Марина Аромштам - Легенда об Ураульфе, или Три части Белого
— Они посчитали, что Север больше подходит для жизни, чем срединные земли острова.
— Их вынудили уйти — вот что я скажу тебе, Ковард.
Но Коварду не хотелось спорить с Мирче из-за кейрэков.
— Я приехал к тебе из-за Найи.
— Да-да, конечно, сынок, — Мирче вздохнул. — Я думаю, что можно сделать. Но, знаешь, одними травами тут не спасешься. Твоей сестре нужен воздух — чистый, целебный воздух. Если воздух начнет тяжелеть, Найе уже не поможешь.
— В усадьбе Моховника чистый воздух.
— Воздух усадьбы Моховника отравил твою мать.
Ковард почувствовал: горло его сжимается. Так случалось всегда, когда кто-то упоминал его мать. А Найя похожа на Веренею как две капли воды.
— Ты знаешь, конечно, что твой отец подписал петицию в пользу лосиной охоты. Его голос — голос представителя древнего рода — определил решение, принятое Советом.
Память о давнем поступке отца была для Коварда вроде охранной грамоты. Закон, разрешивший охотиться на лосей, позволил охотникам разбогатеть и стать влиятельной силой. С этим считался даже Барлет. И Коварду позволяли держаться особняком. И смотрели сквозь пальцы на то, что он избегает игрищ на празднике Красного Духа.
— А знаешь ли ты, что поступок отца стал губительным для Веренеи?
— Мирче, ты не колдун. Ты просто старый брехун — вот кто ты такой!
Негодование захлестнуло Коварда. И он еще рассчитывал, что получит здесь помощь! «Это дорого будет стоить!» — Дорого будет стоить — выслушивать глупые бредни!
— Ковард, Ковард! Постой! — Мирче ухватил Коварда за рукав. Он говорил непривычно быстро и громко — словно боялся, что Ковард может его не дослушать. — Я знаю: тебе неприятно. Но тебе нужно знать. Без этого ты не поймешь, что я хочу сказать.
Ковард попытался выдернуть руку.
— За то, что сделал отец, — слепой говорил все быстрее, — Скулон однажды после охоты прислал ему голову убитой лосихи. Отца тогда не было дома, и люди Скулона насадили ее на заборный кол — как принято у лосятников. Эта лосиха, Ковард, она была меченой…
Ковард замер. Потом опомнился:
— Ты врешь. Ты все врешь. Не было никакой головы.
— Была. И она кровоточила. Она еще кровоточила, когда ее нацепили на кол. И кровь попала на травы… Твоя мать была знаменитой садовницей. — Ковард перестал выдергивать руку, Мирче перевел дух и стал говорить спокойней. — Но не только, не только. Она знала целебные травы и почитала кейрэков. Мы были знакомы с ней, Ковард, — до твоего рождения.
Последние слова слепой произнес очень тихо и с некоторым трудом — будто позволил Коварду заглянуть в заветный тайник.
— У Веренеи в саду росли очень редкие травы. Их почти не осталось на острове. Но на травы попала лосиная кровь, а с нею — тень мертвой плеши. И растения переродились — сделались ядовитыми. Веренея пыталась их выполоть — чтобы спасти детей и всех, кто жил тогда в доме. А сама — отравилась: растения сильно пахли и царапали ее руки, когда она с ними боролась. Вот что я хотел рассказать… Воздух в усадьбе Моховников не всегда оставался чистым.
— Зачем мне об этом знать? — Коварду было не по себе, и он больше не хотел ни о чем говорить.
— Ты должен оставить охоту. Тебе нельзя охотиться на лосей.
— Это мое дело, Мирче. Я охочусь ради семьи. Охота приносит доход…
— Она принесла тебе славный доход — искалечила Найю.
— На Найю напали волки. Она заблудилась в сумерках. — Ковард остро чувствовал, что говорит неправду.
— Сынок, ты не сможешь себя обмануть. Найя не отходила далеко от усадьбы. Как она могла заблудиться? Но в тот вечер мертвая плешь — новая мертвая плешь — стянула к себе все тропы, сдвинула их. И Найя сбилась с дороги так же, как ты и Барлет. Как Крог и другие охотники. Крога, кстати, до сих пор не нашли… и почему ты решил, что на Найю напали волки?
«А кто еще мог на нее напасть?» — Коварда охватило смятение:
— Случается, волки выходят близко к селениям.
— Ковард, если на Найю напали волки, ей не нужна моя помощь…
«Он издевается. Специально мучил меня — только время тянул. Никто не желает слушать его безумные речи, и он использовал случай. Он не поможет Найе. Он никакой не колдун!»
Ковард резко поднялся, вышел и хлопнул дверью.
* * *— Ковард! Ты наконец вернулся!
— Как дела, малышка?
— Ты видел Мирче? Что он тебе сказал?
— Он ничего не сказал.
— Ковард, он не мог ничего не сказать. Он же добрый!
Откуда ей знать? Она никогда не видела знахаря.
— Нет, нет, я его видела. Правда, всего один раз. Я думаю, он много знает.
— Малышка! Как ты могла его видеть? — Ковард вздохнул: Найя всегда любила придумывать. Но сейчас она стала взрослой, и ее выдумки лишь осложняют дело. — Ладно, не будем о всех этих лекарях-знахарях. Все и так хорошо. Ведь тебе уже легче?
— Но Мирче…
— Я рад, что тебе уже легче. И знаешь — я должен уехать. Я уеду совсем ненадолго. И очень быстро вернусь.
— Ковард! Послушай, Ковард! Мама… Она бы сказала: не нужно больше охотиться на лосей.
Они сговорились?
— Я поеду стрелять волков. Надо их проучить.
— Ковард! — Найя неловко дернулась, и лицо ее исказилось: боль настигала при каждом движении.
— Тихо, тихо, не надо так. Что ты хочешь сказать? — Ковард испуганно взял Найю за руку.
— Это были не волки.
«Все-таки Мирче точно колдун. Говорят, кейрэки умеют внушать свои мысли…»
— Кто же это, если не волки?
— Они были страшными. Как затвердевшие тени. С налитыми кровью глазами. Я узнала их — и потому испугалась. Я так испугалась, Ковард!
— Узнала?
— Я помню, мама рассказывала: мутной ночью из мертвой плеши появляются плешеродцы — охотники на людей. Они никого не щадят.
— И выедают им сердце. И отгрызают голову, — Ковард невольно продолжил. Он тоже с детства помнил эту страшную сказку. Но это — всего лишь сказка. Одна из многих сказок садовницы Веренеи.
— Да, да. Она так говорила.
— Вот видишь, значит, это не плешеродцы. Ты — слава Белому Духу — осталась жива.
Найя прикусила губу:
— Только не смейся, пожалуйста.
— Разве я когда-нибудь над тобою смеялся? — и сейчас уж точно ему совсем не до смеха.
— Это была случайность. У них были громкие мысли. Они ссорились между собой. Я сумела услышать…
«Твоя сестра помешалась. В этом нет ничего удивительного — после того, что случилось!» — так сказала бы Сьяна.
— Ты мне не веришь? Ковард, я не придумываю… Я как закрою глаза, так сразу их вижу. И мне становится страшно. Потому что — так говорила мама — плешеродцы выходят охотиться, когда Лосиному острову грозит большая опасность.
