Диана Джонс - Дом ста дорог
— Да, спасибо, — пролепетала Чармейн, стараясь ничем не выдать волнения.
— Прочти его, дорогая, — посоветовала мама. — Выглядит оно очень величественно. Как думаешь, о чём там?
— Ничего особенного, — отмахнулась девочка. — Всего лишь свидетельство об окончании школы.
Ошибка. Миссис Бейкер моментально всполошилась:
— Что-что? Но, дорогая, мы с папой думали, что ты пока останешься в школе и ещё немного подучишься этикету. Интеллигентные девушки не должны пренебрегать образованием!
— Да, мама, я знаю. Но в конце десятого года обучения всем ученикам присылают свидетельство об окончании, на случай, если кто-то захочет уйти, — нашлась Чармейн. — Мои одноклассники получили точно такие же письма. Не переживай.
Однако блестящее объяснение не успокоило миссис Бейкер. Она бы подняла знатную суматоху, если бы не вмешалась Бродяжка. Собачка встала на задние лапки и так и подошла к миссис Бейкер, сложив передние лапки под подбородком.
— Милашечка моя! — тут же умилилась мама Чармейн. — Дорогая, если двоюродный дедушка Уильям разрешит забрать тебе эту прелестную собачку домой, когда вернётся, я не буду против. Правда, я даже обрадуюсь.
Чармейн спрятала полученное письмо за поясом, поцеловала мать, и они распрощались, так и не вспомнив о нём. Девочка весело помахала вслед, удаляющимся по садовой дорожке дамам, и захлопнула дверь.
— Огромное спасибо, Бродяжка, — выдохнула с облегчением Чармейн. — Ты невероятно умная собака!
Она прислонилась спиной ко входной двери и стала распечатывать письмо. «Уверена, что там написано „нет“, — говорила себе девочка, дрожа от волнения, как осиновый лист. — На его месте я бы однозначно ответила: „нет“!».
Прежде, чем Чармейн успела хоть наполовину вскрыть письмо, кухонная дверь распахнулась, и на пороге возник Питер.
— Они ушли? — выпалил он. — Совсем? Мне нужна твоя помощь. Эти недовольные кобольды из меня уже три души вынули.
Глава шестая,
полная синего цвета
Чармейн вздохнула и спрятала письмо в карман. Ей не хотелось рассказывать о нём Питеру.
— Чем? — требовательно спросила она. — Чем они не довольны?
— Иди и сама увидишь, — ответил юноша. — Всё это мне кажется нелепым. Я сказал им, что волшебник нанял тебя, и они согласились подождать, пока ты закончишь свои любезности с двумя ведьмами.
— Ведьмами! — вырвалось у девочки. — Одна из них — моя мама!
— Ну и что, моя матушка — ведьма, — произнёс Питер. — И достаточно одного только взгляда на ту, в роскошных шелках, чтобы понять: она-то настоящая ведьма. Пошли уже.
Юноша открыл дверь, пропуская Чармейн вперёд. Она же успела подумать, что, скорее всего, Питер прав на счёт тётушки Семпронии. В семье Бейкеров никогда не поминали ни ведьм, ни колдовство, но девочка полагала, что, тем не менее, тётушка Семпрония и правда ведьма с многолетним стажем, хоть её изящные манеры никак не вязались с бейкеровским представлением о ведьмовстве.
Все мысли о тётушке Семпронии вылетели из головы, едва Чармейн переступила порог и огляделась. Кухню заполонили кобольды. Множество маленьких синих фигурок с большими носами разнообразнейших форм рассеялось среди собачьих мисок и чайных лужиц, многие сидели среди чашек на столе или прямо в раковине на грязных тарелках. Девочка заметила несколько кобольдих, восседавших на бельевых мешках. Они отличались от мужчин своими аккуратными и относительно миниатюрными носами и носили нарядные синие юбки с воланами. «Люблю такие юбки, — отметила мимоходом Чармейн. — Только человеческих размеров, конечно.» Кобольды окружали её, уставившись своими крохотными глазками, и среди синего моря маленьких существ, девочка не сразу заметила, что мыльных пузырей на кухне почти не осталось.
Как только Чармейн вошла в кухню, кобольды разом завопили и закричали.
— По-моему, тут собралось целое племя, — шепнул Питер, и девочка с охотой готова была поверить.
— Итак, я здесь, — голос Чармейн перекрыл шум. — Что произошло?
В ответ кухня наполнилась таким гомоном, что девочке пришлось зажать уши.
— Прекратите, — закричала она. — Я ни слова не понимаю. Как можно что-то разобрать, когда вы говорите все разом?
Среди синего хаоса Чармейн вдруг заметила кобольда, недавно заглядывавшего в гостиную, — такой нос не скоро забудешь, — он и ещё шесть кобольдов стояли на стуле.
— Ты будешь отвечать мне. Как там тебя зовут?
— Моё имя Тимминз, — поклонился глава кобольдов. — А вы, как понимаю, Чаровница Бейкер и временно заменяете волшебника?
— Более или менее, — откликнулась девочка, думая, что бессмысленно спорить с ним о произношении имён. Тем более, Чармейн нравилось, что её называли Чаровницей. — Я уже говорила, что волшебник болен и уехал лечиться.
— Да, вы так сказали, — ответил кобольд. — Но вы уверены, что он попросту не сбежал?
Его слова вызвали такой каскад криков и насмешек, что девочке пришлось снова крикнуть:
— Замолчите! Конечно, он не сбежал. Волшебник уезжал при мне. Он настолько плохо себя чувствовал, что эльфам пришлось нести его. Если бы не они, он бы уже умер.
Повисла тишина.
— Мы верим твоим словам, — через какое-то время мрачно отозвался Тимминз. — Мы повздорили с волшебником, но, возможно, ты сможешь разобраться и покончить с конфликтом. Нам не нравится такое положение дел. Совершенно бесстыдное и безобразное положение.
— В чём же дело? — поинтересовалась Чармейн.
Тимминз собрал свои глаза-бусинки в кучку и хмуро посмотрел на девочку.
— Ты не будешь смеяться? Волшебник смеялся, когда я пытался ему объяснить.
— Обещаю, что не рассмеюсь, — заверила девочка. — Так что случилось?
— Нас разозлили, — начал Тимминз. — Наши дамы отказались мыть его посуду, а мы стащили вентили и краны из кухни, чтобы он не смог помыть её сам. Он лишь улыбался и говорил, что у него нет сил спорить…
— Конечно, он же болен, — заметила ему Чармейн. — Теперь вы знаете об этом. В чём же суть раздора?
— Его сад, — проговорил Тимминз. — Ролло пожаловался, и я пришёл, чтобы убедиться, и увидел, что Ролло оказался совершенно прав. Волшебник выращивает кусты с синими цветами. Синий — очень хороший и правильный цвет, все цветы такими и должны быть. Но из-за его магии некоторые кусты стали розовыми! А некоторые даже зелёными или белыми. Противные и неприличные цвета.
Питер не сдержался.
— Но это естественный цвет гортензий! — разразился он. — Я же уже объяснял вам! Любой садовник скажет вам то же самое. Если в землю под кустами не добавлять синего красителя, то распустятся розовые цветы. Ролло ведь садовник, он должен знать.
![Диана Уинн Джонс - Дом ста дорог [with w_cat]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
