Екатерина Соловьева - Ведьма 2
— Да мама же, — запрокинула я голову. — Я хочу, чтобы он любил меня.
— Да тебя невозможно не любить. Ты же чудесная. Даже если он не увидел этого до сих пор, он обязательно это поймет.
— Мужчина любит женщину, которая любит его, — в комнату зашел отец, собственническим жестом обнимая маму за талию.
Она вся так и потянулась к нему. Их глаза сияли друг другу навстречу, между ними искрило, несмотря на возраст и прожитые вместе годы. Я видела окутывающую их ауру любви, яркую, алую, с нежными розоватыми вкраплениями, пульсирующую, живую, обнимающую их тела с небывалой осторожностью. Я плохая дочь, просто отвратительная. Мне стало завидно. Я отвернулась, быстро-быстро допивая из бокала и наполняя его следующей порцией вермута и сока.
Мама что-то почувствовала, какие-то перемены во мне, она протянула ко мне руку, и я увидела, как облако их любви, меняя цвет, поползло ко мне. Я не была здесь лишней. Они любили меня, просто по-другому. Я обняла их обоих, устыдившись. Совсем уже с этой любовью крыша едет! Позавидовать собственным родителям! И пусть папа не был мне родным, я давно приняла его, безоговорочно и целиком, и полюбила, как родного отца. Больше, чем родного отца.
— Па, что ты там говорил про мужчину, когда женщина его любит?
— Ну, вот смотри. В тебе очень много достоинств, это очевидно для каждого мужчины. И, конечно, они хотят обладать такой женщиной. Но… В тебе слишком много достоинств. Многих мужчин это может испугать, они могут почувствовать себя слабыми и неспособными соответствовать такой женщине. Вот, понимаешь? Я уверен, что ты не могла полюбить плохого человека. А значит, он умный, сильный и понимает, что когда такая женщина любит, то искать больше нечего. Найти лучшего нельзя.
— Па, а я не хочу, чтобы он понимал, я хочу, чтобы он любил.
— Может, я тебя расстрою. Но… Эмоции проходят, разум остается.
— Разум? — всхлипнула я. — Значит, он всегда будет понимать, что я лучшая, но никогда…Никогда не будет смотреть на меня так, как ты смотришь на маму, нежно, страстно и трепетно.
Я бурно зарыдала, но все же еще успела заметить, что родители густо покраснели, и их разнесло по разным углам гостиной.
Все-таки, я напилась. Хотелось, как хотелось, чтобы он любил, обожал, боготворил, хотел, скучал, страдал и так далее и тому подобное. Хотелось залезть к нему в голову или в сердце, чтобы понять его чувства к себе. Изрыдавшись в конец, я заснула на полу, в обнимку с ножкой журнального столика. Отец, видимо обнаружил меня в такой экстремальной позе утром, потому что очнулась я у него на руках, когда он переносил меня в кровать. Странно, но почему-то утром мне плакать уже не хотелось, я счастливо улыбнулась папе, обняла его за шею и снова благополучно заснула.
11. Грегори
Я просто верила ему,
непонятно, почему,
и еще, что было силы
просто так его любила…
Мы гуляли с родителями и детьми по Люксембургским садам и паркам, наслаждались красотой города, болтали, смеялись, заходили в маленькие уютные кафе. Мама иногда бросала на меня сбоку пристальные взгляды. Видимо, выражение моего лица не внушало ей доверия, относительно стабильности моего состояния. А я, на самом деле, неожиданно успокоилась. На смену истерикам пришли апатия и почти полное равнодушие. Я шла, автоматически улыбаясь, отвечала на какие-то вопросы, скользя взглядом по окружающим меня людям. В какой-то момент мама решительно чмокнула меня в щеку, громко объявила, что детям пора домой и, многозначительно взглянув на папу, потащила всех к машине. Видя, что я покорно пошла вместе со всеми, подтолкнула меня и прошептала:
— Погуляй. Тебе надо немного побыть одной.
Я послушно кивнула и поплелась в сторону придорожного кафе, гостеприимно манящего расставленными у дороги столиками и нарядными зонтиками.
Заказала кофе и уткнулась носом в веселенькой расцветки скатерть. Меня одолевали грустные мысли. Впереди предстояла поездка в Сибирь. Что делать с Мирославом, непонятно. Оставалась надежда, что Ратмир просветит меня, есть ли вообще возможность снять со Славки проклятье. Мысли о Владе я честно старалась отгонять подальше. Я очнулась, когда прямо над собой услышала мужской голос. Возле моего столика стоял молодой худощавый мужчина, что-то приветливо мне говоря. Включив свой магический лингвистический разговорник, и, быстро настроившись на него, я поняла, что молодой человек говорит на французском. Он просил разрешение составить мне компанию за столом. Я улыбнулась, указывая ему на свободный стул.
— Вы не говорите на французском?
— Нет, почему же? Говорю, — бодро ответила я.
Маги могут говорить на любом языке мира, это очень легко и просто. Конечно, все зависит от степени продвинутости мага. Но мне, с моей Силой, подвластно практически все. Это я так думаю. Хи-хи. Мы, конечно, не ставили экспериментов, но, думаю, мой сын тоже легко поймет, если с ним будут разговаривать на иностранном языке. Правда, сказать сможет только то, что знает на русском.
Мужчина сделал заказ, радостно улыбнулся мне и задал дежурный вопрос:
— Очаровательная мисс скучает?
— Очаровательная мисс грустит, — рассмеялась я. Настроение почему-то стремительно улучшалась.
— О, неужели у такой потрясающей девушки может быть безответная любовь?
Я нейтрально пожала плечами, не желая вдаваться в подробности. Он вдруг сделал неопределенный жест рукой, и в его пальцах появилась роскошная алая роза. Я удивленно подняла брови, быстро прощупывая его ауру. На мага он похож не был. Тогда как это получилось?
— Вы волшебник? — лукаво прищурилась я.
— Я фокусник, — улыбнулся он в ответ, протягивая мне цветок.
К нам тут же подскочила официантка с вазочкой.
— Профессиональный? — спросила я, вдыхая нежный аромат розы.
— Нет, но для вас готов стать профессионалом.
Я рассмеялась. Он мне нравился все больше и больше. Умное лицо с тонкими чертами, лукавые серые глаза, белозубая улыбка. Нам принесли заказ. Увидев красное вино, я удивленно вскинула брови. День только перевалил за полдень. Не слишком ли рано пить спиртные напитки? Все же мы не в России, где начинают потреблять алкоголь с самого утра.
— А вы чем занимаетесь?
— Я поэтесса.
— О! — воскликнул он в восторге. — И о чем вы пишете?
— Ну, о чем может писать грустная девушка? — засмеялась я. — Конечно, о любви.
— Почитаете мне?
Я немного замялась.
— Дело в том, что я пишу на родном языке. Боюсь, перевод сможет передать только смысл, но никак не стиль и не рифму.
