Леонид Кудрявцев - Лисандра
— Я здесь!
Она взглянула вниз.
Сын змеи был уже на расстоянии вытянутой руки. Вот птеродонт судорожно взмахнул крыльями и на мгновение умудрился прекратить падение, развернуться параллельно земле. Воспользовавшись этим, сын змеи прыгнул и клещом вцепился вампирше в ногу.
— Ты могуч! — сказала Лисандра.
А птеродонт уже вновь падал к земле. И сын змеи взвыл:
— Лети, иначе разобьемся!
Хорошо ему, однако! А вот попробовал бы оказаться на ее месте. Не только лететь, но еще и тащить такую тяжесть.
Лететь и тащить!
Она оттолкнулась от кабинки и, мгновенно превратившись в гигантскую летучую мышь, ударила по воздуху крыльями. Весил ее спутник немало, и поэтому ей приходилось прилагать просто невероятные усилия. К счастью, единственное, что от нее сейчас требовалось, это не очень быстро снижаться на ближайшую крышу.
— Смотри, они не упали. Они вновь летят, — заявил сын змеи. — И паучки куда-то исчезли.
Некогда Лисандре было любопытствовать. Она работала крыльями в бешеном темпе, ей надо было удержаться в воздухе.
Крыша, крыша…
Мягкой посадки все-таки не получилось. Одно неловкое движение крыла, небольшая заминка — и они буквально рухнули на ближайшую крышу. К счастью, до нее уже было так недалеко, что если сын змеи и ушибся, то не очень. А Лисандре такое падение вообще было нипочем.
Она приподнялась, бросила взгляд на птеродонта, уже превратившегося в темное пятнышко, и спросила:
— Значит, говоришь, исчезли паучки?
— Так и есть, — ответил чешуйчатый. — Можешь не волноваться. Все пассажиры благополучно спаслись. Правда здорово?
— Не заговаривай зубы, — буркнула Лисандра. — Мне нет до них никакого дела.
— В таком случае давай спустимся на землю и продолжим путь. Время не ждет.
Теперь сын змеи был сама деловитость. Не слишком ли?
— Я не двинусь с места, — сообщила вампирша, — до тех пор, пока ты не объяснишь мне, что здесь происходит. Исчезающие божества, живые капканы, нападения в воздухе. Риск слишком велик. Я не смогу толком защитить себя, если не буду знать, откуда грозит опасность.
— Ответ прост. — Сын змеи оскалил зубы. — Опасаться стоит всего. Вмешавшись в дела богов, будь готов к тому, что опасности и невзгоды будут сыпаться на тебя как из рога изобилия.
— Не слишком ли дорогая цена за амулет?
— Ты можешь в любой момент отказаться.
Лисандра хмыкнула.
Очередная попытка уесть. И вот сейчас надо дать отпор.
— Я думаю, так и следует сделать, — сказала она.
— Ого, показываешь зубки? — спросил сын змеи.
— Вот именно. А точнее — ставлю ультиматум.
— Так, — сказал сын змеи. — Значит, новый бунт? В чем дело на этот раз?
— Я хочу знать правду, и это не каприз. Даже не протест против рабства. Хотя, ввязавшись в эту игру, как выяснилось, я просто превратилась в рабыню, в марионетку. Пойми, не будучи в курсе, чем, собственно, мы занимаемся, я могу совершить роковую, непоправимую ошибку и, к примеру, погибнуть, перестать существовать. А существование не стоит ни одного амулета, каким бы чудесным он ни был. И значит, пока я не узнаю, что на самом деле в этом городе происходит, в какую игру ты меня втравил, я не сделаю ни шага. В общем, если ты собираешься по-прежнему финтить и водить меня за нос, то можешь считать наш договор расторгнутым.
— Вот так, да?
— Конечно. Кто он, этот бог? Откуда он сбежал и зачем пришел в наш мир? Выкладывай и учти, врешь ты мне или нет, я могу определить по твоим нитям судьбы.
А вот последнее утверждение было самой элементарной попыткой взять на пушку. Удастся ли она?
Сын змеи издал тяжелый, продолжительный вздох. Ну точь-в-точь — большие кузнечные мехи.
— Наш подопечный? — сказал сын змеи. — Тот, кому мы должны служить? Он бог гнева, он пришел в этот мир, чтобы его сжечь.
— Когда это должно произойти?
— Так ли трудно догадаться? Менее чем через сутки.
9Они спустились с крыши по старой, ржавой пожарной лестнице и, пройдя несколько домов, остановились, выглядывая такси.
Ничего подходящего пока не было.
— А богов этих на самом деле может быть и больше? — спросила вампирша.
Сын змеи издал тихое шипение и, едва заметно улыбнувшись, ответил вопросом на вопрос:
— С чего ты это взяла?
Нет, так ее ловить не стоит.
— Неужели мне запрещено задавать даже такие вопросы? — спросила вампирша.
— Понятно. Ударом, значит, на удар?
— Ты как думал?
Одарив ее внимательным взглядом, сын змеи сказал:
— Каждый имеет право на свои маленькие тайны.
— Однако?
— Мы ввязались в очень опасную игру…
— Я помню, — сказала Лисандра. — Там, где играют боги, простому смертному остается только надеяться на их милость.
— Мы не простые смертные, — напомнил чешуйчатый.
— Это так. Но я точно угадала твою мысль? Думаю также, ты хотел мне сообщить о том, что я должна во избежание худшей участи выдать тебе все свои тайны, вывалить их до последней, и…
— Все, забудем, — сказал сын змеи. — Только учти: ведя свои игры, ты сильно рискуешь. Я бы предположил, что даже сейчас ты совершенно не представляешь, во что ввязалась и насколько это опасно.
Лисандра подумала, что он скорее всего прав на сто процентов. И, наверное, она здорово рискует, действуя наобум. Но так есть хоть какая-то надежда выкрутиться. А вот если она начнет колебаться или, что самое скверное, полностью положится на чье-то мнение, это, несомненно, закончится ее гибелью.
— Это мое дело, — промолвила вампирша. — Я рискую и, значит…
— Понял, — сказал сын змеи и тяжело вздохнул. — Я уже все понял. Давай ловить такси. Нам лучше поторопиться.
Лисандра фыркнула.
Ну и пусть вздыхает. На нее подобные приемчики не действуют. У нее к ним еще пару сотен лет назад выработался иммунитет. А пока это не случилось, приходилось туговато.
— Место неудачное, — сказала она. — Давай перейдем на соседнюю улицу. Там, кажется, попадаются прохожие. Значит, и такси ездят гораздо чаще. Понимаешь?
— Поймаем тут, — отрезал сын змеи. — Начнешь бегать по улицам — только время потеряешь.
Лисандра уже хотела было ему возразить, но тут в дальнем конце улицы показался огонек фонарика такси. Мигнул раз, другой, как показалось вампирше, весьма игриво.
— Вот видишь, — буркнул сын змеи.
Лисандра вместо ответа лишь пожала плечами.
Что тут и в самом деле можно возразить?
А огонек приближался, причем весьма быстро. Тяжелый топот, шумное дыхание и скрежет, с которым его когти царапали брусчатку мостовой, становились все слышнее.
