Нина Лукинова - Два цвета неба
Я не слушала дальнейшее, хватило и этого содержательного непонятного рассказа, с трудом, укладывающимся в голове. С трудом отлепившись от косяка медленно бреду в свою комнату, еле ворочая окаменевшие под тяжестью ноги, переваривая услышанное. Они знают о Фабрике Душ, их послали ко мне, приглядывать? Держать в Лимбе, повторяющемся раз за разом сне? Но кто я такая, чтобы Боги прилагали такие усилия? И о какой Войне он говорят,… Что все это значит?! Хочется выть от усталости, недомолвок и непоняток. Я увидела, услышала, узнала, только что? Правда ли это, или очередная фантазия?
«Это первый шаг на долгом пути. Никто не говорил, что будет легко», — отвечает Голос на невысказанные вопросы.
— Исчезни! — кричу во всю мощь легких, тяжело приваливаясь к стене, медленно оседая на пол, утыкая лицо в ладони. — Оставь меня в покое! Так не может быть! Не может! — слезы густым ручьем стекают по щекам, попадая в нос и осушая губы, оставляя соленый привкус. Плачу от страха, неизвестности, злости, ненависти, отчаяния, спрятавшись маленьким ребенком в темном коридоре темного дома, и ничего не могу поделать.
Безмолвные рыдания медленно переросли в короткие всхлипы, превратившись в надрывную истерику, завывания попавшего в капкан ветра в глухой пещере. Не знаю, когда это произошло, в один момент собственный голос превратился в эхо доносимое прибоем, стал неслышной тенью, морской солью на губах, превратившись в отчаянный далекий вопль. Если так кричат грешники на пороге Ада, надрывая связки, но, не слыша доносящихся из горла звуков, то я их предводитель.
— Налана?! Что ты здесь делаешь? — донесся до сознания женский голос, исходящий от темной длинной тени, показавшейся в проеме тихо открывшейся двери. Тень приблизилась одним движением, настойчиво пытаясь оторвать мои руки от лица, обнимая за плечи, пытаясь поднять на ноги. А я извиваюсь склизким угрем на раскаленной сковороде, пытаясь выбраться из цепких не отпускающих объятий, продолжая безмолвно кричать. Горячая волна обжигает щеку, затем вторую, и еще раз, и еще сильнее, глухо доносится звук шлепка, но не чувствую боли, только расползающаяся теплота по лицу.
Что-то держит клешнями извивающиеся запястья, как стальными оковами, тиски сковывают плечи, зажимая поток воздуха в легкие. Трудно дышать, сердечный ритм вытанцовывает самбу посреди бразильского карнавала. Не понимаю, не знаю, что происходит! Мир сжался до точки, превратившись в белое пятно пустоты. Опять туннель, еще раз? Нет, не хочу! Только не это! Оставьте меня в покое! Снимите цепи, снимите оковы! Кем бы вы ни были, умоляю! Не хочу второй раз, только не это! Жестоко, неимоверно жестоко! Нечем дышать! Хватит! Хватит! Хватит!
Тени вращаются вокруг, то увеличиваясь, то уменьшаясь в бесконечном ритме, отступая и нависая. Кричу, но они не слышат, бью, но они не чувствуют, вырываюсь, но они сильнее. Страх захватывает сознание, паника подступает бурлящей водой к самому горлу, еще немного и утону, перестану бороться, поддавшись страху и отчаянию, погрузившись в ледяной поток. Сквозь нарастающий в ушах шум воды доносятся бессвязные звуки, вроде бы, собственное имя, звенящее воинственны маршем. Так знакомо и мелодично, что хочется слушать без остановки: « На-ла-на! На-ла-на! На-ла-на!»
Я слышала это раньше, они также кричали, но кто? Те же звуки, превращающиеся в мелодичную песню, ласкающую слух. Я помню, знаю.… А после была Война, лилась кровь, творилась смерть во благо высшей цели. Ради кого или чего? Не помню, не важно…« На-ла-на! На-ла-на! На-ла-на!» — повторяется вновь и вновь, с нарастающей силой, разрезая перепонки до боли.
На мгновение взгляд стал осмысленным, а тени приобрели четкие человеческие силуэты. Руки Грега сжимают плечи, прижимая к холодной стене, широкая ладонь Эльвиры, словно в замедленной съемке проносится в миллиметре от лица, после чего наступает обжигающая боль, без намека на теплоту. Тонкий халат развязался, открывая щуплое тельце девочки-подростка, перетянутое дорогим бельем. Даже не придет в голову, что перед тобой исхудавшая от долгой болезни двадцатипятилетняя женщина, скелет, обтянутый костями с выпячивающими ребрами. Какое к чертям стеснение, когда паника давит на горло тяжелым сапогом! К тому же мы друзья, да и Грега я вряд ли заинтересую.… Начинаю связно мыслить, хороший признак. Эльвирина ладонь вновь угрожающе занеслась над лицом для нового удара, беру в кулак остатки воли и тихим хрипящим голосом произношу, едва слышно:
— Больно… хватит!
Непонимающий испуганный взгляд карих глаз стоящей передо мной на коленях женщины, в то время как я сижу на полу, судорожно обводя глазами помещение, сменился истинным облегчением. Рука медленно опустилась на колени, в то время как второй она закрыла половину лица, попутно убирая за ухо взмокшие от напряжения прядки каштановых волос.
— Нал, ты очнулась? — тихий уставший испуганный голос чуть не вызвал очередного припадка, но инстинктивно я уткнулась в чье-то вовремя подставленное плечо, лишь медленно кивнув, на большее не хватало сил. — Хвала Создателю! — закатив глаза к потолку и распростерев руки, искренне радостно произнесла она, на мгновение, утыкая измученное лицо в ладони. — А ты чего встала? Буди Макса! — приказывает она пулей удалившейся Лиане, и вновь обращаясь ко мне. — Все хорошо, теперь все будет хорошо!
8
Яркий свет настойчиво проникает сквозь плотно сомкнутые веки. Медленно переворачиваюсь на другой бок, надеясь отогнать от лица слепящий свет попыткой закутаться в теплое одеяло, но каждое действие бесполезно. Свет чересчур настойчив, непреклонно вырывая из остатков сна. Стягивая с глаз плотную маску, перевожу мутный взгляд на стоящие рядом часы, фокусируясь. Почти пол пятого дня, интересно, сколько я спала? Невольно усмехаюсь этой мысли, и тут воспоминания стремительно подкидывают обрывки прошедшей ночи.
Яркие картины и заплывшие образы превращаются в единый цветной комок, наполненный мерцанием теней и звуков, без воссоздания четкой картины. Что вчера произошло? Плохо помню, вместо головы бесконечная черна дыра, питающаяся воспоминаниями. Помню, как спустилась вниз, стоя у двери гостиной вжалась в косяк, а дальше… разговор… Странный, непонятный и пугающий. Они говорили о Лимбе, Фабрике, настолько четко, будто бы сами были там. Разбросанные кусочки мозаики, не желающие складываться в целую картину — вот, на что похожи воспоминания прошлой ночи.
Осторожно потянувшись, чувствую тяжелую ломоту во всем теле, будто меня мешком скатили с крутой лестницы. Болят ребра, ноги, спина, ломит запястья и плечи. Посмотрев на руки, замечаю сквозь остатки сна проявившиеся следы от хватки длинных пальцев на белой коже, превращающихся в синяки. Что же вчера произошло? Помню, что в один момент ниоткуда взявшиеся тени обступили со всех сторон, нависая чернотой, звонко выкрикивая по слогам мое имя. А дальше? Была боль, смешанная с отчаянным страхом…
