akchisko_san1 - Рики Макарони и Старая Гвардия
— Но Лео же научился этому сам! – возразил Рики.
«Можешь сколько угодно прикидываться болваном, они тебе не поверят, – усмехнулся Лорд. – Вспомни, сколько раз я ускорял процесс обучения моих сторонников… Они были мне благодарны, да, благоговели передо мной».
Выслушивая это, Рики имел возможность любоваться донельзя озабоченными лицами присутствующих, лишний раз укрепляющих его ощущение, что передать другу заклинание Щита – это большое несчастье.
— Таково было непроизвольное волеизъявление Ричарда, так? – обратился с уточнением к директору мистер Уизли.
Профессор Дамблдор кивнул со всей серьезностью.
— В частности, благодаря этому нам удалось доказать в свое время, что мы имеем дело, действительно, с обычным ребенком. Лорд Волдеморт ни с кем не делился просто так. А в данном случае Ричард явно не осознавал, что чем‑то делится, о чем свидетельствуют некоторые обстоятельства.
— Поэтому министр ожидает, что способности Нигеллуса к этому виду магии должны ослабнуть, – добавил Поттер. – Если, конечно, лорд Волдеморт вернулся. Мы собрались здесь именно потому, что никто из нас этого не опасается, – поспешно добавил он.
Молчание, воцарившееся после этого заявления, прервало деликатное покашливание. И все хорошо почувствовали, что профессор Дамблдор собирается сказать нечто важное.
— Я думаю, что на настоящий момент самой серьезной проблемой юного Ричарда становится бессмертие. Да, не удивляйтесь, друзья мои. Как часто мы слышим доводы о том, что смерть в конечном итоге делает жизнь полностью бессмысленной.
Наблюдатели беспокойно заерзали. «Как же вы мне надоели», – хмуро подумал Рики. больше всего на свете ему сейчас хотелось забиться в шкаф для метел и сидеть там до скончания века. Но директор не замечал, или не хотел замечать его настроения. Юноша уже знал, старик в любом случае скажет то, что считает нужным озвучить, а уж дальше – как хотите. Что называется, полная свобода выбора под бдительным оком гриффиндорской мафии.
— Что бы являла собой наша жизнь, будь она бесконечна? – продолжал Дамблдор, словно предлагая слушателям задуматься.
— Какой ужас! – воскликнула вдруг Трелони.
Френк вскинулся так, как будто внезапно заговорил предмет мебели. А Дамблдор поглядел на нее с большим интересом, доброжелательно вопрошая, до чего же она додумалась.
— Теперь я понимаю, почему Тот – Кто – Не – Должен – Быть – Помянут сделался таким чудовищем. У бессмертного не может быть никаких привязанностей. Люди умирают, а ты нет, и постепенно они становятся… просто как декорации. Мерлин, как это ужасно, – вздохнула она и изящно поднесла к глазам платок.
Рики сделалось не по себе; не хотел бы он представлять свою жизнь в столь мрачном контексте. И в то же время юноша раздраженно подумал, что из нее вышла бы приличная актриса для мелодрам.
Никто из присутствующих, однако, не спешил выражать ему сочувствие по поводу тяжелой участи. На Трелони, пару раз всхлипнувшую в сухой платок, косились в высшей степени неодобрительно. Рики отлично понимал, что в планы гриффиндорской мафии не входило деморализовать его подобным образом.
— Я имел в виду то, – заговорил Дамблдор, мастерски притворяясь, что ничего не случилось, – каким образом человек, неспособный умереть, распоряжается жизнью. Насколько я могу судить, в этом смысле Ричард Макарони до сих пор не отличался значительно от сверстников. Он учился, играл в квиддич, у него были друзья и, самое главное, не было той ненормальной известности, которая преследовала Гарри Поттера.
Присутствующие невольно обернулись на крестного отца Рики. Снейп скептически оскалился.
— Бессмертный знает, что у него впереди полно времени, и в принципе он может ничего не делать. Каждое дело может быть с равным успехом сделано и завтра, и послезавтра, и через год, и десять лет спустя, как говорил один мой знакомый маггл. Но все мы знаем, что лорд Волдеморт избежал этой участи.
— Просто потому, что он так и не достиг, чего хотел, – проворчал Поттер.
— Он не был бессмертным с самого начала. Он родился человеком. В этом я видел шанс для ребенка пятнадцать лет назад.
Рики заставил себя сидеть неподвижно, хотя очень хотелось схватить какой‑нибудь хлам со стола директора и, непременно размахнувшись, запустить им в стену.
«Ах ты, старый параноик!» – разозлился Волдеморт.
— Мы обязаны максимально использовать отведенное нам время жизни, – со значением произнес Дамблдор. – Да, обязаны.
— Значит, его единственный шанс вернуться к нормальной жизни – покончить с бессмертием? – спросила, волнуясь, профессор МакГонагол.
— Да.
Рики проглотил мысль Лорда о том, что Дамблдору это выгодно. Понятно, директор стремится ликвидировать неуязвимость своего давнего противника, но Рики не интересовали тонкости их взаимоотношений. Для него самого было бы гораздо лучше стать нормальным человеком, который и травится, и тонет, и поджаривается с необратимыми последствиями. Поэтому, как ни противно, а придется ему вспоминать массу подробностей, связанных с Лордом и его черномагической деятельностью.
Заговорил Рон Уизли.
— Я рассчитываю, мистер Макарони, что вы окажете Гильдии Авроров должное содействие в поиске и уничтожении хоркруксов.
В комнате ощутимо накалилось напряжение. Все, даже портреты старых директоров, дожидались, что он скажет.
— Вы можете в этом не сомневаться, – твердо произнес Рики. Он догадывался, что это окажется непростой задачей; Волдеморт надежно обезопасился даже от самого себя, и если Гильдия Авроров рассчитывала, что ему известно местоположение всех его особых предметов, то придется их разочаровать. Впрочем, Уизли и его давно работающие коллеги вряд ли могли оказаться такими болванами, чтоб всерьез на это рассчитывать.
— Ты помнишь все ритуалы, не так ли? – быстро спросил Гарри Поттер. И Рики внезапно понял, почему дядюшка Гарри за все время не навестил его в больничном крыле и вообще с ним не заговаривал. Понял и обалдел. Как там говорил Лео, «каким бы невероятным это не было…». Герой волшебного мира вел себя так, словно боялся, что у него снова заболит не существующий ныне шрам!
Потрясенный этим открытием, Рики еще с четверть часа пропускал мимо ушей рассуждения профессора МакГонагол относительно того, какими, по ее мнению, могут оказаться планы Министерства, касающиеся его и Френка. Потом всех поблагодарили за потраченное время. Начали расходиться.
— Кстати, Ричард, – когда первой удалилась профессор Трелони, директор мастерски изобразил, как будто чуть не забыл нечто важное. – Возьмите Вашу палочку.
Возмущенное выражение лица Френка говорило красноречивее всяких слов. На его лице отразились признаки внутренней борьбы, однако нежелание привлекать внимание к своей персоне все же пересилило.
