Людмила Минич - Ступени в вечность
Великие… Люди говорят, что они могут все. Именем Бессмертных исцеляют недуги, словом продлевают жизнь и отгоняют смерть, благословляют на достаток и процветание семьи; отводят дурной глаз и воровское отродье от дома — да не единожды, а до конца времен. А еще дарят женщинам богатых мужей и покровителей, а мужчинам удачу и силу. Так говорил отец. Да что там — все так говорили.
А вот Маритха тогда ужасно перепугалась, по малости лет не понимая счастья, что может с ней случиться. Отцовские руки подгибались под ее тяжестью, и девчушка раскачивалась над ревущей толпою. Она помнила только, что ужасно рыдала с перепугу, ничего и никого не видя от слез, а мать и отец кричали ей что-то снизу. Но она плакала все больше и расходилась так, что даже дома ее не могли унять до самой ночи. Вот это она помнила хорошо. В тот день Маритха так и не увидела Великого, не получила от него благословения, что на всю жизнь хватило бы… Такой случай упустила. Неужто снилось ей тогда, что в далеких пустошах придется повстречать живого светоча?
Маритха никак не ожидала, что с виду эти Великие совсем как обычные люди. Неприметные даже. Зато хорошо-то как рядом с ним… Пускай ее отсюда заберет! И еще: пускай, наконец, растолкует, каким счастьем или несчастьем она вдруг обзавелась, чего всем так понадобилась. Любопытство было больше страха рассердить своего нежданного покровителя. И разве он сам не говорил…
— Ты обещал… — начала Маритха, робея.
Он плавно кивнул.
— Ты хочешь знать, что за судьба уготована тебе Бессмертными?
Девушка кивнула.
— Я обещал. И как только тень упадет, я непременно расскажу тебе.
Ну вот. Все обманывают, даже Великие,
— Я не собираюсь тебя обманывать, — отозвался Раванга, и Маритха тут же зарделась, забормотала какие-то глупости. — Не укоряй себя, женщина. Нужно много лет упорного труда, чтобы подчинить свои мысли. А в том, что они сейчас так невеселы, есть и моя вина.
Маритха с восторгом внимала. Первый раз, когда ее не стыдят. А то от самого рождения: сначала отец с матерью, потом и вовсе всякий, кому не лень. Незнакомый Ведатель, и тот всю дорогу про глупость ее рассказывал.
— Саис — один их тех, кто просто так не говорит. Иногда и его следует послушать. Но сохрани Бессмертные с ним договариваться. Даже о малой малости. Он умеет повернуть все так, что вечно будет тянуть из тебя расплату. Да, помощь его велика, но плата всегда, слышишь, Маритха, всегда неизмеримо выше. Запомни это.
— Да что с меня еще можно взять, кроме меня. — Она развела руками. — А я ему и не нужна вовсе.
С Великим Равангою говорить было так просто, что даже затаенное невольно изливалось наружу.
— Тебе кажется, что нечего, — улыбнулся он. — Всем так кажется, потому что люди знают лишь то, что видят. Но в незримом мире все иначе. Каждому есть что отдавать, чего лишаться.
Девушка промолчала, по обыкновению не уразумев почти ничего из слов Великого, хоть они были просты. А смысл все время скользил мимо разума. Но это ничего, пускай только говорит. И когда-нибудь она все поймет.
— Непременно, — кивнул Великий. — Ты ведь спрашивала о Нити?
Маритха очнулась. Она и забыла уже. А потом бы вспоминала и досадовала на свою глупость.
— Я не вижу твоей судьбы, Маритха.
Великие Бессмертные!
— И ни один Ведатель не увидит. Все скрыто, все меняется. Так бывает, но очень и очень редко. Как только я что-нибудь различу в этой мгле, ты узнаешь. Вот и все. Я невольно тебя обнадежил, пообещав то, что дать не в силах, но иногда даже я бессилен. Любая мощь имеет границы, но случается, что об этом забываешь. Хороший урок мне, женщина. Спасибо тебе.
Маритха так и не поняла, за что, но стало невыразимо приятно. Даже огорчение немного улеглось.
— Значит, я зря надеялась там, в пустоши… что…
— Не зря. Тогда путь твоей Нити был у меня перед глазами, иначе я не стал бы давать ложных обещаний.
— И что там было? — жадно спросила девушка.
— Зачем тебе то, что умерло, не родившись? Смотри вперед, Маритха.
— Ну как же, — растерялась она, — все-таки жизнь моя… Уж больно любопытно, что суждено было, — призналась наконец.
— Лучше тебе не знать. Если счастье там окажется — жалеть начнешь, если беда — тревожиться. И то и то плохо.
— Ну, мне хоть два словечка, — упрашивала девушка С непонятной настойчивостью. — Теперь ничего не видно, так я хоть про старое узнаю.
— Прислушайся ко мне и поверь: лучше тебе такой судьбы не знать, — повторил свое предостережение Раванга. — Не понимаешь, о чем просишь.
— Теперь уж я испугалась… немножко, — деланно улыбнулась Маритха, хоть на сердце заскребло. — Скажи! Я не девчонка, чтобы слов не понимать. Сама напросилась, самой и расхлебывать.
— Хорошо, Маритха. Задай один вопрос, и я отвечу. Один.
— Скажи, скажи мне, — заторопилась она, — когда моя Нить оборвется? То есть когда должна была оборваться? Сколько мне было суждено?…
— Четыре дня назад, Маритха, — не стал дожидаться Раванга конца ее речи. — Ты умерла в пустоши, совсем немного не дойдя до Табалы. От холода и бессилия, захваченная бурей.
Девушка почувствовала, как челюсти мелко дрожат. И пальцы тоже.
— М-меня же… Вед-датель спас. А потом ты пришел…
— Когда мы встретились, это видение еще горело внутри твоей Нити. Едва успело потускнеть. Это то, что было суждено, пока ты не встретила Саиса. У тебя еще есть желание спрашивать?
Нет, никакой охоты не было.
— Прости, женщина, за боль, но ты сама ее хотела.
Он вновь держал ее за руку.
— Я пришел не для того, чтобы пугать тебя. Понадобятся силы. А ты их только что утратила. Но тут я могу тебе помочь.
К сердцу скользнула теплая змейка, наполняя его покоем, что Маритха так легко утратила по своей вине, вливая свежие силы.
— Времени нет, Маритха. Покровитель уже давно меня ожидает.
Опять нет времени. Она поникла, но тут же встрепенулась, Он же ее не бросит.
— Здесь больше нельзя оставаться. Тангар прав. У Покровителя не лучшие времена. И он слишком доверяет теперь Васаи, своему Ведателю. Причем чем ближе Радих к падению и немилости, тем большую власть забирает Васаи, обещая ему несбыточное. Я нашел для тебя укрытие понадежнее. О нем никто пока не узнает, кроме Тангара, а он не скажет ни слова. Он отведет тебя, как только сможет отлучиться. После того как я уйду.
Девушка вздрогнула. Он уйдет? Как же так? А она, Маритха? А его обещания?
— Я не пойду с Тангаром, — решительно помотала она головой. — Я уж натерпелась…
— Пойдешь, Маритха, если веришь мне. Ты же веришь?
Она слабо кивнула, но тревога не ушла до конца, свернулась внутри червяком.
