Тамара Воронина - Зеркало перемен. 1. Дарующая жизнь
ты могла остаться. поверь, я бы понял. и тем более понял бы проводник.
– Не разговаривать! – рявкнул Крон, опередив куда более корректного Гвардейца. Шут устало пожал плечами:
– Разве моя вина, что ты не умеешь слышать?
Могла бы. Но я не захотела.
ты не спасешь меня. но, может быть, тебе удастся спасти проводника. а-а…
Лена пошатнулась, потому что ее ударило болью шута, потемнело в глазах, закружилась голова. Это длилось не дольше секунды, но Лене хватило и этой секунды, если бы не Маркус, она попросту не удержалась бы на ногах.
– Не применять магию в королевских апартаментах! – еще выразительнее и с куда большим удовольствием рявкнул офицер на Крона, а солдаты с неменьшим удовольствием вытащили коротенькие жезлы и направили их в его сторону. Ага, наверное, эта фигня гасит магию или обращает ее против самого мага… вот бы здорово…
– Тогда сами пресекайте нарушения, – ворчливо предложил тот. – Вы не рветесь исполнять свои обязанности, приходится мне вас заменять. И будь уверен, гвардеец, король узнает о твоем ненадлежащем рвении.
Вот одна из причин, по которым его не любят: слово «гвардеец» он произносит с маленькой буквы. И «проводник» – тоже. Но вот Ищущая – с большой, и это надо учитывать. Чтит. Или опасается. Господи, знал бы он, какая она ищущая…
Шут мелко и часто дышал, лицо покрывали мелкие капельки пота, волосы слиплись на лбу, из носа шла кровь. И рубашка была сплошь в крови, как вчера. Крон заставил его раны открыться? ну сволочь, глаза бы тебе выцарапать. Лена свирепо глянула в сторону мага, и он это почувствовал, слегка поерзал в кресле, делая вид, что ему сидеть неудобно.
Король заставлял себя ждать, как и полагалось королю. Занятой же человек, государственные дела решает, вот сейчас рассмотрит пару жалоб, подпишет десяток приговоров и помилований, разберется с нерадивым кастеляном, задумчиво постоит над картой: не угрожают ли со стороны Томска дикие северные варвары… Интересно, в каком месте Новосибирска расположен дворец? Ехали не более получаса, но это Лене ни о чем не говорило, потому что она и расстояние, пройденное машиной, никогда не смогла бы определить, а уж в каретах и вовсе никогда не ездила. Не Оперный, потому что полчаса до него можно ехать только через площадь Калинина даже в карете. Не Дом Ленина – тоже оригинальное изобретение местных властей: когда вождь умер, везде давали его имя улицам, пароходам и городам, но вот дома его имени нигде не было. Потом какие только учреждения в нем не располагались! На памяти Лены там очень долго был ТЮЗ, а когда построили новый, симпатичный кораблик, вернули прежнее название, и даже сейчас, когда дети уже понятия не имеют, что такой Ленин, дом носит его имя, хотя меценатом он вроде не был, а в доме то концерты проводились, то еще какие-то художественные мероприятия. Может, вокзал? или облисполком? С достопримечательностями в ее городе было туго.
Думалось о всякой ерунде. Например, отмываясь в тазике по частям, Лена снимала платье и с удивлением обнаружила, что из всего белья на ней только обычные белые трусики типа мужских, только покороче и пококетливее, ладно хоть не панталоны с кружевцами, зато бюстгальтера не было вовсе, однако платье было скроено так, что грудь выглядела едва ли не лучше, чем в самом удачном в ее жизни итальянском лифчике, который Лена носила до тех пор, пока он тихо на ней не истлел. А уж без бюстгальтера она позволяла себе ходить только дома: увы, фигура ее не отличалась совершенством даже в юности. Жаль, таких платьев она никогда раньше не носила.
Шут обессилено прислонился к стене и закрыл глаза. Маркус подумал и последовал его примеру. Лена не стала. Представила себе, как появляется король и видит сногсшибательное зрелище – трое государственных преступников спят стоя у королевской стеночки. Может и осерчать. Откуда у них силы? Лена полагала, что только в кино израненный и измученный герой бодро носится по крышам в погоне за маньяком или инопланетянином, в жизни же, человек с разрубленным плечом или исполосованным торсом должны быть на грани потери сознания. Она погладила шута по руке, прикоснулась к Маркусу. Если шуту кажется, что она дает им силы, так пожалуйста, сколько угодно, лишь бы облегчить им боль.
А какой, интересно, король? Невысокий толстячок, как в мультике «Бременские музыканты», «Обыкновенном чуде» и прочих милых сердцу сказках для детей и взрослых, надменный и важный вроде какого-нибудь из Людовиков, или величественный старик с холодными глазами?
Глаза и правда были холодные, а больше – ничего королевского. Молодой, не старше шута, и симпатичный блондин с серьезным до суровости лицом стремительно вошел, почти ворвался в комнату – маг едва успел вскочить и поклониться – и сел в роскошное кресло. Следом за ним заметно медленнее, но тоже не черепашьим шагом, зашел второй, возраста Маркуса, такой незаметный и неброский, что Лена сразу признала в нем Верховного Охранителя.
– Ну, – отрывисто бросил король, – что ты хотел мне сказать, шут?
– Я больше не шут, мой король, – с усилием отрываясь от стены, произнес шут.
– Не в должности, это да, – согласился сюзерен. – Но шут – это пожизненно. Тебе недолго осталось. – Он вдруг вскочил и сделал несколько шагов. Правду говорил Гвардеец: Родаг черт его знает какой по счету был в ярости. – Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Ты оставил корону без истины в такое трудное время!
– Время всегда трудное, мой король, – возразил шут. – Может быть, тебе пора искать истину самому.
– Я думал, ты мне друг! – выкрикнул король. Глаза у него были ярко-ярко-голубые. Он не смотрел на Маркуса и не замечал Лены, не обращал внимания ни на мага, ни на шефа безопасности. Крон торжествовал, а Охранитель вел себя, как и положено в его должности – все видел, все слышал и никак не показывал своего отношения к происходящему.
– У короля не бывает друзей, – с горечью ответил Рош, – и не надо иметь шута, чтобы постичь эту истину.
Родаг, наплевав на свое королевское достоинство, подбежал только для того, чтобы влепить шуту звонкую пощечину. Крон злорадно улыбнулся. Шут упал бы, не поддержи его один из солдат. Перед королем нельзя падать, этикет не позволяет. Тебя по морде бьют, а ты стой и подставляй правую…
Голубой взгляд сфокусировался на крови, которой было перепачкано лицо шута. И королевская длань тоже. Окровавленная рубашка его не заинтересовала – ах да, он же не знал о магической мази Проводника, решил, что кровь так и идет со вчерашнего дня. Может, он дурак? Ни одному человеку такого кровотечения не пережить.
