Я умру завтра (СИ) - "allig_eri"

Может, не так уж сильно я и неправ? Это какой-то знак? Надо мной стоит Хорес, а я, в свою очередь, стою над этим жуком.

— Покажи мне, — прошептал ему.

Что, если Хорес услышал меня? Что, если я ошибался и мои действия изменят мир? Может, среди сотен тысяч остальных я окажусь исключением? Стигматы минуют меня? Именно меня?

Вместе с жуком я обогнул статую и направился к тёмному углу храма, противоположному выходу. Тут даже некуда было пристроить лампу, так что я продолжал держать её в руке.

— Куда же ты? — улыбнулся я.

Насекомое, не подозревая о пристальном к себе внимании, деловито ползло, продолжая свой путь. Периодически жук спускался в щели между плитами, но неизменно показывался снова. Он направлялся к дверям, за которыми находилась келья единственного нашего жреца — Мейфинга. Вот только я точно знал, что сегодня его нет на месте. Отпросился ещё три дня назад — на похороны отца, проживающего в Сайбасе.

Заметив, что жук пролез под дверь, я отворил её, найдя последнюю незапертой. Оказавшись в комнате Мейфинга, невольно поморщился. Дешёвое, как ломаный медяк, убранство странно контрастировало с величием самого храма. Словно из дворца заглянуть в лачугу бедняка.

И всё же здесь также присутствовал Хорес — гораздо меньший по размеру и выложенный в виде мозаики прямо на стене. Он казался игрой света и тени, появившимся из бархата темноты. А лицо… оно было… смеющимся? До нелепости неестественным, если не сказать откровенно нечеловеческим. Он ухмылялся, как обезьяна. Скалился, как гиена. Глядел в пространство влажным девичьим взглядом.

Лампа дрогнула в моих руках.

— Ты хотел показать мне истинного себя? — тихо прошептал я. — Как насекомое никогда не поймёт величие человека, так и мы никогда не поймём, что такое бог.

Опустив глаза, не выдержав тяжести этого насмешливого взгляда, заметил того самого жука, который ненадолго остановился, будто дожидаясь, пока я не обнаружу его в этом мрачном жилище. Склонившись над ним, украдкой, самым краем глаза, ещё раз посмотрел на Хореса. Мне показалось или фокус его внимания тоже был сосредоточен именно на жуке, а не на мне?

— Очередной знак? — Пожав плечами и поддавшись наитию, я вытянул палец, прижимая насекомое к полу. Жук задёргался под кончиком пальца, как рыболовный крючок.

Он беспомощен. Я мог раздавить его в любой миг, любое мгновение, как яичную скорлупу. Стоит приложить лишь чуть-чуть больше силы, и…

— Так ведут себя боги, — прошептал я, а потом использовал вторую руку, отрывая жуку задние лапки. — Смотри, — указал оскаленному Хоресу, а потом отпустил свою цель.

Насекомое панически заметалось, но, лишившись возможности полноценно управлять собственным движением, раз за разом возвращалось обратно. Бегало по кругу, нарезая их один за другим.

— Ты видишь это, Хорес? — с долей апломба заявил я. — Они все такие. Все люди. Глупцы, которые ходят кругами, не видя дальше своего носа. Словно жуки, которые пытаются сдвинуться с места, но по итогу лишь возвращаются к началу пути.

Не сдержавшись, начинаю смеяться, выпуская скопившийся стресс и, чего уж там, откровенную панику. Хохот, казалось, был столь громким, что перебудил людей даже в основном доме. Хорес не отставал, он разделял мою радость, и я отчётливо видел, как одобрительно блестели его глаза! Ему нравилось то, что я делаю!

Опустошённый, я вернулся в молельный зал, забрав с собой лампу. Усевшись на длинную жёсткую лавку, бессмысленным взглядом посмотрел впереди себя.

— Плыть по течению? — почесал затылок. — Бежать? — улыбнулся. — Ага, особенно в момент, когда столица на ушах стоит и на каждом углу торчит городская стража и Тайная полиция.

«Интересно, что бы сказала Мирелла?» — почему-то подумалось мне. Как бы она отреагировала на эту новость? Кирин Моргрим — маг! Да-а… от такого не так просто отмыться. Хотя признаться, мне было бы любопытно взглянуть на неё в тот момент.

На какую-то секунду я пожалел, что не могу забрать с собой Смеющегося Хореса. Вот кто точно помог бы скоротать ожидаемые будни!

— Какая разница, что думала Мирелла? — фыркнул я, прислоняя пальцы к вискам. — Она мертва. Похоронена в той самой диадеме, которую я подарил две недели назад.

А если бы и была жива, то просто притворилась бы, что меня не существует. Абсолютно нормальная практика. Так поступают почти все. Хотя я, признаюсь, так бы не сделал. О нет, отпустить верса так легко и просто? Окажись мой брат колдуном, так весь последний день он запомнил бы на всю свою жизнь.

Не поэтому ли я сижу здесь, вместо того чтобы нормально проститься с семьёй? Я ведь не верю, что они просто взяли и возненавидели меня!

Мотнул головой. Это ничего не значит. Я уже принял решение и не собираюсь его менять. Да и поход в храм оказался полезен. Кто бы знал, что величественный Хорес окажется отнюдь не надменным, а вполне себе весёлым?

— Ты также радуешься, когда вместо жука конечности отрывают у людей? — спросил я воздух, но, к сожалению, на этот раз ответа мне не дали. Может, потому, что он был очевиден?

Я пробыл тут почти до самого утра, но когда начало рассветать и я уже собрался уходить, в помещение зашла мать.

— Вот ты где, Кирин, — произнесла она своим привычным тоном. Утренний свет позволил рассмотреть её припухшие покрасневшие глаза.

— Мама, — поднялся я. Почему-то сидеть в такой момент казалось неправильным.

— Я… хотела поговорить. — Ришана вздохнула. — Ох, мальчик мой, как же так… — Она шмыгнула носом, а потом подошла ближе, обнимая меня.

Какой-то миг потерянно стоял, а потом обнял её в ответ. Глаза закололо, но слёзы не шли.

— Прости, — произнёс я, как говорил ранее, в детстве, совершая нечто плохое и неправильное.

— Ничего, — ответила мать. — Всё будет хорошо. — Слова, которые утешают, даже когда прекрасно понимаешь, что это неправда.

— Не я первый, не я последний, — криво усмехнулся я и отстранился. — Наверное, это расплата за то, что всегда считал себя лучше.

— Ты правда лучший! — уверенно произнесла Ришана. — Но Хорес всегда забирает таких первыми.

— «Подари мне вечность», — процитировал ритуальную фразу колдунов при обращении к богу. В ней даже не скрывалось, что она подразумевает собой именно близкую смерть.

Мать утёрла слезу.

— Слуги собрали вещи, — не зная, что сказать, сообщила она. — Я уже написала послание твоему отцу, но он вряд ли заглянет в почтовую шкатулку в это время.

— Да, — неуверенно согласился с ней. — Пожалуй.

Честно сказать, мне не слишком хотелось знать реакцию отца. Тэдрех был человеком сложным, со своим собственным моральным компасом, под который было весьма трудно подстроиться. Я абсолютно не представлял, как бы он отреагировал в такой ситуации.

Повисло странное тяжёлое молчание, словно бы мы не являлись ближайшими родственниками и всю жизнь знающими друг друга людьми, а были первыми встречными, столкнувшимися лбами.

— Несмотря ни на что, я стану чтить собственные корни, — вытянулся я. — И не посрамлю свой род, даже имея приставку «Анс».

«Зачем говорю это? — думал я между тем. — Мне ведь уже всё равно. Как и им. Как и всем».

— Кирин, — она берёт мои ладони, ласково проведя по ним пальцами. — Ты всегда очень странно изъяснялся в своих чувствах. Я тоже люблю тебя, сынок, и никогда тебя не забуду.

Как Эдиса? — хотел было спросить я, но подавил этот низкий порыв, не желая обращать последнюю встречу в нечто вульгарное и неприятное. Нет, прощание должно быть таким, чтобы согревало меня будущими холодными ночами. Чтобы было к чему стремиться и о чём мечтать.

Ха-ха, о чём ещё остаётся мечтать, когда готовишься к казни? Мне будто бы огласили смертный приговор, но в последний момент дали бессмысленную отсрочку. Толку от неё, если всё уже решено⁈

Вздрогнув, обнял себя за плечи. Утренняя прохлада, не иначе…

— Эсмонд подготовит карету после завтрака, — сказала Ришана.

Я видел, как она из последних сил сдерживает слёзы, и отлично понимал её. Даже несмотря на то, что наше общество уже давно смирилось и привыкло к факту проявления магии и дальнейшей весьма скорой смерти волшебников, легче от подобного не становится. Зато это повод для каждой семьи иметь как минимум трёх-четырёх детей. И это речь про знать! Если же брать крестьян, то счёт идёт минимум на десяток: половина окажется девочками и уйдёт в чужой дом, парочку точно заберут болезни или голод в неурожайный год, ещё одного-двух прикончит несчастье типа разбойников, диких животных или банальной случайности, каждый пятый (по статистике) окажется магом, то есть тоже покинет отчий дом и не доживёт до двадцати. Вот и получается, что чем больше детей — тем выше шансы. Потому женщины в деревнях рожают как свиноматки. Впрочем, не желаю даже думать об этом в такой момент.