Евгений Лукин - Разбойничья злая луна
– Что? – плачуще-выкрикнул запрокинувший голову Рийбра.
– Вроде военный, – прокричали сверху. – Одномачтовая каторга. Навстречу идет…
– Один?
– Да вроде один…
Рийбра вернулся, жалобно морща лоб.
– Это Айча проспал… А я ему говорил вчера доверил… и сегодня…
– Н-ну… один – вроде еще не беда… – промолвил Ар-Шарлахи, но настолько неуверенно, что фраза прозвучала как вопрос.
– Да конечно! – с жаром поддержал Рийбра. – Не погонится же он за нами в одиночку!.. – Преданно уставился на главаря. – Готовиться к повороту?
– Вот если начнем удирать, погонится обязательно, – сказала Алият. – А у нас только двадцать девять щитов… И вообще людей мало… Чем отбиваться будем?
– Да что ж мы, от каторги не уйдем? – возмутился Рийбра. – От одномачтовой!..
– Уйти-то уйдем, а завтра в Зибре станет известно, где щас искать… – Алият запнулась и добавила с тоской: – Вот за что я не люблю эти дневные переходы!.. Взглянула вверх, на рвущуюся с оконечности мачты узкую полосу белоснежной, выжженной солнцем материи.
– Снять эту тряпку и снова выкинуть вымпел?.. – без надежно предложила она. – Может, не остановят?..
Мужчины, оробев, молчали.
Внезапно смуглые черты над повязкой исказились, Алият с ненавистью поглядела на Ар-Шарлахи:
– Караваны он грабить собрался! Ты с одной этой каторгой сладь!.. – Тут она осеклась, всмотрелась, затем зрачки ее расширились, и Алият в ужасе схватила Ар-Шарлахи за белоснежные складки на груди. – Не вздумай даже!..
Ар-Шарлахи медленно отодрал цепкие женские руки от своего балахона и с каменным лицом повернулся к отпрянувшему Рийбре.
– А ну давай всех наверх! – не разжимая зубов, выговорил он. – Щиты на борт! Идем на сближение!..
Каторга была захвачена без потерь и до смешного легко. Отсигналив плоским зеркальным щитом приказ остановиться, «Самум» лег в поворот и зашел против солнца. Погонщик каторги был, по-видимому, весьма удивлен таким требованием, но подчинился. Пока на четырехколесном одномачтовике убирали паруса, «Самум» успел рассыпать цепь из сорока боевых щитов, в которую, правда, входили и одиннадцать матросов, кроме первой позиции, о зеркальном бое понятия не имеющих. Хотя с тридцати шагов, стоя на твердой земле, да еще и по неподвижной цели даже им трудно было бы промахнуться.
Собственно, дело уже было сделано: оказавшись в таком положении, можно сдаваться без колебаний. Но погонщик каторги даже после этого откровенного маневра ничего не понял. Когда нагло приблизившийся Ар-Шарлахи потребовал, чтобы офицеры и команда покинули судно, был выполнен и этот приказ. Как выяснилось, погонщик полагал, что его каторгу посреди пустыни собираются обыскивать на предмет контрабанды. Пока у надсмотрщиков отбирали ключи, он грозил Ар-Шарлахи отставкой и опалой, изрядно этим веселя команду «Самума», однако вскоре из люков с воем хлынули раскованные каторжане, и настал горький момент прозрения. Лишь тогда бросилось в глаза незадачливому погонщику, что на обеих мачтах остановившего его корабля полощутся клочья выбеленной солнцем ткани, а вовсе не выцветшие зеленые вымпелы флота Харвы, как это ему представлялось раньше.
Глава 10
Блистательная Алият
Не желая более рисковать, решили отогнать оба судна подальше от этого опасного скрещения путей и затаиться где-нибудь в барханах, тем более что на горизонте снова завязалось смутное облачко, причем куда обширнее первого. Правда, ползло оно по кромке, не приближаясь, и особой тревоги не вызывало.
Отойдя на несколько миль, залегли в ложбинке между двумя песчаными гребнями, прихваченными корнями узловатых кустарников, и занялись добычей.
Часть провизии, обнаруженной на борту «Белого скорпиона» (так называлась каторга), перегрузили на «Самум». А вот захваченный груз вызвал недоумение. Выяснилось, что каторга везла в Зибру боевые щиты. Только щиты, и ничего больше.
– Что с ними делать? – озадаченно спросил Ар-Шарлахи, оглядывая сваленную на песок стопу обернутых в толстую материю дисков.
– В крайнем случае попробуем продать в Туркле, – с сильным сомнением промолвила Алият.
– Кому?
– За боевыми щитами кимирцы охотятся. Скупают, перепродают в казну. Сами-то они их в Кимире делать не умеют…
Сидящий рядом на корточках командир зеркальщиков Илийза развернул ткань, поставил сияющий метровый диск на ребро и, внимательно осмотрев, присвистнул.
– Что? – повернулся к нему Ар-Шарлахи. Не отвечая, Илийза вскинул щит на грудь и, держа его за обе ручки, плавно послал яркий овальный зайчик по склону и обратно. Потом еще раз, но уже сменив направление. Хмыкнул и, проваливаясь по щиколотку в песок, полез со щитом на гребень. Ар-Шарлахи с Алият переглянулись и последовали за ним.
Илийза замер среди узловатых мелколистых древес, едва доходивших ему до пояса. Припав хищным глазом к прицельной планке, он наводил щит на что-то весьма отдаленное. Потом расслабился и повернул к Ар-Шарлахи темное, изрубленное морщинами лицо. Нежно блеснул на виске подживший розовый ожог.
– Ну, таких я еще не видел, – со сдержанным удивлением сообщил Илийза. – Наши-то щиты собирают зайчик в точку шагах в тридцати, а этот бьет… – Он с уважением оглядел сияющий диск и покачал головой.
– Дальше, что ли?
– Да чуть ли не на сотню шагов!
Теперь уже присвистнул Ар-Шарлахи:
– Ну-ка дай-ка!..
Илийза отдал щит и огляделся, прищурясь.
– Вон, – сказал он, указывая пальцем. – Рядом с той саксаулиной. Видишь? Давай быстрее, пока не унесло.
В указанном направлении между барханами темнел косматый шар приостановившегося перекати-поля. Ар-Шарлахи для начала поиграл зайчиком по песку, потом выдохнул и принялся наводить. Сухое растение вспыхнуло и тут же, как нарочно, было подхвачено ветром. Огненный шар подпрыгнул и полетел над барханами.
– Неплохо, – оценил Илийза, – Я смотрю, ты и со щитами дело имел…
– Да как?.. – сказал Ар-Шарлахи. – В строю, конечно, не ходил. Так, баловался…
– Гляди-ка! – подивился Илийза. – И глазомер, и руки, главное, не дрожат…
Услышав про дрожащие руки, Ар-Шарлахи и Алият одновременно вскинули глаза, и Илийза крякнул, сообразив, что сказал бестактность.
– Что?.. Сильно заметно?.. – упавшим голосом осведомился Ар-Шарлахи.
– Да нам-то какое дело?.. – покашливая от неловкости, уклончиво пробасил зеркальщик. – Может, тебя вино… это… – он выразительно пошевелил пальцами возле лба, – …взбадривает…
Все трое нахмурились и зачем-то принялись оглядывать лежащую у ног песчаную ложбину. Прямо перед ними, слегка накренясь, угрожающе поднимал розовую с золотом корму «Самум». В полусотне шагов белела захваченная каторга. Потом Ар-Шарлахи спохватился и вернул щит.
