Александра Верёвкина - Осколки вечности
Через неизвестное количество минут усиленные металлическим эхом вопли Мердока остались далеко позади. Я смогла наконец продохнуть, немного успокоиться и составить приблизительный набросок проделанного маршрута. Проползла три развилки, принимая преимущественно левое направление, что отдалило меня от той жуткой комнаты с крысами. Интересно, на какое расстояние? И где мы вообще находимся? Если вспомнить те железные двери с окошками посредине, решетки на окнах и висящие на цепях койки…тюрьма? Или психиатрическая лечебница. В любом случае заброшенная лет десять назад. Значит…
'Думай же! Думай', - отчаянно поторопила я тягостный для воспаленного мозга мыслительный процесс. 'План эвакуации!'.
Гениально! Когда срывала с крюков достояние дровосека, краем глаза наткнулась на висящую чуть левее поэтажную схему здания. Отсутствие непрерывного источника света, разумеется, несколько подпортило точное воссоздание в памяти всех деталей, но, как говорится, на безрыбье…
Забившись в самый глухой угол бесконечно петляющей шахты, я зажмурилась и постаралась четко изобразить в голове рисунок из выцветших стрелок, линий и сокращенных надписей. Котельная находилась в левом нижнем углу, над ней шел прерывистый ряд полосок, складывающийся в крохотные прямоугольники с цифровыми обозначениями. Тюремные камеры или же палаты. Комната, в которой я очнулась, была последней по коридору, следовательно…Вероятно, сейчас подо мной расположилась столовая, что подтвердилось буквально через десяток ярдов по-пластунски. Бесстрастное вентиляционное отверстие, заложенное той же узорчатой решеткой, отразило унылую картину внизу. Вереница ровных, выставленных будто по линейке, деревянных столов с обшарпанными скамьями утопали под слоями вековой пыли. Изнемогая от боли в пояснице, я поползла дальше, наткнулась на еще один защитный люк с расхлябанными пазами, опасливо оглянулась назад и решительно собрала волю в кулак. Необходимо спускаться, как услужливо подсказало мне усердно работающее в таких случаях чутье.
По возможности бесшумно поддела пальцами дребезжащий в родном углублении экран, потянула его на себя и, приложив похвальное усилие, с грохотом сдернула с места. Шум поднялся невообразимый. Сначала мне даже показалось, что Волмонд умудрился-таки забраться в шахту и остервенело несется вперед по моему свежему следу, однако стоило отставить неподъемную железную махину в сторону, вокруг вновь воцарилась мертвая тишина. Что успокаивало расшалившиеся нервишки и радовало одновременно.
Высота потолков исправительного учреждения (я с детства до одури боюсь психиатрических клиник, поэтому остановилась на мнении о том, что вокруг простилаются арестантские казематы) близилась к пятиметровой отметке, поэтому просто сигануть вниз не вышло. Впрочем, трусливые посиделки на пятой точке мне так же не импонировали, поэтому пришлось наступить на горло собственным страхам, свесить ноги на край и медленно, удерживаясь на вытянутых нетренированных руках, погружаться в неизвестность. Если бы не дурацкие игры воображения, я вполне удачно спрыгнула бы на пол, а так… Не обладая завидными Майнеровскими навыками по части сумеречного зрения, я умудрилась не различить находящуюся прямо под люком кухонную стойку для раздачи и, когда вытянутые на ступнях пальцы коснулись твердой поверхности, реалистично представила, как холодные и склизкие клешни генерала вплетаются в мою лодыжку, как тянут на себя босую ногу, одну, затем вторую…Я завопила, задергалась, будто в конвульсиях, хаотично замолотила нижними конечностями в воздухе и в истерике шмякнулась оземь, потому что хлипкие ручонки не справились с непомерной нагрузкой. Приземление получилось весьма жестким, хоть и без лишних травм. На сгребание костей в кучу я потратила минуты две, после чего подскочила над полом и, прихрамывая, сайгаком ринулась вглубь служебных помещений поваров на поиски подходящего оружия.
Покосившиеся прилавки, морозильные камеры размером с мою спальню, монструозные газовые плиты с выдранными горелками, промышленные духовые печи. Под стать обстановке оказалась и кухонная утварь. Например, половником легко можно заколачивать гвозди в условиях кризиса, а из проржавелой терки соорудить комфортабельное жилище для соседского пса породы лабрадор. На долю секунды я представила себя героиней сказки, которой довелось забрести в гости к агрессивно рычащим великанам. На мой взгляд, именно так и должна выглядеть кухня уважающегося себя переростка. Жаль только, ножей в здешних дебрях не обнаружилось, хотя подобранный у исполинской раковины молоток для отбивки мяса подивился мне находкой куда более ценной. Не говоря уж о пожелтевшей книжице с волнистыми от влаги листами и заголовком 'Инструкция по технике безопасности', где на последних страницах разместился четкий план этажа с обозначенным жирным красным крестом выходом. Фортуна, наконец, соблаговолила потешить мою персону изменчивым вниманием! В тот же миг, прижимая к сердцу несметные по теперешним временам сокровища, я резко повернулась на носочках и…некорректно вписалась носом в чей-то вытянутый кулак. Сохранить вертикальное положение не получилось. Пошатнувшись, я отступила на шаг назад, неряшливо побросала находки, — очевидно, для более звучного падения, — и расстелилась по грязном кафельном полу. Во рту моментально обосновался непередаваемо гадкий вкус металла и соли, из глаз вслед за искрами посыпались красные огоньки, чем-то напоминающие зажженный бенгальский стержень, к ним присоединились мерцающие круги с роем сетчатых черных ос на подхвате. Уши обдало колокольным звоном, а после заложило мерным гудением.
— Вставай! — гаркнул безбожный голос над головой, принадлежащий агрессивно настроенному немцу. Я не подчинилась. Не могла подчиниться. — Ах ты… — дальнейший поток ругательств и оскорблений приводить считаю излишним. Изысканный лексикон нациста не нуждался в представлении. Лаконично, доступно, грязно и неизменно отвратительно. Однако основная угроза притаилась отнюдь не в эвфемизмах Охотника. Удар ботинком в живот явился началом бесконечной пытки истовой болью. Я жалостливо ползала по кухне, стремясь увернуться от рук и ног озверевшего вампира, елозила спиной по полу, моля о снисхождении, укрывала ладонями зареванное лицо, сворачивалась в беззащитный комок перед ощеренной пастью близящейся смерти и отстранено гадала, когда же все закончится. Продержусь ли я следующие шестьдесят секунд в этом кромешном аду или сдамся без боя. Брошу Джея и дрянного шута Лео? Так и не попрощаюсь с родителями, Рейчел, Сарой, Киви?
