Марина Дяченко - Варан
Варан поднялся — и снова сел.
Да засунь ты эту купюру куда-то под камни, чтобы никто не нашел. Забудь о ней, будто и не бывало… Что, соскучился по Тюремной Кишке?
Где две купюры — там, значит, есть еще? И когда они выплывут? И кто их поймает?
Если только дойдет до князя… Даже не так. Если только дойдет до мага — остров будет немедленно заперт от всего мира, не разъедутся гости, не придут плотогоны. Нечем будет топить в межсезонье. Нечем будет кормить невольных узников. А на следующий сезон — и на послеследующий, и еще, и еще — богатые горни повезут семейства куда угодно, только не на «этот проклятый Круглый Клык»…
Варан, сунул купюру за пазуху. Он решил пойти к отцу; в последнее время он слишком часто полагался на себя и слишком явно совершал глупости. Пойти к отцу и рассказать все как есть: у Варана будто камень свалился с души. Он выбрался из пещеры и, то и дело вытирая губы (проклятая кровь все не унималась), запрыгал с камня на камень к дороге.
— Далеко собрались?
Варан споткнулся. Человек, появившийся невесть откуда, загораживал ему дорогу; у человека были серо-голубые глаза и длинные волосы. Широкополая шляпа бросала тень на слишком бледное — не по сезону — лицо.
— Откуда кровь? — спросил Императорский маг, подходя ближе. — Донырялся?
Варан отступил на шаг. Отнял от лица руку; губы сразу же сделались мокрыми и противно-липкими.
— Стой, — повелительно сказал маг, протягивая руку, и Варан обмер.
— Это не тебе, — маг усмехнулся уголком рта. — Пошли…
— Куда?!
— Куда-нибудь, где ты мог бы морду вымыть…
Кровь на лице подсыхала, стягивая кожу. Варан подумал, что можно выбросить купюру так, чтобы маг не видел. Или теперь уже нельзя?..
Не сводя с него глаз, маг снял с пояса баклажку. Вытянул пробку, протянул:
— Умойся.
Варан плеснул из баклажки на ладонь. Руку свело от холода — вода была ледяная и чистая. Варан осторожно лизнул — так и есть, пресная, не иначе, как из личных Князевых запасов. Глупо и даже бесчестно тратить такую воду на умывание. Проведя мокрой рукой по лицу, он вернул баклажку хозяину:
— У нас здесь пресную просто так не льют.
— Строго, — маг прищурился. — Может, напьешься?
Варан, помедлив, покачал головой. Радужная купюра жгла кожу под мокрой рубашкой. Проклятая Шуу, да ведь она, наверное, просвечивает!
— Ты много нырял, — сказал маг. — Поражаюсь, как у вас это получается… Что люди, что звери… Да, хотел бы я провести детство на Круглом Клыке…
Варан потрогал нос. Кровь остановилась. Его могущество — вот этот парень в широкополой шляпе — сказал «стой», и она послушалась. Его, Варана, собственная кровь.
— Гляди-ка, — маг смотрел теперь Варану через плечо. — Красиво…
Если это ловушка, мне все равно не отвертеться, подумал Варан и посмотрел на море.
От Круглого Клыка веером, как птицы, уходили корабли. Разноцветные паруса казались особенно яркими в свете вечернего солнца. Время от времени над бортами поднимались клубы дыма, и спустя несколько секунд доносился хлопок. Гости салютовали острову, прощаясь.
А над кораблями плыл, раздувая бока, расписной шар, надутый огнем. Варан подумал, что шар красивее, чем солнце.
— Ловят последний ветер, — сказал маг за спиной Варана. — Уходят… Туда, где не бывает сезонов.
В его голосе прозвучала откровенная зависть. Варан подумал: если ты так не любишь сезоны, то и отправляйся с ними, мы тебя не держим.
Маг вдохнул воздух. Ноздри его задрожали; он слабо улыбнулся:
— Моряки на палубе, наверное, говорят о смерчах. Они боятся водоворотов, сейчас ведь как раз начинает крутить… Он такой красивый, этот ваш «каменный сад». Жалко, что в межсезонье до него никак не добраться…
Играет, как сытуха с червем, тоскливо подумал Варан. Он велел отпустить меня, строго приказал, чтобы отпустили… Чтобы я навел его на поддельный клад. И я, как дурак, сделал то, чего от меня ждали.
— А галеры уйдут последними, — сказал маг, все еще глядя на море. — Редкое зрелище — три сотни одновременно взлетающих весел… Для вас, местных, это всего лишь конец сезона. Для меня — все впервые.
С верхней пристани поднялась патрульная крылама. Описала первый круг очень низко, пронеслась над головами Варана и мага, обдав теплым запахом ухоженного птичника. Свечой поднялась в небо, замерла в зените, снова закружила, теперь неторопливо, с ленцой, то и дело зависая в потоках восходящего воздуха…
Парусники уходили, оставляя за собой покрытое узором море — сочетание многих следов на воде.
— А вот эти мачты, — пробормотал Варан. — Сколько же деревьев на них уходит… Десять… или больше…
— Одно. Каждая мачта — одно дерево. Просто ты не видел корабельного леса.
— И не увижу, — устало заключил Варан.
Маг странно на него посмотрел:
— Да? Почему?
Он лицемерил. Варан пожал плечами:
— Мы рождаемся здесь… И здесь умираем. Это Круглый Клык…
— Люди приходят и уходят. На свете есть корабли, лодки, воздушные упряжки, в конце концов…
Он стоял рядом, говорил о другом и смотрел вдаль, и это было хуже всего. Ожидание разоблачения сделалось совсем уж невыносимым; Варан сунул руку за пазуху, вытащил подсохшую купюру и с каким-то даже облегчением протянул магу:
— Я нашел. Нес отцу… И все.
Маг сдвинул на затылок свою шляпу. Взял купюру небрежно, как меняла. Положил ее на ладонь. Прищурился на радужное сияние, бледное при свете дня.
— Я думал, может, она настоящая, — неизвестно зачем добавил Варан.
Маг покачал головой:
— Она поддельная… Как и та, первая. Одна рука, один почерк… Мы ведь никому об этом не скажем, правда?
— Мы? — пробормотал Варан.
Маг вскинул голову:
— Тихо, вот она идет… Ты ей, пожалуйста, тоже не говори.
Варан обернулся, но дорога была пуста. Он открыл рот, чтобы спросить о чем-то, но в этот момент Нила появилась — она шла медленно, в обеих руках у нее были корзинки с продуктами для хозяина и лакомством для змейсих. Кручина и Журбина, питавшиеся исключительно рыбой, иногда в порядке поощрения получали сладкие репсовые печенья.
Варан выпустил нож:
— Не хочешь за меня замуж — так и скажи.
— Ты еще с отцом не говорил. Может, после всего он тебе и не разрешит, — Нила смотрела в сторону. — А ты мне голову морочишь…
Варан поднялся и вышел из пещеры.
Небо — последнее небо сезона — было белым от звезд. И в нем кругами плавала патрульная крылама.
Я люблю тебя — и буду за тебя драться.
Нет, не так.
Я люблю тебя — и буду драться за тебя, даже если ты меня уже разлюбила. Я буду драться за свою любовь, даже если в этой драке придется тебя прикончить…
