та еще хитрюга. Она вполне могла подстроить все так, что ребенок якобы родился не у нее, а у кого-то из служанок.

— Раллик ни о чем таком не заикался.

— И это — наблюдательный профессиональный убийца, привыкший подмечать каждую мелочь? Скажешь, и ты тоже никогда не задавался этим вопросом?

— Изволь! — не выдержал Мурильо. — Я изложу тебе свои соображения. Мне кажется, Симтал родила ребенка и кому-то отдала на воспитание. Отказываться от него ей было невыгодно. Думаю, она полагала, что рано или поздно ребенок пригодится: его можно объявить законным наследником, устроить выгодный брак, да мало ли. Сама Симтал вышла из низов и тщательно скрывала свое прошлое. Никто ничего не слышал ни о ее родственниках, ни о прежних друзьях. Даже ты. Скорее всего, она воспользовалась старыми связями и отправила малыша туда, где никому не придет в голову его искать.

— Сейчас ему уже почти три, — прислоняясь к холодной стене, простонал Колл и закрыл глаза. — Три года… Немалый срок.

— Да, пожалуй. Но все это время не было никакого способа найти…

— Вам всего-то и нужна была моя кровь. И тогда Барук…