Джон Гримвуд - Падший клинок
Так и повелось.
Джульетту приветствовали все те же стеклянные звезды вокруг головы Богоматери и все та же мягкая улыбка. Девушка присела в реверансе и направилась к украшенному драгоценностями занавесу, скрывающему высокий алтарь от чужих взглядов. Джульетта надеялась отыскать отца Зенона, одного из немногих мамлюков, допущенных стать священником. Отец Зенон молод и всегда ей улыбается. Он выслушает и не станет перебивать. Но вместо него Джульетта встретила патриарха. Точнее, ее встретил патриарх Теодор.
— Дитя мое… — дребезжащий голос из темноты заставил ее подскочить. — Что ты делаешь здесь в такой час?
— Я… — она собиралась сказать, что ищет отца Зенона, но это бестактно и приведет к возможным домыслам. Не все ли равно, с каким священником она поговорит. К тому же Теодор — патриарх.
Если он ничего не знает…
— Взыскую помощи.
Старик огляделся, а потом улыбнулся.
— Ты нашла не самое плохое место, — согласился он. — А беспокойный ум не помышляет о часах.
Он взял масляную лампу, повернулся, и Джульетта обнаружила, что следует за ним в пространство за алтарем.
— Это…
— Здесь самое теплое место.
Девушка вошла в крошечную ризницу, которую никогда раньше не видела. Часть пола покрывал старый персидский ковер, на стене висело потрепанное знамя. А на сундуке со священническим облачением стоял золотой потир, украшенный изумрудами и рубинами. Чаша была выложена пластинками лазурита, по ободку бежали сапфиры. В ней лежало обручальное кольцо.
Джульетта сразу узнала его. С этим кольцом герцог Венеции каждый год сочетался браком с морем, чтобы успокоить воды и принести попутный ветер кораблям. С момента основания города обряд совершался ежегодно. Так говорил ее учитель.
— Сколько ему лет?
— А сколько лет топору, если тебе придется заменить рукоять и лезвие? Кольцо недавно чинили. А потир на моем веку сменил основание, ножку и большую часть камней. Оригиналам около шести столетий. Может, меньше. Записи о том, когда герцог впервые взял в жены море, определенно лгут.
Старик увидел, как потрясена Джульетта, и рассмеялся.
— О таком не говорят на уроках истории. Поведай, зачем ты здесь и почему воспользовалась тайным проходом? Я даже не подозревал, что тебе известна эта дверь.
— Я случайно нашла ее.
Она задумалась, почему он улыбается.
— Праздность угодна дьяволу. И, между нами, тетя Алекса и дядя Алонцо держали тебя в праздности дольше, чем следовало. Впрочем, девушка твоего возраста может открыть и что-нибудь похуже, чем потайную дверь.
На секунду Джульетте показалось, сейчас он наклонится и потреплет ее по голове. Но патриарх вздохнул и, поставив лампу рядом с потиром, огляделся в поисках стула.
— Итак, — он уселся, — поведай о своих тревогах.
Возможно, патриарх ожидал каких-то сомнений, связанных со свадьбой, Господь знает, их у Джульетты достаточно, или опасений, связанных с отъездом из Серениссимы. Их тоже немало. Но едва прозвучали несколько первых фраз, как улыбка патриарха и блеск в глазах исчезли. Под конец старик замер, как змея перед броском. Но он гневался не на Джульетту. Она поняла это, когда увидела, как патриарх изо всех сил старается улыбнуться ей.
— Позволь мне немного поразмыслить.
Джульетта не упомянула о синьоре Скарлет, суровой аббатисе и гусином пере. Вдруг доктор Кроу в самом деле навсегда украдет ее голос? Но и остальное было достаточно неприятно.
— Возможно, ты что-то неправильно поняла?
— Нет, — уверенно ответила она. — Приказы дяди Алонцо ясны. Как только родится наследник, я должна отравить мужа и править как регент, пока ребенок не подрастет и не станет править самостоятельно. А дядя будет сообщать мне, какие решения следует принять.
— И как ты?..
— Этим, — Джульетта достала два горшочка. Один маленький, второй еще меньше, с наперсток. — Здесь, — она указала на больший, — три сотни зерен яда.
— Чтобы убить мужа?
— Нет. Чтобы приучить к яду себя.
Она споткнулась на странном выражении доктора Кроу. Архиепископ Теодор, казалось, задумался. Может, в ее словах он услышал эхо слов алхимика. При встрече патриарх приветствовал доктора Кроу с холодной вежливостью. Но за этим, осознала Джульетта, крылась ненависть.
Она следила, как патриарх открывает меньший горшочек. Крышечка запечатана воском, внутри какая-то паста.
— Розовый бальзам для губ. Когда ты будешь уверена, что ребенок здоров, ты просто… — он изобразил, как намазывает бальзамом губы. — И примерно с неделю тепло встречаешь Януса?
Джульетта кивнула.
— Он действует медленно?
— Ложная чума… Я буду пробовать его еду, Элеонора — мою, а дегустатор — ее, — мрачно сказала Джульетта. — Я останусь здоровой, и никто не заподозрит яда. Особенно если буду сама ухаживать за Янусом.
Она смахнула слезы и спросила:
— Что же мне делать?
— Оставайся здесь.
— В Серениссиме? Но завтра отплывает мое судно. Сэр Ричард не согласится.
— Нет. Останься здесь, сейчас. Не двигайся с места, пока я не поговорю с Алексой. Она наверняка не знает… И я заберу эти штуки, — патриарх взял горшочки с ядом, потом остановился. — Ты же не думаешь, что Алекса знает?
Джульетта надеялась на обратное. Но ведь все дни ей не удавалось ни отыскать тетю, ни поговорить с ней. Каждый раз, когда девушка отправлялась на поиски, тетя Алекса была занята или оказывалась совсем не там, где ее видели слуги. А в последние несколько встреч в глазах Алексы явно читалась настороженность.
— Я не уверена…
— Ты не?..
Джульетта глубоко вздохнула.
— Тетя ненавидит дядю Алонцо сильнее, чем вы ненавидите доктора Кроу. Он жаждет трона. Она хочет оставить на троне Марко. Ну а Марко интересуют только его игрушки. И когда Алонцо что-то нужно, тетя обычно оказывается против.
— Но?..
Джульетта поколебалась, но ответила:
— Это тетя Алекса первой предложила мне выйти замуж за Кипр.
Сейчас девушке снова захотелось расплакаться.
— Сколько тебе лет?
Странный вопрос. Ведь он сам в день ее именования вынес младенца и показал толпе, собравшейся на площади Сан-Марко.
— Пятнадцать.
— И ты уже понимаешь, как живет Венеция, — печально улыбнулся архиепископ Теодор. — Тебя следовало бы…
— Что?
Отправить в монастырь? Чаще пороть? Или, может, утопить сразу после рождения, как котенка? Обычные дядины предложения. Свою долю порки Джульетта пережила. Труднее принять презрение регента. Тетя Алекса мечтала, чтобы она была братом Марко. Тогда между принцем Алонцо и троном стояли бы два Миллиони. Двух наследников убить труднее, чем одного.
