Рыжая Марика - Тяжело в учении
Облизывая окровавленные морды, они медленно подбирались к нам. Один из них прыгнул на Желену и сумел повалить ее в снег, схватив зубами за одежду. Я закричала, травница тоже. Нагнувшись, я слепила снежок и швырнула в зверя, целя в голову, но он даже ухом не повел, занявшись Желениной ногой. Потекла кровь, окрашивая снег в розовый. Внезапно травница приподнялась и как-то дико, по-звериному закричала в сторону чащи. Крик был похож на кошачий ор, коей мы нередко слышим под своими окнами в начале весны.
И как ни странно… ей ответили. Из леса послышалось ворчание, будто кричал потревоженный медведь. Мелькнула чья-то рыжая шкура, и я узнала Мурсилия. Он выскочил из кустов ежевики, росших под могучими елями, и тут же сцепился с одним из оборотней. Одежды на нем не было — под шкурой перекатывались литые мышцы, клыки были оскалены, когти выпущены, уши прижаты к голове, пушистый хвост ходил ходуном.
Ударив лапой по морде зверя, котяра прыгнул ему за спину и вцепился в холку. Оборотень заскулил, как двухмесячный щенок, и закружился на месте. Упав на спину, ему удалось сбросить Мурсилия, но кот не отступал, старательно отгоняя противника к реке. Я поняла его тактику: хрупкий лед не выдержит веса оборотня, и тот может провалиться под воду.
— Желена! — закричала я. Та уже поднялась, тяжело подтаскивая раненую ногу. — Река! Надо загнать их в реку, лед не выдержит…
Договорить я не успела: мне на спину прыгнула какая-то осмелевшая самка, пригвоздив меня к земле, но верный нож был все еще у меня в кармане, и тварь позорно скрылась, подвывая от раны в боку. В живот мне ударить не удалось.
— Ну, давайте! — я резко повернулась навстречу двум подкрадывающимся зверям. — Двое на одного? Нечестно!
Краем глаза я заметила, что Мурсилию таки удалось заманить оборотня на реку. Лед не выдержал, и в результате… провалились оба!
— Мурсик! — забыв обо всем, я кинулась к реке, но в нерешительности остановилась у кромки, глядя, как кот барахтается в ледяной воде. Слева подползала Желена, справа — трое оставшихся зверей. Подумав секунду, я кинулась к травнице. Она лежала в снегу, сквозь прикрытые веки глядя, как тонет Мурсилий.
— Желена! — я принялась ее тормошить. — Можно же что-то сделать! СКАЖИ МНЕ!
— Палка… Лед… — едва слышно прошептала травница, закрывая глаза.
— Что? — я наклонилась к ней, силясь расслышать слова. — Причем тут лед?
— Палка…
— Что?!
— Разбей палкой лед! — неожиданно четко произнесла Желена и рухнула без чувств. Я оглянулась на берег. Палка валялась возле тела Овода.
— Зачем? — глупо спросила я, но никто мне не ответил. Вряд ли хриплое дыхание оборотней за спиной да вой Мурсилия можно было считать ответом.
31
Оказывается, у меня еще оставались на что-то силы… Поднявшись, я побежала к палке, по пути споткнулась, упала и поползла. Черное дерево ободряюще легло в ладони. Надо было возвращаться к реке. Обернувшись, я нос к носу столкнулась с кровожадно ухмыляющимися оборотнями. Один из них прихрамывал, но это вряд ли добавляло мне шансов в неравной схватке.
— Да что ж за день-то сегодня такой? — разозлилась я, покрепче перехватила палку и ринулась к оборотням. Те, явно не ожидав от меня такой прыти, разбежались в стороны, и я благополучно добралась до кромки берега.
— Вот тупые твари! — пробормотала я, ступая на лед. Под ногами опасно затрещало. Мурсилий, устав бороться, из последних сил цеплялся лапами за лед. В конце концов, он с криком скрылся под водой. Нет, только не это!
Не ведая, что творю, я в отчаянье ткнула палкой в лед. Голова раскололась от жуткого звона, лед под ногами проломился, и холодная вода заполнила все вокруг. Я зажмурилась, в ушах засвистел ветер. Где-то далеко-далеко послышался испуганный вой оборотней, крик Желены. Мне было почему-то все равно. Река неспешно несла меня куда-то в темноту, и мне было неожиданно приятно плыть в толще воды. Глаза я боялась открыть. Кто-то негромко позвал меня из тьмы, но я не откликнулась. Но меня все равно не оставляли в покое.
— Отстаньте, — пробормотала я, отмахиваясь. Пальцы прошили водяное покрывало, и пузырьки вихрем закружились вокруг меня.
— Хамит — значит, выздоравливает, — заключил кто-то. Возмутившись, я распахнула глаза, и мне стало дурно от вспыхнувшего света.
— Уберите свет! — попросила я жалобно. Так было хорошо в реке!
— Куда я тебе его дену?
— Куда-нибудь!
— Давай, открывая глаза уже!
— Не хочу!
— Ты еще будешь спорить?!
Послушавшись, я снова распахнула веки, и на этот раз более-менее четко разглядела бревенчатый потолок из темного дерева, с которого свисали пучки сушеной травы. Под нос тут же сунули воняющий чистотелом отвар.
— Узнаю Желену, — пробормотала я, пытаясь сесть. В ушах шумело, голова кружилась. — О-о-ой… Что это со мной было?
Сесть мне так и не удалось, зато получилось поднять руки, чтобы принять кружку с отваром. Проморгавшись, я увидела у своей кровати Мурсилия. На его морде виднелись свежие, еще не зарубцевавшиеся шрамы, шерсть кое-где вылезла.
— Ого, — подивилась я. — Это кто тебя так подрал?
— Ничего не помнишь? — спросил он сочувственно.
— А что я должна помнить? — я послушно сосредоточилась.
— Оборотни, — кратко напомнил Мурсилий.
Я вспомнила. И первым моим вопросом было:
— Где Кар-Сэрс?
— Да вон он, — Мурсилий махнул лапой куда-то за печку. — За печкой лежит.
— Как он?
— Никак. Лежит без чувств, — нахмурился кот.
— Он… Он не?.. — голос мой внезапно сел, и я только взглянула на Мурсилия, готовясь зареветь.
— Нет, — качнул головой тот. — Он жив. Только без сознания. Это нас и беспокоит — до сих пор не пришел в себя… Желена понятия не имеет, что с ним творится. Говорит, что подозревает кое-что…
— Что?
Но Мурсик только пожал плечами.
— А где она сама? Как она? — я вспомнила ее окровавленную ногу и содрогнулась.
— За водой пошла. У нее нога сломана…
— Нога?! И ты ее отпустил? — закричала я в ужасе.
— Не кричи на меня, пожалуйста, — проворчал кот, ставя пустую чашку на стол. — Она сама пошла, хоть я и был против. Она с костылем. Говорит, что сумеет срастить кости за месяц. Храбрится!
Я помолчала. В доме неожиданно повисла вязкая, нехорошая тишина. Чего-то не хватало, и секундой позже я поняла, чего. Никто не возился за стенкой, не фыркал, не хрустел соломой и не просовывал морду в оконце в поисках вкусненького.
— Овод… — тихо проговорила я. Мурсилий печально встряхнулся.
— Вчера вечером мы с Желеной его похоронили, — ответил он. — Жалко. Славный был конь…
