Камли Брайт - Рождение Зверя
— Мам! — Вбежавшая в спальню пятнадцатилетняя девушка хотела что-то сказать, но тут же завертелась перед зеркалом, поворачиваясь то одним, то другим боком; затем быстро глянула на мать — снова на себя, и маленький, слегка вздернутый носик на круглом, с нежными, по-детски пухлыми щеками, личике поднялся еще на дюйм кверху. Амалия спрятала улыбку…
Дочь была ее выше и стройнее, но все же очень походила на мать: с такими же темными, слегка выпуклыми глазами, с темными волнистыми волосами.
— Мама, можно, я завтра возьму Лору?
— Бери, только… — Амалия строго подняла указательный палец.
— Я буду обращаться с ней ласково. — Девушка подставила щеку для поцелуя. — Спокойной ночи…
После ухода дочери Амалия хотела было продолжить свой критический осмотр, но вдруг отвернулась от зеркала и направилась к окну.
«Господи, что за глупость… Да и какая разница, появились у меня или не появились новые морщины…» — думала она, глядя на шевелившиеся от ветра могучие ветки.
Каштаны давно отцвели: вместо белых осыпавшихся «фонтанчиков» теперь зрели зеленые колючие ежики-орехи.
«Сколько же времени прошло… месяца четыре? Ну, не смешно ли: он, конечно, давно забыл… всего лишь небольшое приключение… Господи, и не отвлечься никак… А что, если…»
Когда-то у нее это получалось: зацепляешься за какую-нибудь деталь и потихоньку восстанавливаешь в памяти лицо человека. Сосредоточившись, Амалия попыталась вспомнить хоть что-нибудь… Нет… И все-таки странно: общаться несколько часов подряд с человеком и не запомнить ничего…
«Попробую еще раз…»
Итак, они медленно шли по аллее… остановились. Наверное, впервые за весь этот вечер он замолчал — Амалия подняла голову — и перестал улыбаться. Правда, чересчур короткая верхняя губа словно только и ждала, чтобы снова прыгнуть вверх…
Действительно ли помогла эта случайно всплывшая в памяти деталь, но на какой-то миг лицо, забытое, как считала Амалия, уже безвозвратно, появилось перед ее внутренним взором, и этого оказалось достаточно…
Глава 4
Тайг
— Ты в этом селении родился, — снова произнес Ральф.
Повторять было излишне: С'тэн расслышал с первого раза. И расслышал, и понял — но охватившее его сразу вслед за этими словами оцепенение не позволило ответить. А затем, одни — совершенно отчетливые, другие — едва различимые, начали наплывать воспоминания…
Вот он, совсем еще маленький, прячется от матери…
— Где же наш Тэн, — приговаривает она и уже в который раз проходит совсем рядом, делая вид, что не замечает затаившегося в кустах, почти переставшего дышать сына.
Чтобы не засмеяться, ребенок изо всех сил зажимает ручонками рот, но неожиданно понимает, что мать его обманывает, и радость сразу же сменяется горькими слезами…
А вот он, уже слегка повзрослевший, наблюдает за тем, как большой рыжий пес Джек, положив морду на передние лапы, тоскливым взглядом провожает смешно ковыляющих по двору цыплят, и внезапно вслед за собакой мальчик начинает ощущать страшный голод…
— Угадай, в какой руке?
Но Тэну вовсе не нужно гадать: он знает точно, что крохотного лорсенка, которого вырезал из дерева отец, сестренка зажала в правой. Она об этом думает, и Тэн ее слышит…
— Они узнали о твоих способностях к телепатии, — как бы откуда-то издалека прорвался голос чужестранца.
Этот мерзкий гортанный акцент! С'тэну захотелось зажать уши, но у него не было сил пошевелиться.
— …и, отлично зная, что в поселке пропадают люди, тебя выкрали. Тебя даже никто не стал искать… Потом, уже у себя, внушили другие воспоминания. Проделано все было мастерски — я с трудом заметил подмену, — но, видимо, полной гарантии, что ты никогда не сможешь вспомнить свою настоящую жизнь, никто дать не мог, потому-то тебе на всякий случай и запретили приближаться к поселку…
Если его выкрали — значит, нуждались в нем больше, чем он в них…
Привыкшему к мысли, что его когда-то из жалости подобрали в лесу, С'тэну всегда казалось, что его жизнь в глазах старших не стоит и ломаной стрелы, что за малейшую ошибку с ним в любой момент расправятся со всей жестокостью. Подумать, хоть на минуту, будто он сам или его способности представляют для Великого Магистра хоть какую-то ценность… нет, сколько С'тэн себя помнил, такого ему даже в голову не приходило…
А между тем, им действительно дорожили: сейчас, когда чужестранец раскрыл ему глаза, С'тэн, вспоминая то один, то другой эпизод своей жизни, вдруг начинал понимать истинный смысл происходившего тогда… Его боялись потерять…
— И как ценный материал для опытов в том числе, — холодно заметил чужестранец.
Руки С'тэна сами собой сжались в кулаки:
— Ненавижу… — почти беззвучно проговорил он.
— Меня? — с усмешкой переспросил Ральф. — Все верно: тех, кто разрушает иллюзии…
— Да откуда ты такой взялся! — перебил С'тэн.
— А как ты думаешь? — глядя ему прямо в глаза, со значением произнес чужестранец. — Или ваш С'каро возомнил о себе невесть что и решил, будто ему теперь ни перед кем не придется отчитываться?
— Ты… ты… — от страшной догадки С'тэн почти лишился дара речи.
Не размахиваясь, Ральф с силой ударил его по щеке.
— Мне надоели твои истерики, — брезгливо оттолкнув пытавшегося поцеловать его руку молодого человека, продолжал чужестранец. — Еще раз услышу, что у тебя нет выхода — и у тебя его в самом деле не станет. Запомни: жизнь кончается только в тот момент, когда кончается. И ни мгновением раньше. Понял?
С'тэн испуганно затряс головой.
— И еще. Никакое событие твоей жизни ни в силах ее сломать, потому что это и есть твоя жизнь. Она не бывает плохой или хорошей: она просто идет вперед, а ты делаешь то, что у тебя получается или что не получается. А теперь ложись спать, и чтобы до утра я тебя больше не видел и не слышал…
Первые несколько минут после того, как С'тэн, наконец-то, затих, Ральф просто отдыхал. Затем, не глядя, на ощупь, расстегнул один из кармашков на поясе и вытащил плоскую жестяную коробочку с аптечкой. Вчера этого благополучно удалось избежать, но вторая такая же ночь даром не прошла. Ральф положил под язык крошечный белый шарик и закрыл глаза в ожидании воздействия снадобья.
Силы возвращались очень медленно и постепенно: первым делом изменилось настроение. Вместо безразличия, которое только что чувствовал Ральф, появилось обычное для него ощущение, будто все идет так, как надо. Даже пощечина, которую пришлось влепить этому слизняку С'тэну, и то показалась вполне обоснованной. В конце концов, что еще делать, если, ничто другое не могло в данный момент оказать на него положительного воздействия? Парень просто запутался: с одной стороны, он уже совсем не уверен в непогрешимости своих воспитателей и их методов, но, с другой стороны, привычка есть привычка, а идеалы есть идеалы. Их не поменяешь за один день. А успокоить его было необходимо, или у него просто не выдержали бы нервы…
