Олег Мельник - Книга Тьмы. Дилогия (СИ)
Идти домой не было никакого желания, я блуждал по дворам, занятый переоценкой жизненной полки, на которую угодил, но чем больше я про нее думал, тем меньше интереса к этой самой жизни проявлял. Может, так и просыпаются суицидальные наклонности? Может быть, Дима прав? Может быть, это не машины летят прямо на меня, а я сам прыгаю под колеса?.. Каким соблазнительным было желание сдаться и довериться многовековому опыту психотерапии!
Тьма, что ты сделала со мной?
Как только я это подумал, чувство опасности забило тревогу. Я обернулся вокруг своей оси, будто ожидая увидеть за деревом какого-нибудь киллера в плаще и широкополой шляпе с «макаром», нацеленным мне в сердце. Двор оказался пустым, за исключением нескольких пацанов, играющих в футболистов на площадке. Невидимая угроза пряталась где-то в подъездах и за машинами на стоянках — в общем, из любых, не досягаемых взору мест. Нужно было найти открытое пространство. Я понимал, что чувство безопасности посетит меня только дома, но и это будет просто чувством. В действительности необходимо было убраться подальше от людей и предметов.
Очень скорым шагом я направлялся в сторону Кубани. Впереди, под высокой набережной, шумела река. Мягкий ветер касался верхушек травы, создавая иллюзию чьего-то присутствия в зарослях. Справа, в полукилометре от меня, виднелся мост с рядом аккуратных розовых домиков с красными крышами. Там находилась плотина. Я понял, что идти необходимо именно туда.
Тишина, создаваемая отсутствием каких-либо городских звуков, вызывала доверие. Чувство тревоги угасало. Я уперся руками в перила и смотрел, как вода по ту сторону гидротехнического сооружения бурным потоком растекается по оскудевшему руслу. Недалеко загорелые рыбаки махали удочками на каменистых островках.
Где-то в небе громыхнуло. Я принял громкий хлопок за выстрел и автоматически присел на корточки, желая спрятаться. Только через несколько секунд до меня дошло, что выстрел звучит как-то иначе, а этот хлопок был рожден истребителем, перешедшим на сверхзвук где-то высоко в небе. Такое бывает в наших краях — граница недалеко. Однако подниматься на ноги я не спешил: внимание привлекла приросшая к моим ногам темно-серая тень. Причину следующих своих действий я не могу назвать — все произошло как-то бездумно.
Сидя на корточках, я широко расставил руки, уперся ими в асфальт, покрывавший дорогу плотины, будто собирался сделать несколько отжиманий на свежем воздухе. Горячее от солнца дорожное покрытие показалось мягким шершавым желе. Я чуть надавил, и руки по запястья погрузились в эту субстанцию. Еще небольшое усилие — и я по локти утонул в асфальте, с виду остававшемся твердым как камень. На секунду в голове пролетела мысль о том, что если просунуть руки дальше, то, возможно, они вылезут где-то под мостом. Но вместо этого я сделал глубокий вдох (а вдруг провалюсь в реку?), закрыл глаза и нырнул в серое пятно тени.
Чувство было точно такое же, как при прыжке в воду: сначала я погрузился в нее, сделал кувырок, затем меня стало выталкивать на поверхность — я вынырнул. То место, куда я вынырнул, не было похожим ни на Кубань, ни на плотину — в их привычном виде. Это было даже не место, а места. В том плане, что там не было привычной псевдотрехмерности — я видел предметы сразу с нескольких сторон и изнутри одновременно. Несколько первых секунд кружилась голова, я не понимал, стою я, лежу, плыву или повис в воздухе. Мир поместили в большой лотерейный барабан, провернули его, и теперь некоторое время приходилось ждать окончания вращения, чтобы все это улеглось.
Забегая вперед. События, происходящие в Тени, я буду описывать наиболее пригодным для человеческого восприятия словообразами в ущерб правдивости повествованию — как оно было на самом деле. Другого способа изобразить эту мерность не существует.
Главной особенностью этого нового состояния было то, что в окружающем отсутствовали источники света. Следовательно, весь мир был погружен во мрак, но я каким-то чувством видел окружающее точно так же, как при ясном дневном свете. Под ногами была все та же дорога, над головой висело такое же небо, все те же розовые здания с красными крышами выстроились вдоль моста. Но распознать их получилось далеко не сразу. Многомерное восприятие позволяло видеть сквозь толщу кирпичных стен подъемные механизмы шлюзов или разглядеть на дне Кубани закутанный в пушисто-склизкий зеленый мох булыжник. Я видел (именно видел — не слышал) гогот гусей во дворе старого саманного дома, обложенного кирпичом пять лет назад, в районе частного сектора. Я видел запах пожухлой на солнце травы, склоненной сильным ветром к земле на берегу реки. Эта каша звуков-запахов-изобржений крутилась в голове, мешая сконцентрироваться. Так, впервые посетив какой-нибудь промышленный цех, поначалу теряешься от грохота, создаваемым ансамблем аппаратов и от мешанины рабочих, выполняющих непонятные операции. Со временем растерянность эта исчезает под действием привычки и разъяснения каждого производственного процесса, и ты спокойно начинаешь плавать по цеху как рыба в воде. На это уходит время — неделя, месяц, но в моем случае я справился с подобной неразберихой за несколько минут. Я понимал, что любое сопротивление бесполезно: хватаясь за голову и молясь о том, чтобы вся это круговерть поскорей закончилось, можно только усугубить положение. Поэтому я доверился потоку новых органов чувств, и шок вскоре закончился.
Самое удивительное я заметил чуть позже, когда привык к новому состоянию: изменился не только окружающий мир, но и сам я. Теперь вместо плоти и крови я, заглядывая внутрь самого себя, видел мерно блестящую энергию. Сначала энергия эта казалась однотонным бледным облачком, но затем я научился отличать мерцания разной интенсивности и яркости. Мое энергетическое тело было таким же разнородным, как и физическое. Кроме того — облачко было связано с окружающим миром сетью каналов разного диаметра и цветов, по которым текла живая энергия. Я видел и раньше эти каналы, когда только-только пробил щель в своем яйце, но тогда еще не знал, откуда они тянутся. Большинство нитей были короткими и соединяли ближайшие объекты. Некоторые из них тянулись над поверхностью Земли и связывали предметы на дальних расстояниях. А самая меньшая часть — устремлялась в небосвод, причем так далеко, что заметить другой конец было невозможно даже ментальным взглядом. Догадаться было нетрудно, эти каналы — нити Судьбы, связывающие субъекты Жизни, ткущие реальность как матерчатое полотно. Я представил себя коконом, застрявшим в паутине, но, присмотревшись, отбросил эту мысль. Облачко больше походило на микропроцессор, получающий энергию одной частоты и передающий ее в другой.
