Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрбпринц
Я вздохнул.
— Что делать, религиозные фанатики… Каков финал?
— Остатки их армий, — сказал он, — рассеяны, но часть, видимо, попытается пробраться дальними тропами в Варт Генц. Хотя что это им даст?.. В Варт Генце осталось достаточно войск. И будут ли еще армии?
— Будут, — заверил я. — Но не больше двух. Вышла и еще одна, но, думаю, вскоре повернет взад.
— За вашей ударной?
— Да.
— Значит, — произнес он с восторгом, — вы их там потрепали здорово!
— Да уж старались, — ответил я уклончиво. — Я смотрю, теперь у вас в самом деле армия, а не собрание войск?
— Армия, — заверил он. — В боях все перековываются заново. Тем более успешных!
— Где сэр Растер?
— Он со своими троллями, — объяснил Меганвэйл с кривой усмешкой, — предпочитает… иную тактику.
— Партизанскую?
Он кивнул.
— Да. Троллей не обучить сражаться в строю, зато эти зеленомордые бесподобны в ночных атаках.
— Они ночью видят, — напомнил я, — как мы днем.
— Это я не сразу понял, — признался он. — Не поверите, от какого-нибудь отряда в сто человек… гм, ста этих морд, бегут и тысячные войска!
Я зябко повел плечами.
— Еще бы! Когда среди ночи просыпаешься и видишь рядом огромную зеленую харю с вот такими клыками…
Он странно посмотрел на меня.
— Отважный вы человек, ваше высочество. А меня бог миловал…
— Да ладно вам, — сказал я скромно, — вы же в походе.
Он перекрестился.
— Нет-нет, ваше высочество, здесь нам с вами не тягаться. Я уж лучше, как святой Антоний… Кстати, тролли за Растером в огонь и воду! С ним такая добыча достается… Особенно когда нападают на обозы. Все-таки тролли — народ очень бедный… Кстати, ваше высочество, хочу предупредить…
Голос его стал очень серьезным, я насторожился.
— Граф?
Он сказал шепотом:
— Прибыл отец Дитрих, архиепископ Сен-Мари и верховный инквизитор!
Я ощутил предостерегающий холодок на спине.
— Ого!
— Появился внезапно, — сказал он удрученно и все еще шепотом, даже огляделся по сторонам, — с ним двое священников, тоже на мулах… Никогда не думал, что мулы могут бегать так быстро!.. Или они у него с крыльями, как жуки? Он же из Сен-Мари?
— Да, — пробормотал я, — но, наверное, святая молитва хорошо надувает паруса.
— Церковь, — сказал он, — светлая сила, но темная штука.
— История мидян, — согласился я, — темна и непонятна. Где он сейчас?
— Поехал объезжать лагерь, хочет убедиться в нашей стойкости против влияния церкви противника.
Я поморщился.
— Как будто простые воины, даже лорды, отличают одно религиозное течение от другого. Хорошо, дорогой друг, я сейчас переговорю с ним, а потом прибуду к вам. Нам есть что обсудить.
Он поклонился.
— Ваше высочество, всегда к вашим услугам.
Глава 11
Зайчик бодро пронес меня по лагерю, но отца Дитриха ни следа, хотя все уверяют, что святой отец был здесь только что. Бобик повел носом и пробежал немного, оглядываясь на меня.
— Давай, — согласился я. — Веди!
Бобик взыграл и ринулся через стену кустарника, где и стадо слонов не проломится. За ним остался узкий пролом, который мы с арбогастром расширили, не давая себя поцарапать. Я заметил, что даже сапоги остались целы, хотя острые и крепкие колючки чиркают по ним с такой силой, будто стараются вспороть и добраться до моих бедных косточек.
Дорога повела, как понимаю, в Акхарт. Его высокие башни увидел на возвышенности раньше, чем расположившийся внизу большой воинский лагерь с прямыми дорожками и поставленными по шнурку шатрами и палатками.
Первыми меня увидели конные разъезды, но я проскочил мимо них, как намыленная молния, а часовые на въезде в лагерь только и успели ахнуть, как я остановился перед ними.
— Смирно!.. Ладно-ладно, вольно… Отец Дитрих здесь?
Оба все еще таращили на меня глаза, одного одолела икотка, но второй сумел выдавить:
— Ваше высочество, вы так не только до икотки… Отец Дитрих выехал в поле.
— Чего вдруг?
Он объяснил обстоятельно:
— Там легкие конники дурной воды попили, пять человек слегло, мучаются страшно! Вот он и поспешил.
— Спасибо, — сказал я. — В какую сторону?
Он кивнул на Бобика.
— Ваш кабан знает, аж визжит, что вы его не слушаете.
— Молодец, — сказал я. — Наблюдательный! Лови за прилежание в службе.
Я бросил ему золотую монету; арбогастр развернулся и ринулся вслед за Бобиком.
Два больших шатра мы увидели издали, а вокруг них не пять человек лежит, стеная, а расположился целый лазарет, по которому ходят как лекари, так и священники.
Я сразу разглядел отца Дитриха, пустил коня в его сторону. Он увидел меня издали, поспешно прервал разговор с монахом и заторопился навстречу.
Я одним прыжком покинул седло, преклонил колени и поцеловал ему дряблые сухие пальцы.
— Отец Дитрих!
— Встань, сын мой, — сказал он торопливо, — у меня важные новости. И незамедлительные! Пойдем в шатер, есть разговор.
Я подхватил его под локоть, даже не представляю, как в таком возрасте пускаться в подобную дальнюю дорогу, но у церкви свои тайны. Стражи почтительно распахнули перед нами полог, оттуда пахнуло теплым воздухом.
В шатре уютно, в большой черной жаровне тлеют огромные угли. Стол завален бумагами, словно Меганвэйл живет здесь годы, на спинках кресел тоже разбросана одежда в великолепной мужской небрежности повелителей мира.
Когда все убрали и нас усадили за стол, я подождал, провожая взглядом последних уходящих стражей и лордов, спросил тихо:
— Отец Дитрих?
Он ответил так же негромко:
— Тебе стоит знать, что герцог Готфрид, будучи избран верховным магистром Ордена, развернул кипучую деятельность. Идет прием новых членов в Братство, а из старых уже сформирован первый отряд в тысячу благороднейших рыцарей высокого происхождения… и уже отправлен на помощь в борьбе с Мунтвигом.
Я спросил быстро:
— Куда?
— К тебе, — пояснил он. — А как иначе?
— Да кто герцога знает, — сказал я опасливо. — Он и раньше был не в моем подчинении, а сейчас тем более…
Он внимательно смотрел, как перед ним появляется большая чашка с горячим кофе.
— Спасибо, сын мой, — сказал он просто, — это очень кстати. Да, ты прав, ибо верховный магистр Ордена равен принцу крови… да не королевскому, а императорскому! Он не подчинен даже королям, а только Его Святейшеству, да и то опосредованно.
— Ну вот…
Он взял чашку, некоторое время с наслаждением грел о ее выпуклые бока ладони, медленно отхлебнул.
