Константин Кривчиков - Когда дует ветер
— Интересно, что у нее за снадобья. Вдруг, яд какой.
— Что она, дура совсем, яд тебе давать?
Урак пожал плечами: мол, что ж его знает? Ирасу внезапно пришла в голову хитрая мысль.
— А ты попробуй сделать, как она сказала. Выпей завтра утром, после того, как мяса поешь.
— Мяса нет, — уныло сказал Урак. — На охоту надо идти, да все некогда.
Ирас подумал:
— Зайди ко мне. Скажи жене, пусть кусок копченой свинины даст. Только небольшой. А то — знаю я тебя. И с вечера не обжирайся, на утро оставь. А потом настоя выпей, как ведьма сказала.
Доносчик посмотрел с подозрением. Неужели колдун тоже лесной ведьмы слушается?
— А если отравлюсь?
— Не отравишься, не бойся. Я Идолу молу скажу, чтобы тебя оберег.
— Ладно, — согласился Урак. — Тогда я к тебе, за мясом?
— Иди, — скрепя сердце, разрешил колдун. Жалко, конечно, всяких придурков свининой угощать. Но не мешает проверить, что там за травы лесовичка раздает. Пусть Урак пробует. А если отравится, так оно даже к лучшему. Тогда уж лесовичке не отвертеться.
'Ничего, и до ведьмы доберусь, — не сомневался колдун. — А сначала ее рыжего щенка на жертвенном камне распотрошу, недолго осталось'.
Ирас посмотрел на небо. Солнце уже почти опустилось за большой рекой, только чуть-чуть алело на горизонте. Вот-вот и появятся первые звезды. Ирас прошлой ночью несколько раз вставал и смотрел на небо, чтобы убедиться в том, что старая луна ушла. Так что сегодня уже можно было бы привязывать жертву к столбу, но так не бывает, чтобы луна на следующую ночь рождалась. А вот завтра — в самый раз.
Колдун испытал злое удовлетворение, представив, что будет с ведьмой, когда ее сынка потащат к жертвенному столбу. Эх, хорошо бы и ее на пару туда же. Надо этим завтра заняться.
Данул лежал, свернувшись в комочек, и пытался заснуть. Во рту он посасывал пластик вяленой оленины. Мама вечером засунула в руку, когда ее забрал какой-то гарт с голубыми глазами. Мальчику этот тип сразу не понравился, глаза — как льдинки. Гарт, небось, думал, что Данул спит у мамы на коленях, а он все сквозь ресницы видел, его не проведешь.
Там еще один гарт стоял, с противной лисьей мордой. Мама говорила, что это он Лаку заколол, которая в животе ребенка носила. Эх, был бы Данул чуток постарше, он бы всех этих гартов на копья насадил, как жуков на острую веточку. Мама, правда, ругалась, когда Данул так однажды поступил, говорила, что жуки тоже живые и им больно. Но он же не нарочно, он же тогда играл, а жуки хотели его в плен взять. Должен же он защищаться?
Данул поежился под огушей. В хижине, куда поместили пленных лесовиков, тянуло сыростью от близкой реки. И хотя днем солнце грело уже по-летнему, но до настоящего тепла, на самом-то деле оставалось еще далеко.
За спиной мальчика противно похрапывал бортник. Надо же, как не повезло. Связали веревкой с этим долговязым. Сегодня весь вечер приставал: куда это Олию гарты увели? Как будто Данул знает. Да и знал бы — не признался бы. Мама сказала, что этот бортник хуже шакала и с ним лучше не разговаривать. Вот Данул и не разговаривал. Ну, разве что совсем немножко. Нельзя же все время молчать.
Мама, когда уходила, поцеловала в лоб и прошептала: 'Терпи, Данулка, я обязательно вернусь. И тебя заберу'. Конечно, заберет, кто бы сомневался. Мальчику, правда, не нравилось, когда его называют Данулкой. Что он, маленький какой? Но от мамы можно стерпеть. В виде исключения.
Ноги слегка затекли. Данул перевернулся на другой бок, вытянул ноги, но скоро втянул обратно в огушу, как улитка. Холодно. Хорошо, что огуша теплая, сплошная. А он тогда хотел 'распашонку' надеть, на улице же тепло. Но Павуш заявил: не оденешь эту, на озеро не пойдем. Вредный этот Павуш, вечно спорит. А Данул тогда не стал спорить. Ну, разве немного, чтобы Павуша позлить. Данул вообще почти никогда не спорит. Так, иногда, от нечего делать.
Где, интересно, сейчас Павуш? Он ведь совсем один остался. А, может, его добер нашел? Тогда они вдвоем. Но без Данула им все равно тяжело придется.
С этими грустными мыслями мальчик заснул.
Глава пятая. Смерть на корточках
Олия уснула только под утро, задремав на циновке у лежанки младших дочерей вождя. Арида заснула раньше, не выдержав напряжения двух предыдущих суток. Между собой женщины почти не разговаривали, только по делу. Олия объясняла, как правильно заваривать травы, потом они вместе поили девочек.
— Смотри, — показывала ведунья, — видишь, красные пятнышки? Это окаха пытается тело зажечь. Изнутри сидит и дует на огонь, чтобы все тело красное стало. Потому и надо воду пить, чтобы огонь потушить. Видишь, у Умы красных пятнышек почти не осталось, а вот здесь они шелушатся, как совсем сухое дерево?
Арида с напряженным видом кивала головой.
— Это значит, старая кожа сгорела, но на ее месте новая вырастет. Ничего у окахи не вышло. А у младших твоих еще все красное. Поэтому их поить надо, чтобы окаху утопить.
— А ты его видела? — шепотом спросила Арида. Глаза у нее округлились от избытка загадочной информации. Колдун никогда ничего толком не объяснял, лишь ссылался на волю духов. А оно, вишь, как, оказывается, интересно. И даже местами понятно.
— Кого видела?
— Окаху.
— Не-а, он хитрый, как змея. То заползет, то уползет. Только следы оставляет.
Арида с испугом огляделась:
— На земле?
— Нет, в воздухе. Иногда воняет.
Рунат спокойно спал в своем углу. Для себя он решил, что судьба лесовички будет зависеть от здоровья дочерей. Чего раньше времени голову ломать?
А потом и Арида уснула, рядом с мужем.
Олия сидела у костра и слышала как снаружи, у входа, прохаживается воин, поставленный Рунатом на охрану. 'Глупые люди, — усмехнулась про себя ведунья. — Разве я убегу одна, без Данула?' Она ни на минуту не переставала думать о том, как спасти себя и сына. Хотя бы сына. Но в голову ничего не приходило. Вокруг находились одни 'лоси'. А надеяться на 'лосей', все равно, что надеяться на ветер.
Когда Павуш проснулся, то обнаружил, что находится в пещере один. Но горел костер. Мальчик не мог понять: вечер сейчас или утро и сколько он проспал. Голова почти не болела, только чуть-чуть поламывало в висках. Павуш посвистел, надеясь отыскать добера, однако Гав не отозвался.
Мальчик прошел в дальний, темный конец пещеры. Там поперек висели веревки, а на них сушеные травы, цветы и грибы. Теперь он понял, почему запах пещеры напоминал ему запах родной землянки. Видимо, отшельник занимался колдовством и знахарством, как и мама-Олия.
А еще Павуш нашел в пещере множество выделанных шкур, которых хватило бы на целую общину лесовиков, оленьих и лосиных рогов. И в углу же, в плетеной корзине, валялись в одной куче клыки разных зверей: медведей, кабанов, рысей… Павуш не мог представить: это сколько же времени надо охотиться, чтобы убить такое количество зверей?
