Эрин Хантер - Небесный огонь
Запах вёл её через маленький холм из снега на широкий, плоский кусок льда. На расстоянии нескольких медведей от неё, Каллик разглядела дыхательную лунку, чёрную против тусклой серости льда. Насторожившись, она подползла к ней и легла ждать, опустив нос на передние лапы. Тут же её наполнили отчётливые воспоминания — как терпеливо ждала её мать, обучая Каллик и Таккика важности абсолютной неподвижности и тишины.
"Стань одним целым с морским льдом, — подумала она, услышав в голове звенящее эхо материнского голоса. — Впитай его недвижимость, и тюлени не почувствуют тебя."
Когда другие трое медведей не наблюдали за ней, Каллик чувствовала себя сосредоточенной, все её чувства обострились до предела. Она чувствовала, что может ждать так вечно, наблюдая за лункой и мечтая о детстве. Её дыхание замедлилось, так как она почувствовала успокаивающее присутствие духов во льду и в звёздах над её головой. Она так глубоко ушла в свои воспоминания, что чуть не пропустила всплеск тюленя, высунувшего свою гладкую коричневую голову из лунки. Он бросил на неё такой насмешливый взгляд, будто ему стало смешно, что она не бросилась вперёд и не впилась когтями в его шею. Она уже чувствовала богатый жир наглеца, текущий вниз по её горлу.
Но, к её изумлению, её лапы сомкнулись на пустом воздухе. Со следующим плеском тюлень исчез под водой. Она упустила его! Она снова провалилась!
Каллик села на свои задние лапы и уставилась на тёмную воду. Она была так уверена, что поймает его! И на этот раз она не могла обвинить Токло в том, что это он её отвлёк.
Неужели всё так безнадёжно? Возможно, Ниса умерла так рано, что не научила её быть настоящим белым медведем. Может быть, осталось слишком много вещей, которым Нисе не хватило времени научить её. С противнейшим настроением Каллик поплелась обратно к друзьям. Она так хотела, чтобы мамин голос вернулся и сказал ей, что она делает не так.
Бледный свет солнца уже розовел на кромочке небосвода, когда она добралась до снежной пещеры и начала копать её лапами. Токло мгновенно проснулся, как только она просунула голову внутрь. Он чуть не располосовал когтями ей нос, прежде чем до него дошло, что это была она, а не незнакомый медведь.
— Где ты была? — огрызнулся он.
— Нигде, — сказала она. — Просто гуляла поблизости.
Она не хотела признавать, что она снова провалила охоту на тюленя. Стоило только представить, как отреагирует Токло на такую новость.
Токло будто прочёл её мысли:
— Я умираю от голода. Давай заставим этих лентяев пошевелить их старческими косточками и пойдём ловить тюленей.
Каллик виновато поморщилась. Токло пнул Уджурака в бок, и тот перекатился на лапы, хлопая глазами, будто ему снилось, что он другое животное, и он разочаровался, обнаружив себя снова медведем.
Разбудить Лусу оказалось гораздо сложнее, но наконец она отодрала себя от подстилки, и они собрались на солнышке, стряхивая снег со своих шкур.
— Хороший день для путешествия, — сообщил Уджурак, нюхая холодный утренний воздух.
— Хороший день, чтобы ПОДКРЕПИТЬСЯ, — проворчал Токло. — Если только он достаточно хорош в том числе и для того, чтобы НАЙТИ что-нибудь поесть.
Каллик сделала глубокий вздох.
— Уджурак, послушай, — сказала она. — Я знаю, ты хочешь, чтобы я вела вас, но я не знаю, куда нам предначертано идти, — её решимость сильно развеялась из-за проваленной охоты. Сейчас ей придётся попросить его о помощи — она не могла продолжать убеждать всех, что она знает, что делает. — То есть, что же мы ищем? — продолжила она. — Нормальный белый медведь только восхищается льдом, ест тюленей и спит, пока небо не зажжётся новым рассветом. У меня нет ни одной мысли, что ты хочешь найти здесь, или как я в таком случае могу привести вас туда.
Она склонила голову, почувствовав себя легче, признавшись, но чувство того, что она подвела своих друзей, по-прежнему терзало её душу.
Уджурак оглядел лёд, задумавшись.
— Ничего страшного, — сказал он своим обычным отчуждённым голосом издалека. — Просто позволь мне прочесть знаки.
Он отошёл от них на пару шагов, всматриваясь в небо и снег.
Токло фыркнул.
— Больше знаков ему подавай, больше. Мне не нужны эти тупые знаки, вот что я скажу. То, куда нам точно нужно идти — ближайший тюлень!
Каллик чуть не зашипела на него, её тревога и разочарование и так были через край, как вдруг она поняла, что Луса всё это время спала в снегу за ними. Взволновавшись, Каллик толкнула её в бок, пока маленькая чёрная медведица медленно не открыла глаза.
— Луса, что не так? — рявкнула она. — Ведь что-то не так, верно?
Токло подошёл и встал рядом с Каллик, исподлобья глядя на Лусу.
— Я просто, ух… отдыхаю, — неопределённо пробормотала Луса, пытаясь сесть. — Я в порядке. Нет ничего, чтобы за меня, ух… волноваться, — она сдалась и со вздохом положила голову обратно на снег.
— Луса, ты не обязана настаивать на обратном, — ласково произнесла Каллик. — Пожалуйста, скажи мне, что с тобой.
— Прости, — тоненьким голосом сказала Луса. — Я просто… Я так устала, — она положила одну лапку на нос. — И мой живот болит, — сказала она ещё тише. — Мне жаль, Каллик, я думаю, это всё тюлень, которого мы съели прошлой ночью. Он не переваривается в моём животе. Я хочу ягод.
Каллик ласково положила лапу на живот Лусы. Слова чёрной медведицы расплывались, будто она говорила, набрав полный рот воды, и её веки опустились, пока она рассказывала. Но она получала столько же ночного отдыха, сколько и любой другой из них, — иногда даже больше — и они не путешествовали по льду так далеко, как когда-то странствовали по земле. Она не могла понять, что заставило Лусу так вымотаться.
— Ничего, — вздохнула Каллик. — Просто немножко отдохни, мы разбудим тебя, когда будем готовы идти.
— Спасибо, — зевнула Луса, закрывая глаза. Ужу через секунду она снова глубоко заснула.
Каллик посмотрела вверх и встретила взволнованный взгляд Токло.
— Ты думаешь, она больна? — спросила она, когда к ним подошёл Уджурак. Уджурак посмотрел на них, а затем на спящий клубочек чёрной шерсти, свернувшийся у их лап.
— Всё может быть, — сказал Токло, вцепившись когтями в снег. — Но я не знаю, что мы можем с ней сделать. Если только… Уджурак, ты не знаешь, как с ней поступить?
Уджурак покачал головой.
— Здесь нет целебных трав, — сказал он. — Даже если бы я знал, что с ней, у меня не было бы ничего, что могло бы сделать ей лучше.
Каллик почувствовала мощный укор вины. Лекарства были той частью знаний, которой Ниса никогда её не обучала, потому что они с Таккиком никогда не болели — по-крайней мере, Каллик такого не помнила.
