Екатерина Соловьева - Ведьма 2
— Я люблю тебя.
Я изумленно воззрилась на него. Ну, он же не сумасшедший, чтобы через несколько дней знакомства объясняться женщине в любви. Его глаза были стеклянными, язык еле ворочался, звуки он издавал только шепотом. Из его рта лились бессвязные нежные и страстные слова. Он пьян? Или употребляет наркотики?
— Надежда, моя Надежда.
До меня не сразу дошло, что последние слова он произнес на чистейшем русском языке. О, Свет! Еще ведьмой называюсь, инициацию прошла, а ума не прибавилось! Его разум под контролем! Я обхватила его лицо ладонями, уставилась прямо в глаза и осторожно проникла в сознание:
— Влад?
— Девочка!
Я в ярости схватила Грегори за руку и потащила к столику. Он послушно уселся, не отводя от меня взгляда.
— Зачем ты это сделал?
— Я скучал по тебе.
Я мысленно помянула всех богов. Да что же за шутки он себе позволяет! Ослабила защиту сознания и прислушалась. И тут же потоком на меня хлынула вся информация, которую я давно не пропускала, защищая разум от постороннего вторжения. Влад, мой Влад был со мной все это время. Он так страшно соскучился, что решился рассказать обо всех чувствах, которые питал ко мне. Он просто кричал, почти отчаявшись пробиться ко мне. Он отслеживал меня во время моих перемещений по миру. Он наблюдал за мной, он волновался за меня, он был моим от начала до конца с того самого дня, как впервые увидел меня. Где? На фотографии? Ему показывали мои фотографии и видеозаписи со мной. Он смеялся сам над собой, когда начал понимать, насколько увлекся мной. Он говорил своему Мастеру о том, что у него учащается пульс, когда он берет меня за руку. Он чувствовал себя мальчишкой рядом со мной, ему хотелось делать глупости и совершать геройские поступки. Он боялся за меня, ревновал, восхищался мной, хотел спрятать за своей широкой спиной или заключить меня в объятия и никогда-никогда не выпускать. Он жалел меня, гордился мной, страстно желал и, о боги, как он мучился, пока был вдали от меня. Он ненавидел себя, когда ему приходилось что-то скрывать от меня. И он был просто в отчаянии, что ему пришлось уехать. О, теперь я знала, почему он уехал. Влад просто трепетал при мысли, что я могу подвергнуть себя опасности, и категорически не хотел, чтобы я участвовала в снятии проклятия с Мирослава. Он умчался в Сибирь, к брату, надеясь, что сможет помочь ему самостоятельно, и нам с Руславчиком не придется этим заниматься. Но он так сильно скучал без меня и испытывал такое чувство вины, что через день настроил со мной мысленную связь, а я просто закрыла сознание, не желая ни с кем общаться. У него не было другого выхода, кроме как взять под контроль сознание людей, находящихся рядом со мной. Вначале он контролировал отца, но когда увидел мужчину, проявившего ко мне интерес, тут же переключился на него. Так вот почему в присутствии Грегори, я все время думала о Владе, видела картинки с его участием, чувствовала его запах. Мой милый, мой единственный. Конечно, я тут же все ему простила. Теперь мое сознание было открыто, и я услышала его обожаемый голос в своей голове.
— Приезжай, я жду тебя, я не могу без тебя. Я устал быть так далеко.
Порадовав любимого, что вылетаю завтра, я тревожно уставилась на Грегори. И что мне теперь с ним делать? Мужчина сидел с окаменевшим лицом, все так же не отрывая от меня остановившегося взгляда. Мысленно "поблагодарив" Влада за предоставленную мне работу, я макнула пальцы в вино, совершенно не задумываясь, как это выглядит со стороны, провела рукой Грегори по губам и начала плести заклинание. Быстро шепча формулы и прищелкивая пальцами, я не отрывала взгляда от лица мужчины. Как-то мне не нравилось его состояние. И еще я явственно ощущала присутствие Влада, наблюдающего за моими действиями, и это меня почему-то раздражало.
— Или отстань, или помоги, — разозлилась я.
Влад явственно хихикнул в моей голове, и глаза Грегори наконец-то приняли осмысленное выражение. Почему-то первое, что он сделал, это приник губами к моей руке. Ну, спасибо тебе, любимый, ты оставил в сознании постороннего человека неизгладимый след твоей любви ко мне. Я тяжело вздохнула, перегнувшись через стол, чмокнула Грегори в щеку и встала, выставив вперед ладони и, оборачиваясь вокруг себя, навела морок на всех присутствующих. Дав всем приказ очнуться через тридцать секунд, торопливо подхватила сумочку и кинулась к выходу. Пока все замерли ледяными статуями, я успешно покинула ресторан, весьма недовольная собой и окружающими. Но зато… зато через день я уже буду в Верхоянске и ближе к ночи в объятиях любимого мужчины.
13. Сибирь. Тайга. Проклятие
Я твоя — шепчут лапы наряженной ели,
Я твоя — вторит снег, засыпая дорожку.
Я твоя — всхлипнут в ритм голубые метели.
Я твоя — в такт мурлыкнет пушистая кошка.
Я твоя — взвоет ветер, гуляя по крыше.
Я твоя — вздрогнет мир неоконченной песней.
Я твоя. Я кричу через сумрак. Ты слышишь?
Я твоя. Я хочу, чтобы мы были вместе.
В Верхоянске нас встречал Ратмир. Измученная многочасовыми перелетами, я не сразу заметила, какой он хмурый, сумрачный, озабоченный. К тому же, Руславчик, несмотря на всю кипящую в нем Силу, просто валился с ног, беспрестанно зевая и хныкая. Слава Богам, что старшего ребенка я оставила у родителей в Люксембурге, иначе сейчас мне бы пришлось тащить обоих мальчишек на себе.
Так вот, Ратмир производил странное впечатление. Он выглядел вымотанным, прятал глаза и закрывался от меня щитами. До самого дома, который он снял, ожидая нас, я честно молчала, но как только мне удалось накормить и дотащить до кровати на ходу засыпающего ребенка, я тут же приступила к допросу с пристрастием. Ратмир уклонялся от ответа, что-то невнятно бормоча. Я начала злиться. Ненавижу, когда от меня скрывают информацию. Пусть лучше ужасная правда, чем незнание. И вдруг воздух на середине комнаты взвихрился, и из черного тумана вывалился Влад. Он принял меня в объятия, закружил по комнате, покрывая мое лицо поцелуями и с обожанием глядя мне в глаза, а Ратмир облегченно скрылся за дверью. Около часа мы не могли оторваться друг от друга, пользуясь тем, что малыш спит, а Ратмир испарился в неизвестном направлении. Всю свою пылкость и нежность мы отдавали друг другу, перемещаясь из ванной комнаты в спальню, потом в гостиную и затем опять в ванную. Мое сердце билось уже где-то у горла, голос охрип, кожа горела от его многочисленных поцелуев, мышцы болели, глаза плохо фокусировались. Он заботливо вытащил меня из ванны, завернул в полотенце и отнес в постель. Укрыл меня одеялом и не отпускал мою руку, пока я не заснула.
