Вероника Иванова - Вернуться и вернуть
— Будете утверждать, что Ваших умений не хватит для размыкания Кружева?
— Нет, но...
— Вы исправите хотя бы это, раз уж всё остальное зашло слишком далеко!
— Исправлю? Я бы с радостью, вот только... Разомкнутое Кружево невозможно изменить.
— А если Кружево Дэриена вернётся в первозданное состояние?
— Каким образом? — непонимающий взгляд.
— Это не Ваша проблема, а моя! Вы сможете провести Инициацию?
— Я никогда не интересовался этим процессом. Могу попробовать, но... Необходимо подробное описание.
— Оно у Вас будет. Вышедшее из-под пера Вашего учителя.
— Это невозможно!
— Почему же? Вы знали о существовании дневника Лара? Ведь знали же!
— Да, знал. Но этот дневник никто не мог прочесть! — горячность в голосе становится почти обвиняющей.
— Просто он не попадался в руки тому, кому надо! Заметки по поводу Инициации я Вам предоставлю. Но Вы должны обещать... Поклясться тем, чем дорожите больше всего... Вы должны сделать то, что не удалось Вашему другу. Привести Кружево Дэриена в надлежащее состояние.
— Если, и в самом деле, я смогу прочитать инструкции учителя... — Лаймар немного подумал, потом согласно кивнул: — Пожалуй, то, о чём Вы просите, не составит труда. Вы... так переживаете за принца... Кажется, я понимаю, почему.
Тёмные глаза потеплели, зато я... застыл ледышкой. Он что, решил, что мой интерес в благополучии Дэриена связан с тем, что... Какая чушь! А впрочем... Что ещё мог подумать человек, часто бывающий в высшем свете, если мои «отношения» с эльфом уже давно обсуждаются при дворе? Только то, что я влюблён в... Тьфу! Так вот, почему Лаймар решился рассказать мне о своей несчастной любви! Или же он придумал всю эту жалостливую историю нарочно? Исходя из своих представлений о моих... наклонностях? Есть, над чем задуматься.
— Это не имеет отношения к делу. Вы согласны заняться Инициацией?
— А что мне остаётся? — притворный вздох. — Тем более, это ничего не изменит.
— В смысле? — непонимающе хмурюсь.
— Принц слеп, как Вы могли заметить, и уже фактически отстранён от наследования.
— Насколько я знаю, есть ещё время. До Праздника Середины Зимы.
— Вы верите, что Дэриен выздоровеет? — участливое недоумение.
— Верю. И учтите: моя вера относится только к тем вещам, которые могут произойти.
— Я не совсем...
— К болезни принца причастны Вы?
— Нет, эту вину Вы на меня не повесите! — Лаймар шутливо качает головой. — Даже рядом не стоял.
— А Ваша ученица?
— Которая?
— Некая Вийса.
— Она здесь причём?
— Она умерла.
— И что? — кажется, маг начинает считать меня сумасшедшим. Ожидаемая реакция: все люди, которые беседуют со мной более десяти минут, думают, что у меня большие проблемы. С головой. Но мы-то с вами знаем, что это не так!
— Заклинание, ослепившее принца, вышло из её рук.
— ЧТО?! — расплывшись в довольной улыбке, наблюдаю растерянность, охватившую Лаймара. — Она... она бы не смогла...
— Не смогла сделать то, чему её не научили, Вы это хотите сказать?
— Я...
— Впрочем, не важно. Значит, не Вы направили её к Мэвину Кер-Талион?
— Младшему брату любовницы принца? Зачем мне могло это понадобиться?
— Не Вы... Буду искать другую версию, — ах, как жаль. А я-то рассчитывал нанизать на одно копьё все проблемы...
По тону моих слов маг догадывается: вечер откровений с моей стороны закончен, но предпринимает последнюю попытку:
— А что же насчёт Дэриена? Если Вы уверяете, что его болезнь порождена магией, то...
— Не беспокойтесь, меры уже приняты. Должные меры. Но Вы тоже кое-что мне должны. Ещё не забыли?
— Такое не забудешь!
— С Вас — Инициация. А потом...
— Будет ещё и «потом»? — Лаймар невольно вздрагивает.
— Возможно, — не могу лишний раз отказать себе в удовольствии слегка помучить того, кто это заслужил. — Но мои вопросы ещё не закончились. Что связывает Вас с Южным Шемом?
— Многое. И почти ничего, — просто и немного печально ответил Лаймар.
— Поясните.
— Мои родители погибли, когда мне было пять лет. Караррская резня[12]. Слышали?
— Доводилось.
— Я тоже умер бы среди разлагающихся трупов, но... Купец-южанин подобрал меня и вырастил. Как родного сына. Как я теперь понимаю, он был не только и не столько купцом, — грустная усмешка.
— Значит, Ваши привычки...
— Не хочу избавляться от них. В память об... отце. Я всегда думаю о нём именно так, хотя кровного родства между нами не было.
— Он уже умер?
— Скорее, его убили. Не знаю, как, когда и где: он просил не искать убийц. Убийцы сами... нашли меня.
— Полуденная Роза Вас больше не потревожит. Надеюсь, из других «цветников» Вам предложений не поступало?
— Насколько могу судить, нет, — пожал плечами маг.
— Хорошо. Последний вопрос: зачем Вы пришли сегодня сюда?
— Чтобы лечить ребёнка, разумеется. Это не понятно? — Лаймар искренне удивился.
— То есть, Вы...
— Пытаюсь помогать тем, кто нуждается в помощи. А что? Никак не вяжется с образом злодея, который Вам предстал? — а сейчас мой собеседник откровенно смеётся. Надо мной.
— Почему же... В каждом человеке уживается дурное и хорошее. Иногда поровну, иногда нет. Если то, что Вы рассказали мне о своей жизни — правда, нет ничего удивительного в том, чтобы одинокий маг изредка делал добрые дела. По крайней мере, нужные задатки присутствуют.
— Вы так думаете?
— Я уже не думаю, почтенный. Я устал. Вы можете идти, если пожелаете — вопросов больше нет. Но не забудьте о своём обещании!
— Не забуду. В какие сроки я должен провести Инициацию?
— Как только всё будет готово. Я сообщу. Кольцо можете оставить себе. В качестве небольшой компенсации за услуги.
Лаймар поднялся, неожиданно тяжело опираясь на стол.
— Желаю Вам доброй и спокойной ночи, лэрр.
— Спасибо. Только, боюсь: моя ночь спокойной не будет.
— А Вы выбросьте из головы все мысли обо мне и моих злодеяниях, — маг лукаво улыбнулся. — Идите домой и лягте спать с чувством гордости.
— Гордости? Чем же мне гордиться?
— Собой, конечно же. Вы странный человек, лэрр. Привыкший не властвовать, а владеть. Я бы спросил, откуда в Вас взялась вековая мудрость, но Вы же не ответите, верно?
— А если отвечу? — подмигиваю.
— Тогда меня ожидает разрыв сердца, потому что есть истины, от которых нужно держаться подальше... До встречи!
И Лаймар, облачившись в принесённый малолетним слугой плащ, вышел на улицу. В объятия метели, тоже начинающей уставать и кружащей снежинки всё медленнее и медленнее.
