Марина Дяченко - Привратник
– Вот так так! – воскликнул он, в то же время решительно пресекая ее слабую попытку высвободить руку. – Да вы ведь тоже страдаете от любви!
Кухарка ахнула одновременно с вопросом девушки:
– А вы откуда знаете?
Руал улыбнулся так печально, как только мог:
– Я вижу многое, что недоступно другим… Вижу, ваш возлюбленный рядом, но вы не можете быть вместе… Вижу – между вами преграды… Вижу поцелуй… Совсем недавно, да! О, какой нежный поцелуй!
Девушка покраснела до ушей и вырвала руку. Кухарка стояла, широко распахнув глаза и рот. Неизвестно, чем закончилась бы эта сцена, если б не распахнулась дверь и на пороге не встал бы, темный как туча, хозяин:
– Какого пса! А ну, марш в кровать! – прикрикнул он на дочь. Та вскочила и, пригнувшись, выбежала вон.
– А ты что здесь делаешь? – продолжал хозяин, обращаясь к Руалу. – Пшел!
Руал не стал спорить и последовал примеру девушки. Уходя, он слышал, как хозяин отчитывает кухарку.
Работники встали до рассвета – сонные, хмурые, они вылезали из сарая, смотрели на серое небо и вяло переругивались. Руал забрался на освободившееся теплое место и проспал еще пару часов.
Разбудило его солнце, разогнавшее наконец тучи и проникшее в сарай через множество крупных щелей. Руал довольно улыбнулся и, потягиваясь, стряхивая солому, выбрался наружу.
Его удивило, почему работники, вместо того, чтобы заняться делом, толпятся у крыльца и громко что-то выясняют. Потом он перевел взгляд и увидел на крыльце хозяина. Хозяин тоже увидел Руала – и недобро ухмыльнулся:
– А ну, иди сюда, ты…
Руал подошел. Работники расступились перед ним, как перед зачумленным.
– Ты что же, – тихо, с угрозой проговорил хозяин, – ты что же, закон забыл? Не воровать, где ночуешь?
– В чем дело? – тоже тихо спросил Руал, у которого екнуло сердце.
Хозяин ступил с крыльца и внезапным цепким движением ухватил Руала за грудки:
– Не знаешь, дрянь? А два гроша на полке лежали!
Он дышал Руалу в лицо спертым, нечистым дыханием. Маленькие глазки буравили жертву насквозь.
– Это ошибка, – сказал Руал, стараясь говорить спокойно. – Я не видел никаких двух грошей!
Хозяин сильно оттолкнул его, так что он чуть не упал на стоящих позади парней:
– Ах ты, ворюга! Да я сейчас тебя вздерну на первом суку, мне только спасибо скажут!
Руала схватили за плечи, грубо встряхнули и швырнули вперед; он споткнулся о крыльцо и упал лицом вниз. Больно впилась в грудь золотая фигурка.
– А ну, обыщите! – приказал хозяин.
Смертельная опасность нависла над золотой ящерицей. Чьи-то проворные руки принялись гулять по Руаловой одежде. Полезли за пазуху…
Руал вскочил, отшвырнув двоих, рванулся вслепую, ненадолго освободился – и снова упал, придавленный к земле. На шею ему накинули веревку.
– Ах, батюшки! Да что же вы делаете! – надсадно заверещал вдруг женский голос. – Не вор он, да не вор!
Работники приостановились, не разжимая, впрочем, удерживающих Руала рук.
– Ясновидящий он… – причитала кухарка. – А вы, хозяин, со своих спросите прежде… Кто-то из своих спер, а на этого валят…
Удивленные работники позволили Руалу подняться.
– У меня и карманов-то нет, – сказал он непослушными губами.
Хозяин на крыльце презрительно хмурился, отмахиваясь от дочери, которая что-то горячо ему шептала. Рядом держалась за сердце кухарка:
– Нет у него карманов, конечно… На нем одежда мужнина, а тот карманов не любил…
Руалово сердце бешено колотилось о ящерицу, притаившуюся за пазухой.
– Ясновидящий… – раздраженно проворчал хозяин. – А денежки сами сбежали, да? Ноги у них выросли, так? Ясновидящий, пес тебя дери… А вот узнай, ясновидящий, кто деньги спер!
Радостно закивала кухарка. Загалдели работники, а Руал потер ушибленную руку и сказал в сторону:
– Да запросто…
Двенадцать полных стаканов стояли на просторном столе. Вдоль стены выстроились работники, возбужденные, не в меру шумные. Веснушчатый Руалов знакомец тонко хихикал; темноволосый красивый парень то и дело вытирал о штаны вспотевшие ладони. Он нервничал сверх меры – с противоположной стороны стола на него смотрела, не отрываясь, хозяйская дочь.
Хозяин стоял тут же, опустив тяжелую ладонь на худое плечо бледного мальчишки – сына. Кухарка, подбоченясь, поощряла Руала улыбкой.
– Здесь двенадцать стаканов, – бодро сказал Руал. – Вода в них заговоренная. По команде все берут стаканы в руки – и я тоже, чтоб не было сомненья…
– И я возьму, так и быть… – добродушно пробасила кухарка.
– Я читаю заклинание, – продолжал Руал, и в руках вора стакан трескается. У кого стакан треснет – тот украл два гроша, и это доказано, потому что заклинания не врут. Ясно?
Веснушчатый от напряжения хихикнул так громко, что соседи по очереди отпустили ему тумака. Темноволосый был бледен, как молоко, и судорожно мял трясущиеся руки.
– Н-ну… – процедил хозяин.
– Начали! – сказал Руал и первый взял со стола стакан. Второй стакан взяла кухарка.
Работники мялись, переглядывались, по очереди подходили к столу. Вскоре он опустел.
Хозяйская дочь не сводила пристального взгляда с темноволосого. Тот прятал глаза и едва сдерживал дрожь в руках.
Наступила напряженная тишина. В тишине Руал начал:
Темень и солнце, земля и вода!
Тайное явным да станет тогда!
Он говорил тихо, зловеще, растягивая слова.
Тайное явным да станет сейчас, В этот единственный…
Голос его снизился до бормотания. Руки со стаканами напряженно тряслись.
В этот единственный РАЗ!
Слово «раз» хлестнуло, как удар бича. Хозяйская дочка вскрикнула, и потом снова стало тихо. Все смотрели на темноволосого. У него с рук капала вода – кап, кап… Стакан красивого юноши дал трещину до самого дна.
– Ах, батюшки… – прошептала кухарка.
– Вот как… – тихо, почти ласково проговорил хозяин. – Вот как, дружочек Барт…
– Я не брал! – в тоске закричал темноволосый. Его оттирали к двери. Разрыдалась вголос хозяйская дочка, выбежала, чуть не сбив с ног брата, которого колотила крупная дрожь.
– Ба-атюшки… – кухарка кинулась вслед за ней.
Руал, прижавшись спиной к стене, отхлебнул воды из своего стакана. Поперхнулся. Темноволосого взяли в кольцо, потом, не обращая внимания на слезы и крики о невиновности, поволокли во двор. Руал бездумно, как заведенный, вышел тоже. Юношу уже раздевали, кто-то щелкал кнутом. Одобрительно покрикивал хозяин, удерживая возле себя вырывающегося сына:
– Нечего отлынивать… Посмотри, тебе тоже наука…
Темноволосого растянули на траве четверо, удерживая его за руки и за ноги. Здоровенный детина остервенело пошел работать кнутом. Руал хотел уйти – и не мог, ноги не слушались. Хозяин бодро приговаривал:
