Катарина Керр - Чары зари
Утром голубая сильфида разбудила его прямо на рассвете: так сильно таскала за волосы, что возникло ощущение, будто голова горит огнем. Когда Маддин попытался ей поддать, сильфида беззвучно рассмеялась, продемонстрировав остренькие, как иголочки зубки. Рядом все еще спал Эйтан, но беспокойно — он ворочался и тянулся, как человек, который вот-вот проснется.
— Слушай меня внимательно, малышка, — обратился Маддин к сильфиде. — Где-то в этом лесу находится большая группа людей, вроде меня и Эйтана, воины с мечами. У них также должно быть много лошадей. Живут они в каменном доме. Ты можешь меня туда проводить?
Она надолго задумалась, потом согласно кивнула и тут же исчезла. Маддин решил, что она неправильно его поняла или просто забыла о его просьбе. Но как только они с Эйтаном приготовились тронуться в путь, сильфида появилась снова, пританцовывая и прыгая на берегу реки.
— Как я предполагаю, этот жалкий владелец таверны не дал тебе никаких указаний, как найти нужное место, — заметил Эйтан.
— У него имелось насчет этого несколько путаных идей. Я попытаюсь привести нас туда, но не удивляйся, если поедем кружной дорогой.
Хорошо, что Маддин предупредил Эйтана, потому что представления простейших духов о том, как довести кого-то до нужного места, оставляли желать лучшего. Как только всадники поехали на север, появились два серых гнома и присоединились к сильфиде. Они то и дело щипали ее или друг друга и постоянно с двух сторон отвлекали ее от задачи. После того, как вся компания зашла в лес довольно далеко, Духи исчезли, оставив людей на неровной тропе, протоптанной оленями. Они следовали этой тропой несколько миль. Как раз когда Маддин уже потерял надежду увидеть Элементалей, они внезапно появились снова, сидя на шее его коня и луке седла. Духи дружно показывали на запад, на очень узкую, труднопроходимую тропу.
Хотя Эйтан ворчал (а это был хороший знак, свидетельствующий о том, что он возвращается к жизни), Маддин настоял на том, чтобы пробираться именно этим путем.
Каждый раз, когда тропа разветвлялась, Маддин поворачивал туда, куда показывала голубая сильфида. К полудню он безнадежно заблудился, и у него не осталось выбора, кроме как следовать указаниям духов. Перепрыгивая с дерева на дерево, они улыбались, хихикали и показывали в разные стороны. Но Маддин всегда слушал только голубую сильфиду, которая угрожала укусить своих серых товарищей, когда те ей противоречили.
— Маддо, ты знаешь, что делаешь? Я уже молюсь всем богам и их лошадям.
— И я тоже. У меня возникает неприятное чувство, что мы потерялись, и я в этом виноват.
Эйтан застонал так драматично, что это сделало бы честь выступлению любого барда. Как раз когда Маддин думал, что сказал горькую правду, сильфида вывела их на большую опушку, которую окружали пни. В середине стояла хижина, сложенная из цельных бревен. Строение было квадратным и отличалось от всех домов, которые когда-либо доводилось видеть Маддину. Крыша была аккуратно крыта ветками, и из дыры для выхода дыма в ней лениво поднимался дымок.
— Что ты такое нашел? — сплюнул Эйтан. — Здесь слишком мало места для отряда наемников.
— Мало. Скорее всего, тут живут те самые беглые крепостные, о которых рассказывал владелец таверны.
На звук голосов вышел человек. Маддин никогда прежде не видел таких низкорослых людей: незнакомец был не более пяти футов ростом, но у него были широкие плечи и очень мускулистые руки. Облаченный в бригги и шерстяную подпоясанную тунику, он имел длинную черную бороду, которая спускалась ниже пояса. Мужчина держал в руке длинный топор лесника. Голос у него оказался грубым, и в нем слышался сильный гортанный акцент:
— Кто вы такие, парни?
— Только пара потерявшихся путников, — ответил Маддин.
— Скорее, воров, — мужчина поднял топор. — Что же выгнало вас в этот лес?
— Мы искали отряд наемников, — вставил Эйтан. — Владелец таверны в Гаддмире сказал, что они разместились в этом лесу.
— Мы только хотим выяснить, не примут ли они нас в свои ряды, — продолжал Маддин. — Клянусь, мы не воры! Да и вообще мне трудно представить себе, чем отшельник, вроде тебя, может вызвать интерес воров.
Мужчина задумался, держа топор наготове. Глянув на лезвие, Маддин чуть не выругался вслух от удивления. Металл блестел, как серебро, и все же лезвие по виду выглядело острым, словно было стальным. И на нем не было ни царапины, ни зазубрины.
— Послушай, мы сами будем рады оставить тебя в покое, если ты только покажешь нам, как выбраться из этого проклятого леса, — сказал Эйтан.
— Конечно! Достаточно идти тем путем, которым вы пришли.
— Господин хороший, мы потерялись, — торопливо сообщил Маддин. Ему не понравилось выражение лица Эйтана, потемневшего от гнева.
— Правда? Вы достаточно легко меня нашли.
— Просто я следовал за одной из… — Маддин замолчал как раз вовремя.
Словно зная, что он о ней думает, снова появилась голубая сильфида, устроилась у него на плече и поцеловала его в волосы. Мужчина с топором откровенно уставился на Элементаля, а потом опустил топор и оперся на него, как на трость. Он быстро, украдкой, как заговорщик, взглянул на Эйтана, который, конечно, ничего не увидел, а затем неохотно улыбнулся Маддину.
— Возможно, я все-таки смогу проводить вас к старому охотничьему домику. Но ваши лошади выглядят усталыми после такой тяжелой дороги. Вон там бьет источник, рядом с тем пнем. Напоите их вначале. Кстати, меня зовут Отто.
— Меня — Маддин, а это — Эйтан. Спасибо за помощь. А ты знаешь этот отряд?
— Немного. Этой зимой я выполнял для них кое-какую работу. Чинил пряжки и все такое. Видите ли, я — кузнец.
Теперь пришел через Маддина уставиться на Отто. Что же кузнец делает в такой глуши? Затем Маддину пришло в голову, что Отто тоже вполне мог как-то обесчестить себя в прошлом.
— Карадок — их командир — неплохой человек для наемника, — продолжал Отто. — Он хочет, чтобы я отправился с ними на юг, когда они снимутся с места. Я как раз размышляю над этим.
Пока Эйтан поил лошадей, Отто зашел в дом, а затем появился снова — в кожаной жилетке поверх туники и с другим топором. У этого было длинное топорище, обитое железными полосами. Очевидно, топор делался, как оружие, которое Отто умело использовал, очищая дорогу — рубил разросшиеся кусты и нависающие над тропой ветки.
Тропа была такой узкой и так сильно петляла, что людям приходилось вести лошадей в поводу. Они добрались до большой опушки только во второй половине дня. На ней возвышались высокие каменные стены, которые когда-то окружали охотничий домик. Деревянные ворота давно сгнили, и путники увидели сквозь проем брох, все еще довольно крепкий, а также несколько полуразрушенных сараев.
