Евгений Лукин - Разбойничья злая луна
– Как же они их все-таки в Харве делают?.. – буркнул он, явно меняя тему разговора. – Ну вот попробуй такое выковать!..
– Почему в Харве? – не поняла Алият. – Харва на севере, а каторга шла с юга… Щиты новенькие, неразвернутые…
– Слушай, а ведь кивающие молоты, по слухам, как раз на юге… – начал было Ар-Шарлахи, но закончить мысль ему не пришлось. С дальнего конца ложбины донесся взрыв яростной ругани, и все обернулись.
– Что-то случилось, – озабоченно сообщила Алият. – Вон Рийбра бежит…
Сутулый Рийбра, спотыкаясь и вздымая песок не хуже военной каторги, торопился к «Самуму» с каким-то свитком в руке. Возле «Белого скорпиона» галдела толпа. Переглянувшись, трое сбежали вниз по оползающему песку.
– Я их сейчас поубиваю всех, этих каторжан! – вне себя завопил подоспевший Рийбра. Он вел себя настолько свирепо, что невольно закрадывалась мысль: струсил, но трусом показаться не хочет.
– Что там стряслось?
– Расковали их на свою голову! – орал Рийбра, потрясая свитком. – А они уже двух пленных убили!..
– Надсмотрщиков… – понимающе кивнув, как бы про себя промолвил Илийза.
– Ну а то кого же? Конечно, надсмотрщиков!.. Я ему говорю: «Вот ты их убил! А выкуп теперь за них – с кого? С тебя, что ли, получать?..» А он мне: «Всех сейчас перебьем – будет вам тогда выкуп!..» Вот! – Рийбра ткнул измятым свитком. – Чуть список мне не порвал!..
Он готов был возмущаться и дальше, но тут вмешалась Алият.
– Щиты – в трюм! – скомандовала она с такой решимостью и злостью, что Рийбра чуть не подавился повязкой. – Людей – к барабану! Отгонишь «Самум» шагов на четыреста… Быстрее, быстрее! – Стремительно обернулась к Илийзе: – Готовь своих! Как только остановитесь, строй фалангу и жди нас… – Она чуть помедлила и с нежным вызовом взглянула на главаря: – Ну что? Пойдем, Шарлах…
Возможно, с юмором у Алият дела и впрямь обстояли неважно, но зато умение уязвить подчас наводило оторопь…
Открытый бортовой люк «Белого скорпиона» обороняли человек пять мятежников с «Самума», и среди них бледный мальчонка-писарь. А раскованных каторжан было много. Около сорока.
– Ну ты чего там бормочешь? Вино давай, говорю!..
– Вино выставляй, ты! Кисточка щипаная! Тебя что, из люка вынуть? Сейчас вынем…
– Во! – разинул рот кто-то. – Еще командиры пожаловали!..
Толпа зашевелилась, как бы выворачиваясь наизнанку.
Точнее – на лицо. Вскоре все уже глазели на Ар-Шарлахи и Алият. Писарь хотел было воспользоваться такой возможностью и захлопнуть люк, но Алият показала ему рукой: не надо. Уверенность ее произвела определенное впечатление, и толпа заинтересованно примолкла.
– К кому попали знаете? – скорее равнодушно, чем презрительно прозвучал в тишине хрипловатый мальчишеский голос Алият.
– А нам без разницы… – отозвался в толпе по всему видать, уже сильно пьяненький каторжанин.
– Говорят, к Шарлаху… – настороженно добавил другой.
– Стало быть, знаете, – все так же невыразительно продолжала она. – Так вот. Шарлах желает выяснить, кто из вас без приказа убил двух заложников? Заложников, за которых он собирался получить выкуп.
– Да что ж это? – плачуще выкрикнул кто-то. – Там приказы, тут тоже приказы!.. Может, еще снова на цепь посадишь?..
Толпа взбурлила, раздвигаясь, и над Алият навис огромный каторжанин с кровавыми вывороченными веками.
С треском рванул на груди балахон, выпростал мощное плечо, повернулся спиной.
– Выкуп? – прорычал он, предъявляя шрамы от трости. – За это тоже выкуп, да? Убили… Да их два раза убить мало!..
– Я не спрашиваю, сколько раз их надо было убить. Я спрашиваю, кто убил. Ты?
– Кто убил, кто убил… – звонко передразнили из толпы. – Все!..
Грянул хохот. Алият терпеливо ждала, когда он смолкнет.
– Это что же, сорок человек кончали двоих?
– Ага!.. – дурашливо подтвердили из толпы.
Алият коротко взглянула на Ар-Шарлахи. Тому давно уже было не по себе.
– Ну, это я и хотела узнать, – сказала она. – Стало быть, все сорок.
– Ребята, да это баба! – ахнул кто-то. Толпа обомлела. Алият только усмехнулась:
– Так чего вы хотите? Вина, что ли?
– Вина давай!.. – взревели по-звериному сразу несколько глоток, но были заглушены новым взрывом хохота.
– Хорошо, – спокойно сказала Алият и направилась к люку. Ар-Шарлахи следовал за нею по пятам.
– Кто старший? Айча? Два бочонка вина сюда.
Коренастый Айча заморгал, но подчинился. Вскоре два бочонка под восторженный вой каторжан перевалились через порожек и были подхвачены добрым десятком рук.
– М-мало!.. – страдальчески выкрикнул кто-то. – Еще бы один, почтеннейшая!..
– Айча, еще бочонок. Трех пока хватит? Ну и ладно. Закрывай люк.
Выпуклая створка захлопнулась, шепеляво скользнули в пазах мощные деревянные засовы, и каторга вдруг ожила, забормотала. Откуда-то снизу сквозь настил поднимался приглушенный гомон, разлагающийся постепенно на ругань, стоны, злобные выкрики. Заложники в трюме, понял Ар-Шарлахи. Вот кому сейчас особенно не сладко…
– Давай за штурвал, – тихо сказала Алият. – А я – к ним…
Ар-Шарлахи поднялся в рубку, но тоскливый гомон последовал за ним по лесенке. Какие все-таки тонкие на кораблях переборки! Борта еще куда ни шло – потолще, попрочнее, – а вот внутри…
– Тихо! – полоснул наотмашь голос Алият там, внизу, и шум на минуту смолк. – А ну-ка, досточтимые, разомнем ножки, разомнем!.. Правую ножку на перекладину – и толкнули… Р-раз!..
В трюме громко вознегодовали, но потом вдруг притихли вновь. Должно быть, Алият предъявила заложникам что-нибудь весьма убедительное. Хорошо, если трость…
– С вами никто не шутит, досточтимые! Там, снаружи, каторжане кончать вас задумали, ясно? Так что, не кобенясь, правую ножку на перекладину… Р-раз!..
Скрипнули оси, и каторга покачнулась. Песчаная ложбина дрогнула, медленно пошла навстречу. Стоя за штурвалом, Ар-Шарлахи обернулся. В амбразуре заднего обзора он увидел, как сгрудившиеся вокруг бочонков каторжане с удивлением начинают оборачиваться вслед отъезжающей каторге. Вот кто-то вскрикнул, выбросив вперед руку. Должно быть, заметил, что в том конце ложбины уже не маячит розово-золотая корма «Самума». Спотыкаясь, падая, поднимаясь, кинулся вдогонку.
– Айча! – Голос Алият был упругим и жестким, как трость. – Бери своих – и наверх! Полезут – руби!..
Но особой нужды в этом приказе уже не было. Башмаки каторжан, предназначенные в основном для отжимания перекладин ведущего барабана, безнадежно вязли в песке. А «Белый скорпион» наращивал скорость. Заложники не на шутку были испуганы словами Алият о жутком намерении раскованных.
Вскоре показался «Самум». Зарозовела, брызнула золотом похожая на башню корма. Сияли щиты. Все сорок, как раз по числу противника. За спинами фаланги теснилась готовая к отпору встревоженная команда. Ар-Шарлахи налег на штурвал, огибая толпу.
