Марина Дяченко - Привратник
Март уже стоял рядом – бледный, осунувшийся, встревоженный. Попробовал взять Ящерицу за плечи:
– Стель, пойдем…
Ребенок у нее на руках выронил игрушку и завозился возмущенно. Март подобрал куклу и смял ее в руках:
– Ну, пойдем… Пойдем, мальчишка будет капризничать… Пойдем…
Другая рука отстранила его.
– Оставь… – тихо произнес Легиар.
Руал встретился с Лартом глазами. Март потянулся было взять ребенка, но Ящерица не отдала. Так и остались стоять, как стояли – между ними посапывал, пускал слюнки малыш, пытаясь ухватиться за Руалову рубашку.
– Ты… Руал, зачем ты меня… позвал?
Руал опустил голову и увидел свои руки – все это время, он, оказывается, вертел в пальцах золотой Амулет Прорицателя.
Не спрашивай, зачем. Я не могу. Я не могу этого сделать.
Но она заглядывала ему в глаза, знала ответ, ждала и боялась. Ждала и боялась, что он ее… позовет. А он молчал, молчал и смотрел на свои руки.
Каркая, поднялась из рощи воронья стая. Ильмарранену хотелось, чтобы жухлые листья завалили его по самые брови.
Малыш захныкал, и хныкал все громче, пока не разревелся горько и обиженно. Укачивая и бормоча что-то нежное, примирительное, Ящерица тщетно пыталась его успокоить.
Руал поймал проглянувшее солнце на золотую грань медальона. Встряхнул Амулет на цепочке, как игрушку, предложил малышу:
– Смотри, какая цаца…
Ребенок удивился, широко раскрыл еще полные слез глаза, ударил кулачком по медальону, тот качнулся у Руала в руке.
– Давай! – подзадорил малыша Ильмарранен.
Мальчишка ухватил золотую пластинку двумя руками и радостно потянул ее в рот, едва не выхватив медальон у доброго дяди.
– Руал… – сказала Ящерица так тихо, что он скорее угадал свое имя, чем услышал его.
Он поднял ладонь. Ладонь вспомнила тяжесть маленького, юркого, солнцем нагретого зверька, щекочущее прикосновение изумрудной чешуи и крохотных коготков.
Прощай.
Он увидел, как ящерица соскользнула с его ладони и утонула в июльской траве.
Снова налетел осенний ветер, и женщина, стоящая перед ним, горестно опустила глаза.
Он смотрел вслед. Фигурки людей, уходивших прочь, становились все меньше и меньше, пока хилый лесок у подножия холма не поглотил их совсем.
Снова погрузилось в тучи спасенное им солнце.
Погасли блики на поверхности медальона, которому еще предстояло найти своего Прорицателя.
Дорога давно была пуста, но Руал смотрел и смотрел, и глаза его воспалились от ветра, который швырял к его ногам рыжие трупы зеленых листьев.
Потом поднял голову к бешено несущимся облакам.
Он стоял на холме посреди мира, обреченный на вечную горечь утраты и вечное счастье быть собой. Простивший. Прощенный. Человек под небом.
Бесконечная дорога лежала у его ног, но нельзя было понять – то ли он отправляется в путь, то ли наконец вернулся.
