Джеймс Клеменс - И пала тьма
Дарт без оглядки зашагала по коридору. Ей удалось выиграть короткую отсрочку — но стоит ли она того?
В конце коридора ее встретили Лаурелла и Маргарита. Они смотрели на нее, как будто ее только что вытащили с грязного дна Тигре.
— Что там случилось? — спросила Лаурелла.
Дарт в ответ лишь покачала головой. Ей предстояло найти ответ на более важный вопрос: что теперь делать?
* * *Ночь наступила слишком быстро.
Дарт спряталась за спинами подготовленных к церемонии избранников в зале под Высокой часовней. Посредине помещения медная винтовая лестница вела в святую комнату с куполом наверху, но пока на небе не взойдет полное лицо матери-луны и не зазвенят колокольчики оракулов, проход оставался закрытым.
Ученики постились весь день, и сразу после захода солнца их отослали в этот зал для подготовки к церемонии. У стен стояло множество маленьких алтарей, на них ожидающие чести зажгли по палочке благовоний, чтобы их молитвы долетели до эфира, а потом кинули в глубокие сквозные колодцы, наполненные водой, кусочки свинца, чтобы грехи сгинули в наэфире внизу.
После ритуала последнего очищения оставалось только ждать.
Дарт осторожно огляделась вокруг. На почетном месте рядом с лестницей собрались юноши и девушки с пятого и шестого этажей. Они упрямо пытались выглядеть скучающими или равнодушными, но девочка видела, что их тоже снедает страх. Их время подходило к концу. Для некоторых сегодняшняя церемония будет последней попыткой.
На противоположной стороне зала обитатели четвертого этажа оживленно болтали. Они еще не успели привыкнуть к церемониям, и их глаза радостно сияли в предвкушении грядущего пышного зрелища.
Саму Дарт окружало море мальчиков с третьего этажа, одетых в традиционные черные панталоны, свободные серые рубашки и серые ботинки. Шанс, что выберут кого-то из претендентов столь нежного возраста, был ничтожно мал, и поэтому их внимание привлекала не священная лестница, а трое стоящих рядом девочек: Лаурелла, Маргарита и Дарт.
Новости о разрушениях в осветилище мгновенно разнеслись по Конклаву. Некоторые награждали Дарт убийственными взглядами, другие казались заинтригованными, но основная масса находила происшедшее лишь поводом для веселья.
— И они взорвались? — спросил Кессел. Он развел в стороны руки и присвистнул. — Хотел бы я поглядеть на бедного Палтри в тот момент. — И мальчик скорчил смешную гримасу, долженствующую изображать возмущенное потрясение.
Его товарищи чуть не лопнули от сдерживаемого смеха; они хлопали друг друга по спине, хватались за бока, но помнили, что не следует слишком бурно выражать свой восторг.
— Ничего смешного! — надулась Лаурелла. Она обвела мальчишек негодующим взглядом. — Это… происшествие отняло у остальных девочек возможность присутствовать на церемонии. Теперь им придется ждать целых полгода.
— Значит, у нас сегодня будет больше шансов! — передернул плечами Кессел. — Так что нам следует поблагодарить ее.
Все головы повернулись к Дарт, и ей захотелось провалиться сквозь пол.
— Не беспокойтесь, — запальчиво произнесла Маргарита. — Девочки достаточно поблагодарят ее после церемонии.
— Если только ее не изберут сегодня, — откликнулся мальчик из задних рядов.
Дарт не знала, как его зовут, но и раньше замечала его среди учеников. Он появился в школе недавно, только в прошлом году, но был выше одноклассников, а его кожа отливала темной бронзой, выдавая южное происхождение. Но он никому не говорил, откуда приехал, даже товарищам по классу.
— Ее никогда не выберут, — выпалила Маргарита. — Приглядись получше, она одета в обноски из чулана, и от нее несет плесенью и составом от моли.
Дарт запахнулась потуже в расползающийся по краям бахромой короткий плащ, чтобы прикрыть старое черное платье. Даже ботинки ее вытерлись добела и совсем не походили на дорогую серую кожу, что обтягивала ступни Маргариты и Лауреллы.
— Нас будут судить не по одежде. — И загорелый мальчик равнодушно отвернулся.
Дарт была благодарна за его поддержку, но облегчения она ей не принесла. Несмотря на синий крест на лбу, девочка не считала себя достойной, чтобы склониться перед оракулами мириллийских богов. Слепцы, которые отправляются на поиск слуг для богов, непременно унюхают не только плесень и моль. Конечно же, они почуют ее испорченность. В Высокой часовне ожидают не бездушные осветильники с застарелым гумором: недаром оракулов называют глазами и ушами богов.
Оставалось надеяться, что ее не разоблачат. Но что тогда? Наказание, которое ожидает ее от одноклассниц и в сравнение не идет с ужасом пустых коридоров, где ее будет подстерегать лекарь Палтри.
Из толпы мальчиков появился Щен; некоторых он обходил, а через других трусил насквозь. Общее волнение передалось и ему. Щен подскочил к ногам хозяйки; его шкура ярко сияла, от бронзовой морды поднимался пар, а из утыканного острыми зубами рта свисал язык пламени. Он остановился и встряхнул гривой из медных шипов, как самая настоящая собака.
Дарт потянулась было к нему, но тут над головой зазвонили колокольчики. Колокольчики оракулов.
Зал немедленно охватила мертвая тишина. Лаурелла и Маргарита схватились за руки и прижались друг к другу.
Венчающая лестницу двустворчатая дверь широко распахнулась. Из нее в зал полился свет полной луны и повеяло терпким запахом чернолиста. Серебряные кованые створки сияли.
Церемония началась.
Ученики с пятого и шестого этажей начали подъем по лестнице, их череда завивалась кольцами огромной змеи. Их представят на церемонии первыми, а за ними пойдут младшие этажи. Пока обитатели Конклава ожидали у ступенек своей очереди, от страха им казалось, что воздух в зале сгустился. Многие украдкой утирали слезы, боясь показаться слабыми. Один из мальчиков с третьего этажа подбежал к алтарному камню, и его с громким всплеском вытошнило в колодец. Его никто не ругал, все чувствовали то же самое.
Наступал момент, когда мечты либо сбываются, либо погибают навсегда.
Последний ученик с пятого этажа исчез в сияющем проходе Высокой часовни, и на лестницу ступили избранники с четвертого. Их недавняя болтовня мгновенно смолкла.
У подножия лестницы собирались мальчики третьего этажа. Их задранные кверху лица умывал холодный лунный свет. Только один стоял со склоненной головой — загорелый мальчик, что вступился за Дарт. Его губы двигались в беззвучной молитве.
Дарт почему-то не могла отвести от него глаз. В лунном свете его кожа казалась еще темнее, и он походил на бронзовую статую. Но тут его товарищи начали восхождение к Высокой часовне, он выпрямился и последовал за ними.
