Дэвид Геммел - Призраки грядущего
«Ты мечтатель, Киалл, — сказала ему она. — Ты мне нравишься, правда нравишься, но мне нужно нечто большее, чем мечты. Мне нужен мужчина, который строит и растит, — сильный мужчина». «Я тоже могу делать все это», — заверил он. «Только в воображении. Оставь меня. Если Джарел увидит, что ты говоришь со мной, он будет ревновать — а тебе не стоит сердить Джарела». «Я его не боюсь. И я люблю тебя, Равенна. Неужели тебе это безразлично?» «Бедный Киалл, — прошептала она, погладив его по щеке — Опять мечты. Любовь? Что такое любовь?» И она со смехом ушла от него.
Киалл проснулся. Тело согрелось под одеялом, но лицо замерзло. Он приподнялся на локте и увидел, что костер догорает. Киалл подбросил в огонь топлива и сел. Бельцер храпел, Чареос крепко спал. Огонь лизнул ветки и разгорелся. Киалл погрел над ним руки и завернулся в одеяло.
В шалаше было душно и пахло дымом, но этот запах не мог заглушить исходящего от Бельцера зловония. Это уже не сон. Он отправился в путь вместе с героями Бел-Азара, чтобы освободить из плена прекрасную деву. Но действительность ничуть не похожа на мечты. Чареос зол и угрюм, от Бельцера дурно пахнет, а двое охотников слова не молвят ни с кем, кроме как друг с другом.
Бельцер всхрапнул и повернулся, открыв рот. Киалл увидел, что у него недостает нескольких зубов, а остальные гниют. Разве мог этот жирный старик хоть когда-нибудь быть златовласым героем легенды?
«Надо было остаться в деревне, — сказал себе Киалл, — и учиться аптекарскому делу. По крайней мере я смог бы завести себе жену и построить дом». Но нет — у мечтателя своя дорога.
Он услышал шаги на снегу и испугался: вдруг это надрены подкрались к ним, пока они спали? Киалл вскочил и быстро оделся, но тут услышал голос Маггрига. Натянув сапоги, Киалл выполз на заснеженную поляну. Небо радовало глаз густой бархатной синевой, и солнце всходило над восточными горами. Маггриг и Финн обдирали четырех белых зайцев, капая кровью на снег.
— Доброе утро, — сказал Киалл.
Маггриг улыбнулся и махнул ему рукой, но Финн и глазом не моргнул. Киалл подошел к ним:
— Рано вы нынче поднялись.
— Как для кого, — буркнул Финн. — Займись-ка делом. — Он бросил Киаллу зайца, и юноша неумело ободрал тушку. Финн бросил внутренности в кусты, соскреб жир со шкурок и затолкал их в котомку.
Киалл вытер окровавленные руки о снег и присел на камень. Рядом лежал лук Финна, и юноша протянул к нему руку.
— Не трогай! — рявкнул Финн. Киалл рассердился:
— Боитесь, что украду?
— Сказано — не трогай.
— Не принимай это к сердцу, — мягко сказал Киаллу Маггриг. — Ни один лучник не любит, чтобы трогали его оружие. Такое уж у нас суеверие. Видишь ли, каждый лук делается для своего стрелка. А Финн сам делает свои луки, и даже мне не разрешается прикасаться к ним.
— Нечего за меня оправдываться, — проворчал Финн. Маггриг, пропустив это мимо ушей, продолжил:
— Когда мы придем в нашу хижину, ты увидишь там много луков. Быть может, Финн подарит тебе один, подходящий по длине руки и по силе.
— Что толку, — сказал Киалл. — Я не стрелок.
— Я тоже не был им, когда встретился с Финном. Но чему только не научится человек, когда за дело берется мастер. Финн завоевал все мыслимые награды. Даже талисман регента, за который боролись лучники шести стран: Дреная, Вагрии, Вентрии, надирских земель и даже Машрапура. С Финном никто не может соперничать.
— Да, пока что не может, — проворчал, смягчившись, Финн и улыбнулся. — Не держи на меня зла, парень. Я человек нелюдимый. Но тебе я вреда не хочу и надеюсь, что ты найдешь свою милую.
— Жаль, что вы не пойдете с нами, — сказал Киалл.
— Что делать. Я не хочу, чтобы мою голову насадили на кол или вывесили мою шкуру около надирской юрты. Мое боевое прошлое осталось позади. Странствия и подвиги — это для таких молодых, как ты.
— Но Бельцер-то идет, — заметил Киалл.
— Этот никогда не повзрослеет, — буркнул Финн. — Но в тяжелую минуту на него можно положиться, это точно.
— Как и на Чареоса, — ввернул Маггриг.
— Да. Странный малый этот Чареос — но ты, парень, смотри на него и учись. Такие не часто встречаются, если ты понимаешь, о чем я.
— Не совсем.
— Он человек с железными устоями. Каким бы разнообразно серым ни был мир, для Чареоса существует только черное и белое. Он благороден — рыцарски благороден, если хочешь. Со временем ты поймешь, о чем я толкую. А теперь довольно болтать. Буди своих соседей. Если хотят перекусить, пусть встают — я их ждать не стану.
Снег держался несколько дней, однако путники медленно, но верно продвигались вперед. На пятый день Маггриг, шедший во главе, подошел слишком близко к логову самки снежного барса, у которой были детеныши. Барсиха выскочила из кустов с шипением и ревом, сбила Маггрига с ног и разодрала ему рукав. Бельцер и остальные бросились вперед, вопя во всю глотку, — но барсиха не ушла и присела, прижав уши к черепу и оскалив клыки. Финн оттащил Маггрига прочь, и путники обошли зверя стороной. Царапина на руке Маггрига оказалась неглубокой — Финн зашил ее и перевязал.
На следующее утро они пришли в долину, где стояла хижина охотников. Снова поднялась метель, и они, пригнув головы от ветра, добрели до замерзшей двери, заметенной снегом, как и окошко. Бельцер разгреб снег своими ручищами. Внутри стоял мороз. Финн развел огонь, и прошел почти час, пока хижина нагрелась.
— Повезло нам, — сказал Бельцер, освободившись наконец от своей дохи и присев на коврике перед огнем. — Эта вьюга могла бы разразиться несколько дней назад — застряли бы мы тогда в горах не на одну неделю.
— Тебе, может, и повезло, дурья башка, — ответил Финн, — а вот меня ничуть не радует, что мой дом невесть сколько времени будет набит потными телами.
— Ты самый неприветливый хозяин из всех, кого я знал, — ухмыльнулся Бельцер. — Где у тебя питье?
— В колодце, где же еще.
— Да нет — пиво, или вино, или хотя бы солод?
— Мы ничего такого не держим.
— Да ну? — выпучил глаза Бельцер. — Совсем ничего?
— Ни капли, — улыбнулся Маггриг. — Ну что — опять скажешь, что тебе повезло? — Маггриг побелел, пот выступил у него на лбу. Он не устоял на ногах и повалился на стул.
— Что с тобой такое? — бросился к нему Финн.
— Что-то мне... — проговорил Маггриг и сполз со стула. Финн подхватил его и уложил на кровать.
— У него лихорадка, — сказал Чареос, пощупав ему лоб. Маггриг открыл глаза.
— Кружится все... Пить...
Финн принес в ковше воду и приподнял Маггригу голову, пока тот пил. Киалл откашлялся:
— Если вы вскипятите воды, я сделаю ему отвар.
— Ты что, знахарь, что ли? — обернулся к нему Финн.
