Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии
— Мы пойдем с тобой и умрем на Уисме.
— Тогда именем Крома, вперед! — прорычал Конан.
Он нетерпеливо вглядывался в сгустившийся сумрак.
— Мои волки отстали на несколько часов, но мы потеряли дьявольски много времени.
Керим Шах попятился на своем коне между черным жеребцом и скалой, убрал саблю и осторожно повернул лошадь. То же проделали иракзаи.
Вскоре весь отряд поднимался по тропе так быстро, как это было возможно.
Они выехали на гребень в миле от того места, где Хемса остановил киммерийца с Деви.
Даже Конан вздохнул с облегчением, когда лошади вскарабкались на более широкую дорогу. Они двигались, как призрачные всадники, через мрачное королевство теней, нарушая тишину тихим цокотом копыт уставших лошадей.
8
Юсмина испытывает ужас
Юсмина вскрикнула, когда почувствовала себя погруженной в малиновый вихрь и оторванной от своего защитника ужасной силой. Она была ослеплена и оглушена ураганным движением воздуха. Затем наступили головокружение и забытье.
Вновь обретя сознание, она закричала и замахала руками, как если бы продолжала невольный полет.
Ее пальцы сомкнулись на мягкой ткани, и облегчающее чувство устойчивости наполнило ее.
Она стала воспринимать окружающее и обнаружила, что лежит на возвышении, покрытом черным бархатом. Это возвышение стояло в большой, тускло освещенной комнате, на стенах которой висели шторы с извивающимися драконами, воспроизведенными с отталкивающим реализмом. Легкие тени говорили о высоком потолке, а сумрак создавал иллюзию чего-то затаившегося в углах.
Здесь, казалось, не было ни окон, ни дверей. Откуда проходил тусклый свет, Юсмина не могла определить. Огромная комната была царством загадок и темных теней, которое вызывало у нее непонятный ужас.
Ее взгляд остановился на фигуре, находившейся на блестящем черном возвышении в нескольких футах от нее. Ее длинное черное бархатистое одеяние с золотистыми нитями спадало свободно. Руки были спрятаны в рукавах, на голове — бархатная шапочка.
Лицо было спокойным, даже немного приятным, глаза имели непонятное выражение.
Он не двигался и не шевелил ни одним мускулом, рассматривая ее, и его выражение не изменилось, когда он увидел, что она пришла в себя.
Юсмина почувствовала, как страх леденит спину. Она приподнялась на одном локте и вопросительно посмотрела на незнакомца.
— Кто ты? - спросила она прерывающимся голосом.
— Я — хозяин Уисмы.
Голос был звучным и красивым, подобно негромкому звуку храмового колокольчика.
— Почему ты принес меня сюда? — потребовала ответа Юсмина.
— Разве ты не искала меня?
— Если ты один из Черных Пророков — то да, — ответила она безрассудно.
Она верила, что он легко читает ее мысли.
Он негромко засмеялся, и мурашки снова пробежали по ее спине.
— Ты повернула бы диких детей холмов против Пророков Уисмы? Я прочитал это в твоем мозгу, принцесса, в твоем слабом человеческом мозгу, наполненном мелкими мечтами о мести.
— Вы убили моего брата!
Поднявшаяся волна гнева соперничала со страхом, руки сжались, гибкое тело напряглось.
— Почему вы погубили его? Он никогда не трогал вас. Священники говорили, что Пророки не вмешиваются в человеческие дела. За что вы казнили короля Виндии?
— Как может обычный человек понять мотивы Пророков. — спокойно ответил хозяин. — Мои прислужники в храмах Турана настаивали, чтобы я сделал это ради Юздигера. По моим собственным соображениям я согласился. Как я могу объяснить мои тайные мотивы твоему жалкому интеллекту? Ты не поймешь.
— Я понимаю одно: мой брат умер!
Слезы горя и ярости прозвучали в ее голосе. Она поднялась на колени и уставилась на него широко раскрытыми блестящими глазами, гибкая, как пантера.
— Так хотел Юздигер, — спокойно подтвердил хозяин. — Это был мой каприз — помочь его амбициям.
— Юздигер твой вассал?
Юсмина старалась, чтобы голос ее не дрожал. Она почувствовала, что ее колено давит на что-то твердое и симметричное под скользким бархатом. Она немного изменила свое положение, скользнув рукой под бархат.
— Разве собака, которая лижет отбросы во дворе храма, вассал бога? — спросил хозяин.
Он, казалось, не заметил ее действий, которые она старалась скрыть. Ее пальцы под бархатом сжались на золоченой рукоятке кинжала. Юсмина наклонила голову, чтобы спрятать свет торжества в глазах.
— Сейчас я устал от Юздигера, — сказал хозяин. У меня теперь другие развлечения. Ха!
Юсмина с криком прыгнула, как кошка джунглей, на хозяина, взмахнув кинжалом. Затем она рухнула на пол, где съежилась, уставившись снизу вверх на него. Он не двинулся. Его загадочная улыбка не изменилась. Она подняла дрожащую руку и увидела что в ней не было кинжала. Пальцы сжимали стебель золотого лотоса, с которого опадали смятые лепестки.
Юсмина отбросила его, как гадину, и вернулась на свое возвышение, потому что это было по крайней мере более достойно для королевы, чем сидеть на полу у ног колдуна, и затем она обернулась к нему, ожидая наказания.
Но Хозяин не шевельнулся.
Все вещества одинаковы для того, кто держит ключ от космоса, сказал он загадочно. — Для посвященного все доступно. По его воле сталь расцветает цветами или цветок оборачивается мечом в лунном свете.
— Ты — дьявол! — воскликнула она.
— Я был рожден на этой планете давным-давно, — ответил он. — Когда-то я был обыкновенным человеком и не потерял человеческие черты в бесчисленных веках моего посвящения. Человек, владеющий темным искусством, — больше, чем дьявол. Я по происхождению человек, но я правлю демонами. Ты видела Повелителей Черного Круга, только я могу повелевать ими. Мой служитель Хемса задумал стать великим — бедный глупец, ломающий двери и перемещающий себя и свою госпожу через воздух от холма к холму. Хотя, если бы он не был уничтожен, его власть могла бы вырасти до моей!
Он снова засмеялся.
— А ты, бедная глупая женщина, задумавшая послать волосатого вождя из холмов напасть на Уисму! Я прочитал в твоем женском уме намерение использовать свои женские уловки, чтобы достичь этой цели. Но, несмотря на всю свою глупость, ты — женщина, на которую приятно смотреть. Это мой каприз — оставить тебя здесь как мою рабыню.
Дочь тысячи гордых императоров задохнулась от стыда и ярости при этих словах.
— Ты не посмеешь!
Его издевательский смех хлестнул ее, как кнут, по голым плечам.
— Король не смеет растоптать червя на дороге? Маленькая дурочка, ты не поняла, что твоя королевская гордость для меня не более чем соломинка, несомая ветром. Ты видела как я поступаю с непокорными! Я, который познал поцелуи королев Ада!
