. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)
-- Как пожелаешь, слуга Мубаррада.
Тень арки поглотила их, и они снова вышли на свет уже по ту сторону стены. Во внутреннем дворе крепости воинов было еще больше; Острон с любопытством посмотрел, как группа бойцов тренируется с ятаганами в дальнем конце.
Наконец двери крепости распахнулись перед ними; внутри царил приятный мрак, а под ногами оказались красные ковровые дорожки. Миновав небольшое помещение с гобеленами на стенах, Муджалед вошел в огромный холл и остановился. Их встречали.
Все здесь было из камня: пол, стены, даже потолок, и круглые колонны рядами высились по обе стороны, а на деревянных балках, соединяющих их, длинными сверкающими рядами висели мечи. Острон поднял голову и засмотрелся: столько оружия он не видел еще ни разу в жизни, все блестящее, остро наточенное, ни намека на ржавчину и пыль. Неужели кто-то каждый раз забирается на такую высоту, снимает их один за другим и чистит?.. А высота холла была немаленькой. На самом верху, под потолком, сквозь узкое оконце лился луч чистого света. Конечно, такого освещения было недостаточно, и на возвышениях, сложенных из того же белого камня, стояли металлические жаровни, в которых горел огонь.
Посреди зала был стол, настолько длинный, что за ним могло бы поместиться все племя Острона, наверное. А возле стола стоял человек.
Он был стар, и в его бороде не осталось ни единого темного волоса, а лицо избороздили глубокие морщины; над его левой бровью была большая родинка, бросавшаяся в глаза. Необычен этот человек был еще и тем, что не носил никакого головного убора, и тусклый свет скользил по его бритому затылку. На плечах старика лежал шелковый бишт, украшенный вышивкой.
-- Мир вам, -- сказал он.
-- Да пребудет с тобой Мубаррад, -- за всех ответил дядя Мансур и склонил голову в знаке уважения.
-- Мое имя Дакар Ат-Табарани, и я без малого полвека провел на стене Эль Хайрана, охраняя покой Саида, -- продолжал старец. -- Тейшарк обещает вам спокойствие и защиту, пока вы здесь, добрые люди. А теперь к делу, если изволите. Сегодня утром двое стражей вернулись в город и доложили, что одержимые прорвались в Саид и беснуются там, угрожая мирным племенам. Что вы можете рассказать мне об этом?
Слово снова взял дядя, подробно рассказав генералу о всех событиях прошедших двух недель. Тот внимательно слушал, покачивая головой.
Острону подумалось: везде старики, одни старики принимают решения, а старики зачастую чересчур осторожны и предпочитают выждать или отступать. Удивившись собственной мысли, он спешно отбросил ее как неуважительную: перед ним все-таки стоял человек, который столько лет воевал на стене Эль Хайрана, не просто какой-то там старейшина захудалого племени.
-- Пусть с вами будет благословение вашего бога, -- наконец промолвил Ат-Табарани, когда дядя Мансур закончил рассказ. -- Вы храбро поступили, явившись сюда и предупредив нас. Я уже отправил множество людей на запад для того, чтобы восстановить срединные посты, и несколько отрядов проверят южные пески до берега Харрод. Теперь вы вольны делать, что пожелаете, а если хотите остаться в городе -- мы с радостью примем новых жителей. Возможно, это не то, что вам нужно, но вы могли бы послужить Тейшарку в качестве стражей. Ступайте же. Муджалед, ты позаботишься о наших гостях.
-- Так точно, генерал, -- отозвался командир, вытянувшись по струнке.
Из крепости Острон уходил, чувствуя облегчение и радость. Этот человек не разочаровал его; собственно говоря, этот человек уже все решил еще до того, как они пришли к нему, и ни медлительным, ни трусом он явно не был.
-- Гостей в Тейшарке много не бывает, -- негромко сказал Муджалед, ведя своих спутников по светлым шумным улицам, -- но для них здесь есть заезжий двор. Туда я вас сейчас и отведу. Скорее всего, там никого нет, может быть, парочка марбудов-торговцев, но и они в последнее время почти не заходят так далеко на юг.
Остаток пути они шли молча; Халик присоединился к ним на площади, ведя обоих верблюдов, как ни в чем ни бывало. Наконец улицы стали гораздо уже и тише, и Муджалед отыскал длинное здание, сложенное из ракушечника. Он первым и вошел в ворота за низкую изгородь. У здания был опрятный, но не слишком жилой вид.
-- Если что-то будет нужно, можете обратиться к любому стражу в красном, -- сказал Муджалед. -- Возможно, еще увидимся.
Вскинув руку на прощанье, он ушел.
***
Солнце опускалось, испещрив город пятнами теней и багряными росчерками. В доме царила приятная прохлада и тишина, нарушаемая только шелестом листьев за окнами. Как и предполагал Муджалед, на постоялом дворе никого не было. Комнат здесь оказалось много, а на первом этаже был просторный зал с подушками для сиденья.
Вечерний свежий воздух свободно проникал сюда. Сафир к этому часу уже позаботилась об ужине; впервые за довольно долгое время на столе были даже финики и инжир. Не говоря уж о том, что вообще был стол.
Поначалу все молчали. Но все-таки мысли возвращались к одному вопросу, который волновал всех, -- кроме Халика, быть может, -- и первым его задал Адель.
-- Что вы теперь намерены делать, господин Мансур?
-- Хм, -- отозвался старик. -- Этот генерал показался мне мудрым и решительным человеком. Думаю, он наведет порядок, и скоро станет безопаснее.
-- То есть, вы покинете Тейшарк?
-- Не завтра, это уж точно, -- возразил дядя. -- А что ты сам думаешь, Адель? Ты намерен остаться здесь и снова стать стражем, верно?
-- Ну, я... -- тут носатый поймал на себе взгляд Сафир, ожегший его огнем; что он на самом деле хотел сказать, осталось неизвестным, он тут же переменился в лице и с готовностью кивнул: -- Да, я хотел бы остаться, но Сафир и наш брак...
Девушка фыркнула.
-- Пусть это не будет для тебя предлогом сбежать отсюда опять, -- насмешливо сказала она. -- Я теперь самостоятельная женщина, и никто за меня не может решать мою судьбу. Я остаюсь здесь, что бы ни собрались делать вы, -- новый выразительный взгляд на Острона.
Парень поежился. Он прекрасно понял на этот раз, что это означает. Сафир остается в Тейшарке! И Адель тоже. И она, между прочим, не сказала, что брак насовсем отменяется. А теперь еще и смотрит на него так, будто вдруг стала выше него на голову. Небось ждет, когда он скажет что-нибудь вроде "а мы пойдем на север, дядя"? Вот уж нет!
-- Я бы тоже хотел остаться здесь, дядя, -- невинным голосом сказал Острон. -- К тому же, сам генерал предложил нам стать стражами Эль Хайрана, почему бы нет. Я тут хотя бы смогу научиться прилично владеть мечом, ты сам всегда говорил, это пригодится.
Дядино лицо осталось невозмутимым; где-то за спиной Острона негромко рассмеялся Халик, куривший трубку у окна. Острон не растерялся, обернулся и добавил:
