Роберт ДЖОРДАН - Властелин Хаоса
– Во имя Света! – воскликнул облаченный в белый плащ офицер, и другой Белоплащник дернул рычаг. С треском отворились люки, и несчастные жертвы скрылись из виду, провалившись под помост. Некоторые веревки дрожали – видать, у этих бедолаг шейные позвонки не сломались, и теперь они мучительно умирали от удушья. Одним из них был Пайтр. Он умер, а вместе с ним погибла и надежда на избавление. Наверное, следовало бы проявить больше сострадания, но сейчас Моргейз могла думать лишь о том, в какой западне оказалась она сама. А вместе с ней и Андор.
Сарин косился на Моргейз, ожидая, что она лишится чувств или, на худой конец, ее стошнит.
– Так много за один раз, – небрежно промолвила она, удивляясь, как спокойно прозвучал ее голос. Веревка Пайтра перестала дрожать и теперь лишь слегка раскачивалась из стороны в сторону. Выхода не было.
– Мы вешаем Приспешников Темного каждый день, – сухо отозвался Сарин. – Может, у вас, в Андоре и принято, пожурив, отпускать их на все четыре стороны, а у нас порядки другие.
Моргейз твердо встретила его взгляд. Так вот почему ее повели «кратчайшим путем». Найол решил сменить тактику. Ее ничуть не удивило то, что Инквизитор даже не заикнулся о замышлявшемся ею побеге. Найол не был настолько груб и прямолинеен. Она по-прежнему считалась почетной гостьей Цитадели, что же до Пайтра и его дядюшки, то они угодили на виселицу за какие-то собственные прегрешения, без всякой связи с ней. Хотелось бы знать, кто поднимется на эшафот следующим? Ламгвин или Базел? Лини или Талланвор? Странное дело, кажется, за Талланвора она боялась даже больше, чем за Лини. Неожиданно из-за плеча Сарина в одном из выходивших на двор окон она приметила явно смотревшего на нее Асунаву. Может, Найол здесь и вовсе ни при чем, а все подстроено Верховным Инквизитором? Впрочем, какая разница? Она не может допустить, чтобы ее люди умирали ни за что ни про что. Чтобы умер Талланвор. Несмотря на всю его дерзость.
– Вам, кажется, не по себе? – обратилась она к Сарину, насмешливо выгнув бровь. Голос королевы не дрогнул, хотя она молила Свет, чтобы ее не вырвало. – Если так, мы можем подождать, пока вы оправитесь.
Сарин помрачнел. Резко повернувшись на каблуках, он зашагал прочь со двора. Моргейз величественно поплыла следом, стараясь не смотреть ни на окно Асунавы, ни на виселицу.
Возможно, это и впрямь был кратчайший путь, ибо уже из соседнего коридора Сарин вывел ее к боковой лестнице, поднявшись по которой, они оказались в приемной Найола – прежде ей приходилось добираться дольше. Как всегда, Найол не соблаговолил встать, а поскольку второго стула в комнате не было, Моргейз приходилось стоять перед ним, словно просительнице. Найол казался рассеянным. Он молча смотрел на нее и, кажется, даже не замечал.
Это бесило еще больше – он победил и теперь даже не замечал ее. Наверное, ей стоило бы вернуться к себе и приказать Талланвору, Ламгвину и Базелу прорубить путь на волю мечами. Пусть они погибнут, и их королева вместе с ними. Моргейз отроду не держала в руках меча, но умереть с мечом в руке она бы сумела. А умри она, на престол взойдет Илэйн. Если, конечно, удастся спихнуть оттуда ал’Тора. Белая Башня должна проследить за тем, чтобы Илэйн получила причитающееся ей по праву, но. Но Белой Башне – хотя это и казалось безумием – Моргейз доверяла еще меньше, чем Найолу. Нет, спасать Андор придется ей самой. И уплатить за это немалую цену.
Пересилив себя, Моргейз заговорила первой:
– Я готова подписать договор.
Найол будто не услышал ее, потом моргнул, покачал головой и неожиданно рассмеялся. Сделал вид, будто удивлен Ну, конечно, она ведь гостья и вовсе не замышляла никакого побега. Как славно было бы увидеть его на виселице.
Дальнейшее произошло почти мгновенно – от недавней апатии Найола не осталось и следа. Он тут же призвал своего плюгавого писца с длиннющим пергаментом, на котором все было написано загодя. Имелась даже копия печати Андора, да такая, что и сама Моргейз нипочем не отличила бы ее от настоящей.
Хотя выбора не было, она сделала вид, будто читает условия – они оказались именно такими, каких она и ожидала. Пейдрон Найол поведет Белоплащников, чтобы восстановить ее на престоле, а в уплату, хотя в договоре не было ни слова ни о какой плате, тысяча его воинов будет расквартирована в Кэймлине навсегда. Они не подпадут под андорскую юрисдикцию и получат право иметь собственный суд. На всей территории Андора Чада Света будут уравнены в правах с гвардией королевы. Навечно. Моргейз понимала, что, подписывая пергамент, совершает поступок, на ликвидацию последствий которого уйдет вся ее жизнь, а может, и жизнь Илэйн, но выхода не было. Особенно учитывая, что Львиный Трон достался ал’Тору в качестве трофея. Он может отдать его Элении или Ниан, но тогда Андором будет править марионетка ал’Тора. Если Башня все-таки возведет на престол Илэйн, ее дочь тоже может превратиться в марионетку – марионетку Башни. Заставить себя доверять Башне Моргейз не могла.
Она четко вывела свое имя и приложила изготовленную в Амадоре копию андорской печати. На красном воске внизу листа четко запечатлелся Лев Андора в окружении Розового Венца. Итак, она стала первой в истории королевой, допустившей на андорскую землю иноземное войско.
– Когда?.. – Произнести это оказалось гораздо труднее, чем она думала.
Найол поколебался, глядя на стол, где не было ничего, кроме пера, чернил, чашки с песком и кубика теплого воска – он как будто только что написал письмо. Затем, нацарапав собственную подпись и скрепив ее своей печатью в виде полыхающего солнца, Найол вручил пергамент писцу:
– Спрячь это в шкатулку для документов, Балвер. – И лишь после этого обратился к ней: – Боюсь, Моргейз, что я не смогу выступить так скоро, как мне бы хотелось. Предварительно мне надо рассмотреть некоторые вопросы, которые ничуть не должны вас волновать. Это касается прохождения войск по землям, не подвластным ни Кэймлину, ни Амадору. Прошу отнестись к этому как к возможности еще некоторое время украшать наше общество своим присутствием.
Балвер поклонился – несколько чопорно, но изящно, – однако Моргейз готова была поклясться, что во взгляде, брошенном им на Найола, промелькнуло удивление. Да и сама она чуть не ахнула. Он так наседал на нее с первого дня, а теперь, оказывается, у него есть другие дела! Балвер поспешно ретировался, будто опасался, что Моргейз выхватит пергамент у него из рук и порвет его, но ничего подобного у королевы и в мыслях не было. Ладно хоть ее не повесят – пока и это неплохо. С остальным можно повременить. Торопливость в нынешних обстоятельствах неуместна. Пусть ее сопротивление сломлено, зато у нее снова есть время. Неожиданный подарок, которым необходимо правильно воспользоваться. Как там он сказал – украшать их общество?
