Максим Далин - Моя Святая Земля
Разве Творец послал небесное воинство спасать покойную королеву? Разве он защитил барона Гектора? Оставил жизнь младенцу, спасибо и на том. Но надолго ли?
Ни на что Сэдрик особенно не надеялся. Ему хотелось всего-то напоследок ещё раз вымыться. С тем жидким мылом, которое пахнет сладко, терпко и прохладно, как море, омывающее эдемский сад. Под струями горячей воды — как под чародейским дождём. Это было на редкость сильное наслаждение. Но просить было неловко: в соседнем покое Сэдрик слышал взволнованные голоса купца и его жены и знал, даже не понимая языка, что спорят они о том, можно ли государю покинуть дом — именно в его, Сэдрика, обществе.
Хорошо, если король не сказал приёмным родителям, что Сэдрик уже мылся их водой — они бы пришли в ярость и наняли бы людей, чтобы оттереть ту белую лохань со щёлоком и облить её кипятком. Проклятыми брезгают. Государь — единственное исключение.
И Небеса отправляют такого государя прямо в ад. Слишком светлый?
В стеклянном ящике, в чистой, подсвеченной тёплым, словно солнечным, светом, воде плавали золотые рыбки. Сэдрик подносил руку к прозрачной стенке — и стайка рыбок отплывала в сторону. Снова подносил — рыбки снова отплывали. Рыбкам не нравилась близость смертной магии — рыбки привыкли к благословенным рукам короля. Даже этим крохотным и неразумным созданиям скоро будет тяжело и плохо.
Сэдрик заберёт их благодетеля.
Кошка короля смотрела на Сэдрика бледно-голубыми, всепонимающими, некошачьими глазами маленького демона. Купец с женой пререкались за стеной. Жёлтый свет уличных фонарей освещал комнату — в бурой мути чужого неба не было видно луны. И тоска тянула Сэдрика за душу, но неизбежное он уже принял и смирился.
В конце концов, он умудрился задремать в кресле — и пёстрые картинки мелькали перед глазами, а в уме всплывали странные бессмысленные слова. Сон напоминал горячечный бред — но когда запела-зазвенела переговорная коробочка Эральда на столе, Сэдрик очнулся очень легко и ощутил себя отдохнувшим.
А король улыбнулся ему тёплой сонной улыбкой ребёнка.
— Идём?
Сэдрик кивнул, вкладывая нож в ножны.
— А куда? — спросил король. — Где твой портал?
— Портал? — удивился Сэдрик. — Не знаю этого слова. Если ты про место, где лучше открыть вход в преисподнюю, то мне всё равно, в общем. Только под открытым небом. Мне земля нужна.
Король задумался.
— А зрелище — здорово страшное? Когда ты вход открываешь?
— Тебе понравится, — съязвил Сэдрик.
Король нервно рассмеялся.
— Я не о себе. А вдруг кто-нибудь ещё увидит?
— И что? Пусть смотрят, я за посмотр платы не беру. Не наша беда, государь… ну да, Кирилл, прости. Задумался.
Они не пошли есть на кухню. Эральд принёс нарезанный хлеб и нарезанный сыр для Сэдрика, а для себя что-то мясное — и из-за этого мясного они ели, повернувшись спинами друг к другу. Король пытался сбивчиво расспрашивать о чём-то, но Сэдрик отвечал односложно — он сосредоточивался на сложном обряде и настраивал себя на всё плохое, связанное с опасной магией.
Если государь не имел понятия об оплаченном шаге, а потому совершенно не переживал по поводу будущих ощущений, с ним связанных — то Сэдрик знал об этих ощущениях прекрасно и нервничал. Он давно привык к боли, с которой связана почти вся смертная магия, но шаг стоил больше боли — надо было как следует себя подготовить.
И Дар послушно наполнил тело жидким огнём. Сэдрик, ощущая только его, ничего больше, пропустил мимо глаз и ушей прощание короля с приёмными родителями, машинально закинул на плечи лямку рюкзака — и вышел во двор, не застегнув куртки.
Ему было жарко.
Дар сам повёл его. Сэдрику не пришлось выбирать место рассудочно — его выбрала разбуженная магической силой интуиция. Из памяти пропал путь к недостроенному или полуразрушенному зданию с тёмным и глухим пространством между глухими стенами. Чародейская мостовая, которую король называл "асфальтом", растрескалась, её покрывала жидкая грязь, но всё равно она великолепно подходила для работы. И мел, спрессованный в палочки, великолепно подходил для работы. Сэдрик скинул рюкзак и опустился на колени в эту слякоть, не чувствуя холода и сырости; он хорошо настроился — Дар рдел в его теле, как разгорающийся костёр.
— Сэдрик! Сэдрик! Мне-то что делать? — донёсся откуда-то из неизбывного далека голос короля, но Сэдрик отвлёкся от рисования пентаграммы с тройной защитой только на то, чтобы предостерегающе махнуть вымазанной мелом и грязью рукой и пробормотать, не оборачиваясь:
— Скрести руки и не дёргайся.
— Фантастика, — восторженно сказал король на другом конце Вселенной. — Как ты можешь так ровно…
— Заткнись, — приказал Сэдрик. Сейчас не до любезностей было. Он замкнул последнюю сферу силы и поднялся, чтобы наполнить Звезду собой.
И реальность лопнула, как кожура каштана в огне.
II
Кирилл боялся последнего разговора с приёмными родителями, но всё вышло совершенно не так, как он ожидал.
Мама чмокнула его в щёку, хихикнула и сунула ему в карман плитку шоколада. Отец улыбнулся и кивнул. И Кирилл вдруг понял: они переговорили, обсудили поведение своего бестолкового приёмыша — и решили, что это такая игра. Кирюша решил побродить по белу свету и изобразить взрослого. Нагуляется, проголодается — и придёт.
Кирилл беспомощно взглянул в лицо отца. Ни тени беспокойства он не увидел. Отец улыбался, будто кошмарного объяснения два часа назад вовсе и не было.
Даже тёмная аура некроманта поблизости не заставила родителей воспринимать Кирилла всерьёз и мыслить хоть сколько-нибудь критически.
И если до этого момента Кирилл ещё чуточку сомневался в необходимости такого отчаянного шага, как возвращение на родину из уютного и гостеприимного Питера, то сейчас последние сомнения отпали.
— Папа, — сказал он в отчаянии, — ты не забудешь о страховке?
— Серьёзный парень — страсть! — улыбнулась мама и ущипнула Кирилла за щёку, и отец тоже улыбнулся, кивнул успокаивающе.
"Конечно, деточка, конечно!" — ведь деточка не заказал билетов ни на самолёт, ни на поезд, не забронировал номер в гостинице, да и денег на дорогу не попросил. Правда, потратил все карманные на всякую ерунду — но всё равно, если судить здраво, куда деточка поедет при таком раскладе? В гости к приятелю на другой конец города. Ну — в пригород. Но не дальше.
Отец благополучно забыл почти всё, что Кирилл ему говорил. Кирюха вернётся через пару дней — и всё будет по-старому.
А может, и не забыл. Просто здраво обдумал — и не поверил. Ничего плохого ведь случиться не может. Чёртова благодать не позволяет родителям принимать всерьёз "болтовню ребёнка" — и присутствие некроманта не меняет положения.
