Нина Лукинова - Два цвета неба
Осторожно встав с кровати, стараясь не совершать лишних движений, подхожу к огромному зеркалу широкого шкафа из черного дерева, как и вся мебель в комнате. В нежно-сиреневом цвете стен это смотрится эффектно с учетом черного гладкого пола, но сейчас заботит не интерьер, а собственное отражение в зеркале.
И что же вижу, впервые смотря на себя в одном тонком белье после аварии? Не хватало смелости, чтобы посмотреть на себя вот так, без одежды, без всяких прикрас, боялась увидеть то, во что превратилась. Хватало отражения в зеркале ожившей посмертной маски, к тому же свисающая местами одежда говорит лучше любых слов. Попробуйте не есть пару недель, внутривенно питаясь жидкой дрянью из витаминов и питательных элементов и поле этого подойти к зеркалу. Анарексичное подобие человека, живая мумия — вот, кто смотрит на меня из бесстрастного стекла. Не такой я себя запомнила в день аварии…
Бледная кожа пугает голубизной, на впалых щеках вытянутого лица нет ни капли румянца, бескровные губы сжаты в тонкую нитку, а нос стал выделяться наподобие клюва дятла. Только глаза сверкают яркой синевой под тяжелыми бровями, цвета облачного неба, да спадающие на плечи золотистые волосы радуют взор. Хоть что-то осталось неизменным,… но затем взгляд медленно опускается на худенькое невысокое тело, с тонкими длинными ногами и руками-ветками, и я невольно вскрикиваю, отстраняясь.
Начиная от плеч до лодыжек, тело покрыто густыми синяками, местами еще красными, местами приобретающими насыщенный сливовый цвет, под ребрами четко прослеживаются отпечатки ладоней, больших, чем на запястьях. Захваты на ногах, руках и плечах, гематомы на спине.… Словно всю прошлую ночь меня били бейсбольными битами парочка крепких парней, желая выбить душу из пяток, а потом спустили с лестницы, для надежности. Нужно выяснить, что вчера произошло, и чем скорее, тем лучше. Быстро одеваюсь в джинсы и майку, стараясь не потревожить особенно больные места, и тут вновь в голове появляется Голос, теперь тихий, словно приглушенный тяжелой заслонкой.
«Зачем тебе знать, что произошло? Главное, что теперь ты знаешь правду», — многозначительно говорит он.
— Я ничего не знаю. Не знаю, что видела и слышала, не помню, — резко отвечаю я — Почему бы тебе не оставить меня в покое, или нравится сводить меня с ума?!
«Я никогда тебя не оставлю, даже если захочу. У нас нет времени на игры, Налана. Час приближается. Не успеешь сейчас, придется ждать слишком долго. Ты увидела Истину, частицу Истины, но не веришь, потому что боишься».
— Прекрати! — выкрикиваю я, зажимая уши, надеясь отогнать навязчивого призрачного незнакомца.
«Бояться нормально, тебя страшит неизвестность. В глубине души ты знаешь, что я прав. Неужели, никогда не хотелось изменить этот мир? Неужели ты не ощущала чувства неправильности происходящего, словно ты главная актриса плохо поставленного спектакля?!» — настаивает он.
На мгновение дыхание перехватывает, словно в грудь запустили шаровую молнию. А ведь он прав. Кем или чем бы ни был этот Голос, он хорошо меня знает. С самого детства, сколько себя помню, иногда возникало чувство нереальности происходящего, мир казался гнусной жестокой выдумкой, от которой я сбегала в еще большую нереальность, мир грез и фантазий. Может, тогда и начали проявляться первые попытки писательского ремесла, перетекшие из детских сказок маленькой девочки в нечто большее. Иногда мир казался ожившим кошмаром, а я застрявшим персонажем. Нужно только одно — открыть глаза, прогоняя темноту.
— Полнейший бред, а ты— наглый лгун! — жестко говорю я, скорее из чувства противоречия, чем от неверия. Не могу принять то, что слышала ночью за закрытыми дверями. Легче поверить, что ходила во сне, заблудившись в перекрестке миров, чем принять это за правду.
«С тобой не может быть легко, Налана. Иначе ты не была бы той, кто есть». — смеется он. — «Ты должна поверить, открыть глаза.»
— Открыть глаза, открыть глаза! — передразниваю я. — Других слов не знаешь? Или тебя зациклило, как заезженную пластинку! — усмехаюсь в ответ.
«Ты уже знаешь, скоро увидишь больше. Пока ты слепа, не замечаешь бревна на носу, но скоро все изменится», — говорит он.
—Да кто ты такой? — выкрикиваю в пустоту, но Голос растворился также внезапно, как и появился, оставив чувство раздирающего беспокойства в тишине. Надеюсь, никто не слышал, как я говорила с пустотой? Представляю, как это выглядит со стороны, одновременно забавно и жутко, разгоняя мурашки по коже. Нужно успокоиться и взять себя в руки, кем бы ни был Голос, он не сможет причинить вреда. Забавно, из абстрактной галлюцинации он стал одушевленной сущностью, а я даже не заметила в какой момент. Аккуратно открыв дверь, выхожу из комнаты, невольно усмехнувшись, нужно принимать меры, только не возьму в толк, какие…
В это же время на кухне собрались пятеро человек, распивая не первую чашку кофе в нависшей тишине. Никто не хочет прерывать образовавшегося вакуума молчания, никто не хочет начинать тяжелого разговора. События прошлой ночи заставили по-другому взглянуть на ситуацию, оставив на каждом неизгладимый след. Осенний день за окном медленно уплывает песком сквозь пальцы, а у них до сих пор нет решения, как поступить. Каждый обдумывает свой вариант, находя в нем плюсы и минусы. Начавшийся меньше часа назад спор быстро прервался, ввиду накаленных за ночь нервов.
Не каждый день приходится видеть яростную истерику испуганного существа, мечущего глазами молнии. Такого давно не происходило за все время существования в Лимбе. Только один или два раза в первые годы после Войны, но тогда Налана была особенно сильна, тогда с ней было колоссально сложно. К счастью, постоянство притупляет бдительность, за долгие годы они добились нужного эффекта, наконец, расслабившись, немного сбросив груз постоянного напряжения. А теперь придется начинать все по- новой…
— Она опасна… — нарушает долгую тишину Эльвира, нарочито громко помешивая ложкой кофе, стуча о фарфоровые стенки. — По-моему все ясно…
— Ничего не ясно! — бросает на нее серьезный взгляд Макс. — Что произошло ночью? Отчего она вдруг превратилась в разъяренную тигрицу? — в его глазах читается неприкрытый страх опасности жертвы перед хищником. Эльвира, Грегори и Лиана обменялись коротким понимающим взглядом, быстро опустив глаза, но говорящим лучше любой заготовленной речи. Они знают, что происходит, уже сталкивались с этим много лет назад. Невозможно представить, сколько страха тогда натерпелись эти трое, пытаясь усмирить разбушевавшуюся бестию, запертую в подобие сна, бесконечном и повторяющемся.
— Налана прорывается сквозь барьеры, — отвечает Эльвира. — Могу предположить, она что-то увидела из-под завесы, или подумала, что увидела. Мы могли выдать себя.
