Робин Хобб - Странствия Шута
Забавно, в какой-то момент меня вынесло на берег, и я упала на зеленую траву - вокруг была весна. Какое-то время я оставалась внутри своей скорлупы, потом разогнулась и оказалась там вся целиком.
Остальные, кого унесла река, были не так удачливы.
Это был один из тех снов, которые кажутся истинными. Это то, что, скорее всего, произойдет. Я не понимаю, как может случиться, что я стану орехом, и меня унесет река. Но я знаю, что так будет. Устье реки выглядит так, как я нарисовала его прежде, а начинается она в черном камне.
- Дневник сновидений Пчелки Видящей.
Я встретил рассвет без сна: предвидя бессонную ночь, я постарался провести ее с пользой. Я закончил переносить все, что Чейд узнал о Скилл-колоннах, на большую карту, которую он отдал мне. У меня не было особого желания доверяться порталам, которые я не видел бы раньше собственными глазами, ведь они могли упасть или утонуть в болоте. Но если случится так, что другого выхода не будет, и я окажусь в затруднении, понимание того, какой камень куда способен привести, может оказаться полезным. Я с удивлением отметил, что некоторые помечены как ведущие в Калсиду, и подумал, что любая битва предпочтительнее такого выхода.
Я прочел все заметки Кетриккен и изучил ее карту. В них было больше информации, чем удалось собрать мне, но многое по-прежнему оставалось неясным. Мне придется проехать через земли, указанные на карте Чейда, и надеяться, что там найдутся другие карты, описывающие более отдаленные территории. Из того, что рассказал мне старый моряк, выходило, что мне стоит отправиться на Пряные Острова и там выбирать дальнейший маршрут. Я легко улыбнулся, вспоминая его последний совет: "Эх, если бы я собирался туда, то ни за что не начинал бы отсюда."
Меч Верити отправлялся со мной, снова в простых ножнах, рукоять обмотана потертым кожаным шнуром. Я подумывал взять топор, ведь это лучшее оружие для меня. Но если меч можно взять с собой из тщеславия, то терпеть неудобства, связанные с весом топора, не станет никто, если только не собирается его использовать. А я должен был выглядеть простым путешественником, может немного авантюристом, но никак не отцом, стремящимся к отмщению. Меч прекрасно мне послужит, как и всегда.
Когда за окном занялся серый рассвет, я тщательно оделся. Побрился, используя подогретую воду и раздумывая, когда еще мне удастся проделать это с таким же комфортом. Мои волосы наконец стали достаточно длинными, чтобы можно было собрать их в воинский хвост. Приготовил свой добротный плащ и сверток с личными вещами. Потом, под влиянием момента, спустился в гвардейскую столовую и присоединился к раннему завтраку. Там была горячая каша с сушеными яблоками и мед, ароматный чай, хлеб, масло и жареное мясо, оставшееся с вечера. Мои гвардейцы и их приятели из Баккипа приветствовали меня грубыми шутками и предположениями на тему того, как лучше всего стоит разобраться с любым, кто осмелился прийти в Бакк и разграбить чужой дом. Это все, что они знали: мой дом разграблен, леди Шайн сначала похитили, а потом спасли. Лишь немногие из моего отряда знали про Пчелку и эти немногие понимали, что я не хотел бы, чтобы весть об этом распространилась.
На формальном завтраке я ел немного и снова принимал пожелания доброго пути. Мне хотелось отправиться поскорее, но я был должен Дьютифулу и Эллиане этот завтрак и сделал все, чтобы отдать долг. Чейд дремал, но я разбудил его, чтобы попрощаться. Он был в хорошем расположении духа и спросил, не хочу ли я сыграть с ним партию в камни. Я напомнил, что должен отправляться в Клеррес, и он пообещал запомнить, что я сдержал свое слово попрощаться с ним. Думаю, он забыл об этом, как только я закрыл за собой дверь его комнаты.
Я напрасно стучал в дверь Шута. Он не открыл, даже когда дверь задрожала под моими ударами. То, что она была заперта, меня не удивило. Я мог бы вскрыть замок, и он это знал; закрытая дверь была посланием. Он закрылся от меня. Я немного постоял, приводя в порядок дыхание, и пошел прочь от этой обиды. Сказал себе, что так лучше. Пусть тишина, зато не новый шумный скандал. Кто знает, чем он запустил бы в меня на этот раз?
Я вернулся в помещение, которое считалось моей комнатой, и забрал свои вещи. Немного удивился, обнаружив, что у дверей стоит Персиверанс и ждет меня. Он был угрюм, но настаивал, что поможет мне донести поклажу, и я ему позволил.
Мы спустились во двор, где нас встретили мои гвардейцы в боевом порядке. Бывшие роустеры смешались с моим отрядом и стали почти неотличимы от остальных. Там была Фоксглав, и Риддл, уже верхом. Лант был бледен, Персиверанс тоже вскочил в седло. Теперь с ним не было лошади Пчелки, и это больно укололо меня. Я был жесток с ним. Неужели меня радовала та его пустая мальчишеская надежда? Или мне просто больно видеть, что теперь надежда покинула и его, как и меня?
И снова толпа желающих попрощаться; Дьютифул, Эллиана и принцы, при всех регалиях, прибыли проводить меня. Мы выехали из ворот Оленьего замка под крики толпы. В небе над нашими головами летала Мотли, изредка напоминая о себе карканьем. Пока мы эффектно галопировали прочь, я думал о том, что половина моего утра прошла в пустой суете.
- Это было необходимо, - сказал Риддл, словно подслушал мои мысли, и безрадостно усмехнулся.
Галоп скоро перешел в легкую рысь, подходящую для длинных переходов. Мы собирались переночевать в постоялом дворе, и я надеялся, что встречу следующий вечер у камня, в котором, по словам Шайн, исчезла моя дочь. Там я попрощаюсь со своими сопровождающими и дальше пойду один. Сначала отправлюсь к древней рыночной площади, на которой мне когда-то привиделось превращение Шута в бледную женщину с короной на голове.
Это путешествие было до странности обыденным. В гостиницу послали весть о нашем приближении, и нас прекрасно встретили. В эту ночь я, как ни странно, спал, а на утро насладился свежим завтраком с Риддлом и Фоксглав. Мы говорили о самых обычных вещах: о том, что хлеб был свежим и вкусным, и о том, как все мы надеемся, что погода останется хорошей. Риддл предсказывал раннюю весну, а Фоксглав отметила, что ей кажется, будто снега уже стало меньше.
Я накинул свой теплый плащ синего баккипского цвета, и мы снова выдвинулись, со мною во главе отряда. Владельцы постоялого двора собрали нам в дорогу сладких овсяных пирогов с сушеными фруктами, чтобы скрасить день в дороге, и провожали нас напутственными криками. Мы гнали лошадей, потому что я беспокоился о своих гвардейцах: если мы доберемся до портала к полудню, они смогут переночевать в гостинице на обратном пути, а не спать под открытым небом. У меня такой возможности не было. Я знал, что пройдя через камень, окажусь в зимних горах, и надеялся только, что меня не встретит снежная буря.
