Гарри Тёртлдав - Тьма сгущается
Лурканио за ее спиной расхохотался. Краста тоже посмеялась — мысленно, незаметно. «Ты знаешь гораздо меньше, чем тебе кажется», — мелькнуло у нее в голове.
Она протащила Вальню мимо буфетной стойки, где взяла бокал пива, и вышла с виконтом в сад.
— Вам следует иметь в виду, что я приехала в коляске Лурканио, а не в своей, — пробормотала Краста вполголоса.
— Да? И почему же? — полюбопытствовал Вальню.
— Потому что его не заставишь катать нас по тихим переулкам, покуда мы заняты своими делами, — отозвалась маркиза.
— Своими делами? — Вальню хихикнул тихонько. — В последний раз, как мы попробовали это проделать, вы меня вышвырнули из коляски и заставили возвращаться домой пешком, в полной темноте. Не могу говорить за вас, прекрасная маркиза, но когда мы садились в коляску, я имел в виду нечто совсем иное.
Краста дернула плечиком.
— Вы заслужили такое обращение своей неуместной болтовней о каких-то лавочницах!
— Обещаю, сегодня о лавочницах ни слова. — Вальню приобнял ее за талию. — Пойдемте со мной. Вместе посмотрим на звезды… или займемся еще чем-нибудь, как нам заблагорассудится.
Глазеть на звезды в Приекуле стало проще с тех пор, как началась война. Над темными улицами ночные светила горели ярко: искристые самоцветы, щедрой рукою разбросанные по черному бархату. Краста бросила на небо один короткий взгляд, и забыла о звездах совершенно. Она отправилась на прогулку с Вальню не для того, чтобы пялиться в вышину. А для того, чтобы на свой лад посмеяться над излишне самодовольным покровителем-альгарвейцем.
Но Вальню, похоже, действительно собрался на прогулку. Несколько минут Краста, закипая понемногу, тащилась за ним, но потом заупрямилась. Расставив ноги пошире, она вцепилась в рукав своего спутника:
— Если вы привели меня сюда, чтобы развлечь, то когда же приступите к делу?
— Жду, когда мы отойдем подальше, — ответил Вальню, чем привел Красту в некоторую растерянность. — Хотя… можно и здесь.
Он сгреб маркизу в охапку. Краста поцеловала его жарче, чем целовала когда-либо Лурканио. Альгарвеец был умелым и опытным любовником, но власть в их союзе принадлежала ему целиком. И Краста вполне осознавала это.
Вальню уже целовал ее шейку и щекотал губами мочку уха, когда взрывная волна сбила обоих с ног. Первое, что заметила Краста, придя в себя, — что брюки ее порвались на колене. Выругавшись по этому поводу, маркиза воскликнула:
— Силы горние! Что случилось?
— Я бы сказал, что в особняке Сефаню разорвался снаряд.
Виконт вскочил и с неожиданной силой поднял на ноги свою спутницу.
— Идемте.
Он вел себя так уверенно и решительно, что Краста безропотно зашагала за ним в сторону особняка. Догадка виконта угодила в цель. Снаряд, сколько можно было судить, — тоже. Второй и третий этажи обрушились полностью, развалины уже занялись пламенем.
В глухой ночи особенно жуткими казались вопли раненых и оставшихся под завалами. Несколько растрепанных, истекающих кровью гостей сумели выбраться из-под обломков сами. Краста опасливо потянула торчащую из груды кирпичей руку и с воплем отпустила — рука подалась свободно, на месте плеча остались кровавые лохмотья. Под ложечкой у Красты засосало, словно маркиза сидела на пикирующем драконе.
— Лурканио… — пробормотала она.
Рука определенно принадлежала не ему — она была женская. Но много ли шансов уцелеть было у полковника в разрушенном доме?
— Я здесь, — послышался голос за ее плечом.
Лурканио где-то потерял шляпу. Из порезов — один над бровью, другой на предплечье — текла кровь. Самоуверенности он, впрочем, не лишился.
— Рад видеть вас в добром здравии, сударыня, — промолвил он с поклоном. — Ваш щеголек выбрал самое удачное время, чтобы развлечь вас прогулкой.
— Да-да, — пробормотала Краста.
Маркиза только теперь осознала, что могла быть в особняке, когда грянул взрыв. У нее екнуло сердце.
— Чтоб им пропасть, этим лагоанцам, вместе с их драконами! — выругалась она.
— Драконы? — Лурканио покачал головой. — Никаких драконов. Это ядро не рухнуло с небес, сударыня. Его пронесли в дом и взорвали изнутри. Способов сделать это достаточно. И когда мы найдем того, кто это сделал, то сплетем из его кишок макраме. Умирать он будет долго.
Похоже было, что эта перспектива его весьма привлекает. Во многом альгарвейцы до сих пор оставались сущими варварами. Ночь была тиха и сладка… но Красту бил озноб.
* * *Ванаи коснулась ладонью лба Эалстана. Юноша горел в жару — как и час назад, как и вчера, как с той минуты, когда слег с лихорадкой три дня тому назад. Забормотав что-то, он дернулся и уставился на девушку невидящими глазами.
— Конберга… — прошептал он.
Закусив губу, Ванаи обмакнула тряпку в чан с холодной водой, отжала немного и положила больному на лоб. Если Эалстану мерещится сестра вместо возлюбленной, ему и впрямь худо. Перепутать Ванаи со смуглой, крепко сбитой фортвежкой можно было только в горячечном бреду.
— Ну что же мне делать? — горестно воскликнула она.
Порой ей удавалось впихнуть в больного по нескольку глотков воды или бульона, но этого явно не хватало. И с лихорадкой не справлялись холодные компрессы. От Эалстана исходил такой жар, что мокрая тряпка высыхала за считанные минуты.
«Ему нужен врач, — подумала Ванаи. — Или хотя бы настоящее лекарство». Мысль эта преследовала ее весь вчерашний день — с той минуты, как стало ясно, что сама собой лихорадка не уймется. Эалстан сбегал бы ради нее за врачом — девушка понимала это… но его не схватили бы прямо за порогом меблирашки.
— Холодно, — пожаловался юноша и задрожал.
Какой там холод — на нем можно яичницу жарить! Но ему казалось, что он стынет на морозе. Зубы юноши стучали. Ванаи навалила на него груду одеял, но и под ними Эалстан трясся от холода. Это был уже не первый приступ, но всякий раз Ванаи сама трепетала от ужаса.
Девушка стиснула зубы, приняв, наконец, решение. Эалстану нужна помощь, которую она не могла оказать своими средствами.
— Я выйду ненадолго, — шепнула Ванаи ему на ухо по-фортвежски, чтобы не встревожить. — Вернусь, как только смогу.
Ради него она старалась сделать вид, что все нормально — будто она могла выбежать из дому в любой миг, словно ничего дурного не могло приключиться с ней на улицах Эофорвика.
Быть может, она даже преуспела в своем намерении, потому что Эалстан прошептал с улыбкой:
— Хорошо, мама. Не заблудись — на улице вьюга.
Ему казалось, что холодно не только в доме, но и на всем белом свете.
