Ника Ракитина - Крипт
— Тася, фу! — закричала девица и вытерла потный лоб. — Привет, извини.
Сабина махнула рукой. Через пять минут девчонки болтали, словно давние приятельницы, подружившись быстро, как могут подружиться лишь девушки пятнадцати-шестнадцати лет.
— Меня Майка зовут, а тебя? — гостья плюхнулась рядом с Сабиной на дерновую крышу землянки и подставила солнцу лицо.
— Сабиной, — ведьма протянула ей низку недозрелой земляники на длинной травинке. — Угощайся. Ты чего такая встрепанная?
Ее удивили Майкины глаза — продолговатые и бледно-голубые, почти белые под черными густыми ресницами.
— Да лошадь, скотина… — шумно вздохнула Майка. — Занесла в дебри и скинула.
Сарбинурская ведьма фыркнула:
— Не такие и дебри. До городка Эйле пешком полдня, а до замка и того ближе.
— Мне как раз в замок и нужно. Проведешь?
Сабина слегка огорчилась:
— Тебе надо? Так быстро?
Рыжая пожала плечами:
— Да не очень. Разве нянька хватится.
Сабина хихикнула в ладошку. Но Майка расслышала. Обиделась. Отпихнула ногой льнущую собачонку.
— Чтоб тебе самой стать графской дочерью.
— А ты…
— Ну да! — Майка отряхнула мокрые ресницы. — Угораздило! То нельзя, это не это… Достали, тьфу.
— Так вроде бы у графа Эйле и Рушиц нет детей…
— А тебе откуда знать? — спросила Майка с подозрением и закусила белыми зубами кончик косы.
— Слухами земля полнится… — неопределенно пожала плечами ведьма.
— Что-то я тебя раньше не видела…
— И я тебя не видела.
Они переглянулись, наморщили носики и фыркнули.
— Мир?
— Что ли, мир… — девчонки хлопнули ладонью о ладонь.
— Ты ничего, живи, — промурлыкала Майка. — Я никому не пожалуюсь.
Сабина глубоко вздохнула.
— Ага… Так что там насчет графской дочери?
Пока Майка в лицах рассказывала, пугая собачонку взмахами рук, ведьма прикидывала и вспоминала, что ей сообщили о графе Викторе и о его немногочисленных родственниках. Незаконнорожденную дочку тоже поминали. Девочку родила княгиня Наль, возлюбленная Виктора, законная жена Ингевора. Ребенок сперва стал рабом баронов Смарда, рельминов Ингеворских, на чьих землях появился на свет, а потом вовсе пропал вместе с матерью. Вроде похожа на отца по описанию. Выплыла, вона как… Ведьме почему-то стало трудно дышать. "Тяжело придется тебе, рыженькая…" Или так с тоски взял граф на воспитание девчонку? Если Майка и впрямь рабыня, то у нее на плече должно быть клеймо. Как бы заставить ее раздеться? Сабина погрызла губы. При всем желании услужить Претору и Гражине лезть купаться она не хотела.
— Ты тут давно живешь?
— Что? А-а… недавно. Есть будешь?
— У тебя разве есть? — на лице Майки было написано твердое намерение взять нищую подружку под свое покровительство. И это славно, подумала Сабина, можно прикопать лежащие в берестяной коробке медяки на потом.
— Есть, — она захихикала. — Чай, в отцовом доме кусок в горло нейдет?
— Ум-гу, — Майка впилась зубами в гусиную ногу и жевала так, что хруст стоял. Точно три дня ни крошки во рту не было. Собачке достались кости. — Скучно там, — печально сказала она, наконец. — Мужчины болтают и болтают…
Сабина, прищурясь, склонила голову к плечу:
— Небось, жениха тебе сговаривают?
— Что? Нет! — отозвалась Майка и покраснела.
Юная ведьма прилегла на живот, сыто вытянулась под солнцем и заболтала ногами:
— Не маленькая уже. Кто-то должен быть. Особливо у графской дочери.
— Есть… — призналась, краснея, Майка. — Только он не понял ничего. Ну ничегошеньки. А потом…
— Что — потом?
— А ты никому не скажешь?
— Вот тебе святой истинный крест, — Сабина поспешно перекрестила плечи и живот. — Чтоб меня разорвало и молнией стукнуло, если сболтну.
Майка потянулась, закинув к небу загорелое лицо.
— Арестовали его. В городе.
Точно тень накрыла дерновый холм. Ведьме на ум пришел почему-то тот самый красавец дворянин, которого тащили крыжаки в Тверже.
— Жив он.
— Что?!
— Жив, — открыла глаза Сабина и перекатилась, не позволяя Майке схватить себя за плечи.
— Откуда ты…
— Тихо сиди. Слушай.
Майка тут же замолчала. Застыла.
— Бывают у меня… навроде видения. Я потому тут и прячусь, что ведьма. Так что если проболтаешься…
— Нет. Сабинка, миленькая…
Майку трясло. Рыжая коса прыгала, бросая солнечные зайчики по худым плечам. От Майки пахло потом и зеленью. Сабина чихнула.
— Лучше бы тебе самой увидеть, — прошептала загробным голосом. — Убедиться, что это тот.
— А как?
Майкин рот глупо приоткрылся, Сабине стало легко и смешно.
— Ночью прийти сумеешь?
Девчонка сглотнула.
— Ну?
— Ага…
— Только чтобы не знал никто.
Рыжая меленько закивала.
— Придешь к Тихому омуту. Знаешь, где?
— Ага…
Глаза Сабины сверкнули. Пожалуй, все выйдет еще проще, чем казалось. И в воду лезть не придется.
— И еще при тебе должна быть его вещь.
И видя, как вытягивается Майкино лицо, заторопилась:
— Ну, не обязательно его. Хоть бы та, что он в руке подержал…
И угадала. Просияло девчонкино лицо. И опять погасло.
— Не даст.
— Кто?
— Ну, — Майка внезапно замолчала, и ведьма не стала давить. Потом все сама расскажет.
— А ты его обхитри. Тебе же вещь не насовсем нужна. Утром вернешь.
— Пра-авда?
Теперь Сабина потянулась, зажмурившись, глядя на плывущие между ресницами радужные круги.
— Ну… хозяйка-барка. Твой жених — не мой…
Майка появилась у омута, когда Сабина уже теряла надежду ее дождаться. По дороге девица успела перецеловаться с ежевикой и терновником и была еще более лохматой и исцарапанной, чем днем. Ведьма оглядела ее при свете масляной плошки:
— Ну, принесла?
— Ага, — запыханная Майка размотала тряпицу на тонких пальцах, и прямо в глаза Сабине впился острый лиловый луч. Та ойкнула, зажмурилась, а потом, уже с оглядкой, рассмотрела тяжелое кольцо из темного серебра с винным жуковиньем, утопленным в вычурные завитки.
— Красиво.
— Ой, Сабинка… — даже в слабом свете плошки и укрытых за пышными листьями звезд было видно, как рыжая краснеет.
— Раздевайся.
— У меня купальника нет…
Ведьме при этом слове отчего-то представился помощник конюха, который купает лошадей, чистит и расчесывает им гривы. Неужто и к графским дочерям кто-то такой приставлен? Сабина тихонько хмыкнула.
— Обойдешься. Давай скорей, а то так и ночь закончится.
