Джон Толкин - Властелин Колец: Братство Кольца
У него был друг по имени Деагол, во многом похожий на него, с таким же острым взглядом, но не такой ловкий и сильный. И однажды они сели в лодку и поплыли к Ирисовым полям, где большие заросли ирисов и цветущего камыша. Здесь Смеагол отправился вдоль берега — не попадется ли что-нибудь, а Деагол сидел в лодке и рыбачил. Внезапно на его крючок попалась большая рыба, и, прежде чем он успел сообразить, что происходит, оказался в воде. Его потянуло на дно. Тут он выпустил удочку: ему показалось, что на дне что-то сверкнуло. Задержав дыхание, он схватил этот блестящий предмет и вынырнул, отплевываясь.
В волосах его застряли водоросли, весь он был испачкан илом, кусок которого зажал в кулаке. Он поплыл к берегу. И когда разжал руку, на ладони у него оказалось прекрасное золотое Кольцо: оно так сверкало и искрилось на солнце, что у Деагола сердце подпрыгнуло в груди от радости. Но Смеагол следил за ним из-за дерева и, пока Деагол любовался Кольцом, неслышно подошел к нему сзади.
— Отдай-ка это нам, Деагол, радость моя! — сказал Смеагол через плечо своего друга.
— Это почему же? — спросил Деагол.
— Потому что сегодня мой день рождения, радость моя, и я хочу подарочек, — ответил Смеагол.
— Еще чего, — пожал плечами Деагол. — Я уже сделал тебе подарок, и дорогой подарок. А это нашел я, и отдавать не собираюсь.
— Неужели, радость моя? — проворковал Смеагол, схватил Деагола за горло и задушил его — золотое Кольцо сверкало так ярко! Потом он надел Кольцо себе на палец.
Никто не узнал, что стало с Деаголом. Убили его далеко от дома, и тело его было искусно спрятано. Смеагол вернулся один, и вскоре обнаружил, что становится невидимым, когда надевает Кольцо. Он очень обрадовался своему открытию и сохранил его в тайне. С помощью Кольца он узнавал чужие тайны и использовал это для всяких козней и пакостей. Он высматривал и вынюхивал все, что могло причинить другим вред. Кольцо дало ему власть — ровно по его мерке. И неудивительно, что его невзлюбили и избегали, когда он был видимым, все его родичи. Они пинали его, а он кусался. Он начал воровать и постоянно разговаривал сам с собой, беспрестанно бормоча: «голлм, голлм». Поэтому его и прозвали Голлум, прокляли и прогнали вон, и старая правительница, его бабка, изгнала его из своего дома.
Он бродил одиноко, жалуясь и бормоча, пока не вышел по Реке к ручью, сбегавшему с гор, и поднялся вверх по его течению. Невидимыми пальцами он ловил в омутах рыбу и ел ее сырой. Однажды в жаркий день он наклонился над омутом и почувствовал, что ему жжет затылок, а в глаза ударил резкий свет. От боли он закрыл глаза. Он совсем забыл, что в мире существует солнце. Впервые за долгое время он взглянул на него и погрозил ему кулаком. Опуская глаза, он увидел далеко перед собой вершины Мглистых гор, с которых стекал ручей. И внезапно подумал: «Под этими горами должно быть холодно и темно. Солнце не сможет увидеть меня там. И там корни этих гор — истинные корни: там, должно быть, погребены глубокие тайны, до которых еще никто не докопался».
Ночью он поднялся в горы и обнаружил небольшую пещеру, из которой вытекал ручей; как червь, протиснулся он в сердце гор, исчез, и больше его никогда не видели. Кольцо вместе с ним ушло в тень, и даже Создатель его ничего не знал о нем, когда его Сила вновь начала расти.
— Голлум! — воскликнул Фродо. — Голлум?.. Тот самый Голлум, с которым встретился Бильбо? Какая мерзость!
— Думаю, это печальная история, — сказал маг, — и она могла произойти с кем-нибудь другим… с каким-нибудь хоббитом.
— Не могу поверить, что Голлум в родстве с хоббитами, хотя бы и в дальнем, — с жаром заявил Фродо. — Что за дикие выдумки?
— Тем не менее, это правда, — ответил Гэндальф. — Во всяком случае, о происхождении хоббитов я знаю больше, чем они сами. Даже по истории Бильбо это родство очевидно. У Бильбо и Голлума оказалось много общего. Они хорошо понимали друг друга, гораздо лучше, чем хоббит понял бы гнома, или орка, или даже эльфа. Они одинаково думали, даже загадки у них были одинаковые.
— Да, — сказал Фродо. — Хотя не только хоббиты загадывают загадки, есть много похожих загадок. Но хоббиты не мошенничают. А вот Голлум обманывал все время. Он старался застать Бильбо врасплох. И я думаю, что злобная тварь просто забавлялась: ведь он ничего не терял. Выиграет — добыча сама в руки попадает, проиграет — все равно свое возьмет.
— Это верно, — подтвердил Гэндальф. — Но я думаю, в этом есть еще кое-что, чего ты не видишь. Даже Голлума Кольцо не поглотило окончательно. Он оказался сильнее, чем мог бы предположить кто-либо из Мудрых: ведь он сродни хоббитам. В его душе еще оставался маленький уголок, куда, как сквозь щель во тьме, проникал свет — свет прошлого. Должно быть, ему нравилось услышать этот голос, приносящий воспоминания о ветре и деревьях, о солнце на траве и других забытых вещах. Но это, конечно, делало его темную часть еще более злобной, — вздохнул Гэндальф. — Увы! Для него мало осталось надежды. И все же какая-то надежда есть. Он очень долго владел Кольцом, но пользовался им нечасто: в черной тьме подземелий в этом не было необходимости. Поэтому он и не «истаял» совсем. Он, конечно, исхудал. Но Кольцо пожирало его душу, и это мучение стало непереносимым. Все «глубокие тайны» гор оказались пустым звуком: там нечего было искать, можно было только пожирать добычу и вспоминать прошлые обиды. Голлум был очень несчастен. Он ненавидел тьму, но еще больше ненавидел свет. Он ненавидел все, а больше всего Кольцо.
— Как это? — удивился Фродо. — Ведь Кольцо было его «прелестью», единственной вещью, которой он дорожил. Но если он его ненавидел, то почему не избавился от него и не оставил где-нибудь?
— Ты уже должен был и сам это понять, Фродо, — ответил Гэндальф. — Он ненавидел его и любил его, как ненавидел и любил себя самого. Он не мог от него избавиться. У него для этого не было воли. Кольцо Власти само руководит собой, Фродо. Оно может предательски соскользнуть, но его владелец никогда не сможет избавиться от него. Самое большее — он может помечтать о том, чтобы передать его кому-нибудь другому, да и то лишь на первых порах, когда Кольцо еще только начало одолевать его. Насколько я знаю, Бильбо — единственный, кому удалось это сделать. Но для этого потребовалась вся моя воля. Но просто выбросить Кольцо он не смог бы даже с моей помощью. Оно само решает свою судьбу. И дело не в Голлуме. Кольцо само оставило его.
— Чтобы встретиться с Бильбо? — спросил Фродо. — А почему бы лучше не с каким-нибудь орком?
— Не нужно смеяться, — сказал Гэндальф. — Особенно тебе. Это самое странное событие во всей истории Кольца — то, что Бильбо явился как раз вовремя и во тьме сунул в него палец. Здесь действует больше, чем одна Сила, Фродо. Кольцо старается вернуться к своему хозяину. Оно выскользнуло из рук Исилдура и предало его. Затем, когда представилась возможность, оно захватило бедного Деагола, и тот погиб, а затем оно проглотило Голлума. Но оно не могло больше использовать его. Голлум был слишком жалок и слаб, и, пока оно было у него, он никогда не покинул бы своего подземелья. И теперь, когда его хозяин проснулся и потянулся к нему своими темными мыслями из Лихолесья, Кольцо оставило Голлума. Лишь для того, чтобы его подобрало самое неподходящее для этой роли существо — Бильбо из Удела! За всем этим стоит какая-то другая сила, идущая вразрез с желаниями Создателя Кольца. Не могу выразиться яснее, лишь скажу, что Бильбо был избран для того, чтобы найти Кольцо, но избран не его Создателем. В таком случае ты тоже избран, чтобы владеть им. И это вселяет надежду.
