Мартин Гринберг - Дорога Короля
— Эй! — окликнул его знакомый голос. — Послушай, Дириенте, ты непременно должен пойти и посмотреть, что я там нашел!
Это был сторож Мерикалис. Хранитель испытал острый приступ гнева и удивления: ведь он достиг почти полной концентрации! Этот дурак Мерикалис должен был бы соображать получше!
Он молча показал сторожу кадило и зеленоватый сосуд.
— Ах, так ты еще не закончил? — удивился Мерикалис, ничуть не смутившись.
— Нет. Я вообще только начал. И тебе, безусловно, не следовало беспокоить меня в такую минуту!
— Да, да, конечно, я понимаю… Но это очень важно! Ты уж прости, что я тебе помешал, но у меня чертовски серьезная причина. Очень тебя прошу, постарайся сегодня закончить все поскорее, а? Слышишь, Дириенте? И давай сразу пойдем туда, хорошо? Прямо сразу же!
Больше Мерикалис ничего объяснять не стал, да Хранитель и не спрашивал объяснений. Это только сильнее отвлекло бы его от молитвы, а он и так чересчур отвлекся.
И теперь пытался хотя бы отчасти восстановить былое спокойствие и «единение с космосом».
— Я закончу так скоро, как ты мне позволишь, — раздраженно заявил он сторожу.
— Да-да, конечно, а я тебя здесь, внизу, подожду, ладно?
Хранитель коротко кивнул, и Мерикалис исчез во тьме под галереей.
Итак, все пришлось начинать с самого начала. Хранитель сделал глубокий вдох и на несколько секунд закрыл глаза; он ждал, пока ослабеет воздействие столь неожиданного вторжения. Через некоторое время смятение в душе улеглось, и он вновь сосредоточил все свое внимание на поставленной перед ним задаче, с привычной легкостью отыскав Полярную звезду и вперив в нее свой взор. Где-то там, в глубинах космоса, находилась та точка, откуда десять тысяч лет назад на Землю явились трое Гостей. Явились, чтобы спасти человечество от страшной опасности; во всяком случае, так говорилось в древних рукописях. И возможно, действительно так оно и было. Не имелось никаких причин полагать, что это было иначе, а вот свидетельства обратного как раз были.
Дириенте сосредоточил все свои душевные силы на видении Верхнего мира и стрелой направил душу ввысь, к звездам, в темные страшные космические потоки. Это была истинная победа его воли, его воображения: теперь он видел себя путешествующим меж звезд в виде бесплотного светлого облачка разума, беспрепятственно скользящего сквозь бесконечные глубины космоса.
Хранителю часто казалось, что некогда подобный «прыжок» не требовал от него ни малейших усилий; что в первые дни и годы своей жреческой службы ему достаточно было всего лишь шагнуть вперед и поднять глаза к небесам, а все остальное происходило само собой. Свет Полярной звезды заполнял его душу, и она легко взлетала вверх и без малейших усилий следовала прямо к той звезде, откуда на Землю прибыли те Трое. Неужели тогда это было действительно так просто? Он уже и не помнил толком. Слишком давно он был Хранителем. И ежевечернюю службу совершал уже по меньшей мере десять тысяч раз. И теперь воспринимал ее, пожалуй, как простую формальность. Даже бессмыслицу. Теперь ему трудно было поверить, что некогда душа его была способна одним радостным прыжком взлететь в ослепительный звездный простор и что когда-то он ничуть не сомневался в возможности обрести вполне реальное спасительное могущество, если будет вот так смотреть на звезды и лить доброе вино в каменный желобок у жертвенного камня. Самое большее, на что он мог теперь рассчитывать, каждую ночь стоя под великолепным сверкающим куполом небес, — это некое слабое, чуть болезненное мерцание в душе. Но не былой экстаз. Впрочем, даже и это слабое мерцание, эта едва ощутимая боль казались ему подозрительными: он чувствовал в них некую фальшь, некие последствия волевого самообмана.
Но так или иначе, а звезды были прекрасны! И он благодарил жизнь хотя бы за эту милость. Его вера в то, что те Трое действительно существуют и однажды побывали на Земле, по всей вероятности, попросту исчерпала себя, однако осознание бесконечности Вселенной осталось при нем, как и осознание того, сколь мал человек под необъятным куполом ночных небес.
Он стоял неподвижно и спокойно, откинув назад голову и обратив лицо к небу. Затем потихоньку стал помахивать кадилом, посылая вверх облачка душистого дыма. Затем неторопливо поднял гладкий зеленоватый сосуд и поочередно обратился, как бы предлагая его, к трем основным точкам — востоку, западу и зениту. Далее он действовал почти машинально; им полностью овладел ритм привычного действа, и он был настолько поглощен обрядом, насколько ему позволял собственный скептицизм. В такие минуты, впрочем, он не позволял пробудиться ни одному сомнению. Он понимал, что сомнения эти все равно скоро к нему вернутся, стоит лишь завершить обряд.
Но пока он торжественно произнес священные имена:
— Оберитх… Олиматх… Вонубиус! — И позволил себе поверить, что контакт установлен.
Дириенте вызвал образ Троих — угловатые чужеродные фигуры светились дрожащим спектральным светом. Он, как и всегда прежде, поведал им, сколь благодарен Гостям мир людей за спасенную Землю и сколь сильно человечество надеется на скорейшее возвращение Троих из далекого рая.
На несколько мгновений Хранитель, похоже, и впрямь освободился от любых вопросов веры или неверия. Однако вопросы эти продолжали существовать. Действительно ли эти Трое прилетали на Землю в час ее горькой нужды? Правда ли, что, закончив работу, они взлетели к звездам на огненной колеснице, поклявшись непременно еще вернуться и собрать все народы мира под свое благодатное крыло? И ответов на эти вопросы Хранитель не знал. Впрочем, когда он был молод, то безоговорочно верил каждому слову рукописей, как и все остальные. Но впоследствии — он в точности не знал, когда именно это произошло, — верить перестал. Однако на обычном поведении Дириенте это не сказалось и не внесло сколько-нибудь заметных перемен в обычное отправление им обрядов. Он был Хранителем высокого храма; на него возлагались определенные функции; он являлся слугой народа. Вот и все, что имело для него значение.
Ежевечерний ритуал за долгие годы — за несколько тысячелетий — никаких изменений не претерпел и восходил, как считалось, к событиям той самой ночи, когда Гости улетали с Земли. Впрочем, сам Хранитель в душе к этой идее, как и ко многому другому, относился весьма скептически. Со временем меняется все; сомнения проникают в любую систему верований; в этом Дириенте не сомневался. Однако же внешне поддерживал красивую сказку, в которую верили столько людей, и ни на шаг не отступал от строгого распорядка торжественных богослужений, потому что хорошо понимал, что людям так лучше. Люди ведь глубоко консервативны, хотя и каждый по-своему; а он назначен Хранителем храма, чтобы служить людям. В их семье всегда так и говорили: мы — Хранители, значит, мы служим людям.
