Ариш и Маг. Отсвет феникса (СИ) - "Стефнклэр Аманди Джоан"

Святой наставник Эрг До при молениях постоянно призывал помнить, что предопределённость неизменна, пока не вычерпаешь отведённое до дна. И пусть на предписанном судьбой пути возможны ответвления или передышки, всё равно придётся возвратиться к изначальному и встретиться лицом к лицу с неизбежным. С тем, что вскармливает внутреннюю тьму и преумножает страхи.

Мой рок — отец. Тёмная сила, с которой однажды снова схлестнусь.

Тогда почему, исподволь изучая надменное лицо выбранного Зовом аристократа, я не могу отделаться от ощущения, что наша с ним «связь» — ответвление пути, уводящее в сторону от новой встречи с отцом? Словно именно этот высокомерный мужчина — высокая гора, преградившая ко мне подступы прошлого? Неужели он и есть та самая передышка, о которой не раз говорил Эрг До?

Маг молчит. Я тоже безмолвствую. Утомительное путешествие. И мы оба с этим согласны. Единственный раз попутчик обратил на меня внимание, когда передавал еду, взятую из обители. А чуть позднее была недолгая остановка в придорожной таверне. И снова в путь.

Ледяная отчуждённость в замкнутом пространстве экипажа продолжается до тех пор, пока мы не оказываемся во владениях Мага. Элькайя сбавляют темп, о чём узнаю, когда спутник молча отодвигает бархатную занавеску, открывая вид на зеленеющие луга, поля и невысокие дома какого-то поселения.

У высшей знати количество зависимых деревень варьируется от трёх до пяти, у менее родовитой — одна-две. Это объясняется магическим потенциалом. Чем могущественнее глава рода, тем больше людей он способен обеспечить всем необходимым.

С удивлением наблюдаю, как из воздуха проступает полупрозрачная золотистая стена, уходящая в стороны, насколько хватает взгляда. Мы проезжаем сквозь неё. Бросает в жар. Я непроизвольно ёжусь и позорно подпрыгиваю на месте, когда неожиданно раздаётся голос Мага.

— Барьер создал Окольса, — звучит его ёмкое пояснение.

Я удивлена.

— Разве провидческий камень подчиняется не только архимагу?

— Только.

И никаких дальнейших разъяснений. Зачем вообще разговор начинал? Чтобы острее ощущалась вновь повисшая тишина?

В моей душе нарастает раздражение. Крепнет-крепнет. Выдыхается…

Я честно играла всю дорогу роль бессловесной статуи, но когда этот мужчина начинает говорить, у меня проявляются незнакомые эмоции и… привычное любопытство. Особенно сейчас. Столько вопросов возникло от обронённой им фразы, что впору взвыть. Задать их самой и окунуться в язвительность? Воздержусь.

Мы почти на месте.

Длинная подъездная аллея, ведущая к двухэтажному особняку, остаётся позади. Экипаж замирает перед широкой парадной лестницей, частично утонувшей в тени величественных колон, подпирающих куполообразную арку. Она покрыта защитными магическими символами, образующими «оберегающий проход». Витиеватая письменность далёких предков обязательно вспыхнет алым, если поблизости окажется приспешник бездны, и никак не среагирует на «своего».

Мой спутник открывает дверцу экипажа и уверенно спрыгивает на землю. Разбирает для меня выдвижную лесенку. Протягивает руку ладонью кверху. Учтивый жест, исполненный благородства.

Подавшись вперёд, опасливо замираю. Не понимаю я этого человека. На лице ни одной эмоции, но, клянусь, самовлюблённому аристократу претит любой физический контакт между нами. Тогда зачем через себя переступать? Ради светских приличий? Да будет!

Игнорируя протянутую руку, я своими силами выбираюсь на свежий воздух. Остаётся позади неприятная духота, на которую в поездке старалась не обращать внимания, и недовольный моей самостоятельностью спутник. Даже воздух загорчил от его раздражения.

И Магу под стать — хмурится небо. Дует прохладный ветерок, покачивая ветви деревьев. Клонятся к земле белые цветы, растущие около небольшого фонтана. Там же расположен кольцевой подъезд. В центре — статуя, омываемая журчащими струями воды. Это женщина, пусть и скрыто её лицо сведёнными спереди крыльями.

Произведение искусства походит на крылатый монумент Храма Амунаи, только ощущения порождает другие — не страх, а затаённую печаль.

Ощутив чей-то внимательный взгляд, смотрю на особняк. Фасад пирамидальной крыши украшают пять алмазных статуй, слепяще сверкнувших в лучах показавшегося из-за туч солнца. Эти девы тоже оберегают покой обитателей этого дома?

Оборачиваюсь к Магу.

— Эти статуи…

— Просто статуи! — перебивает он резко, да таким тоном, каким лёд в крошево превращают в одночасье. Ещё злится, видимо, что проигнорировала жест его доброй воли. Ну и пусть!

— Плохой вы собеседник, мистер Маг, — вздыхаю с видимым разочарованием, выбрав, наконец, как стану его называть. Сокращённое «мистер» — производное от «мистерии», что в магии означает «таинство», и имя Маг, олицетворяющее суть данного человека, прекрасно ему подходят. Обращаться «фон Трис» точно не буду. Поберегу нервы, натянутые туже некуда. Да и затевать ссору у парадного входа — признак дурного тона.

Не ответив на мой словесный выпад, Маг стремительно взлетает вверх по лестнице. Достигнув ровной площадки перед распахнутой дверью, мужчина резко отчитывается женщине в сером платье простого кроя, где воротничок застёгнут под самое горло, рукава прямые, а юбка-колокол до пят.

— Мы прибыли… — долетают его слова.

Поднимаясь следом, сдерживаю инстинктивный порыв гневно поджать губы от столь явного пренебрежения условностями, обязывающими при первой встрече представить дам друг другу. Оставил меня позади и игнорирует, словно так и надо!

— Покои для гостьи готовы, господин Грёжес, — экономка бросает на меня мимолётный взгляд.

Маг неожиданно дёргается. Недоумеваю. А поняв причину, сцепляю зубы. Чтоб бездна его побрала! Грёжес? Не фон Трис?

Не помню, как пересекла парадный вход и поднялась в предоставленную мне комнату на втором этаже. Уже стоя на пороге, растерянно озираюсь. Спальня просторная. Мебель преимущественно резная, пастельных тонов. На широких окнах — ажурная тюль и тяжёлые бежевые шторы, подвязанные плетёнкой.

— Располагайся. Ужин через несколько часов, — слышу учтивые слова Мага.

Наши взгляды встречаются.

Явно ждёт, когда среагирую на услышанное у парадного входа. Сам пояснять ничего не собирается.

— Значит, Грёжес? Не фон Трис, а Грёжес! — шиплю возмущённо, в который раз поражаясь, почему каждое действие, слово и даже молчание этого человека пробуждают эмоции, какие отродясь не испытывала. — Имперская кровь, чтоб бездна вас побрала! Смысл прибедняться и вводить в заблуждение? Скуки ради?

Зачем так жестоко играть моими чувствами?! Бастард ли он? Или я участница какой-то интриги? Некстати закрадывается мысль, что о презренном аристократе, избраннике Зова, ничего не знаю.

Грёжес Висталь Ано Арже — полная фамилия императорской семьи. Она сформирована из четырёх королевских родов, несколько веков назад образовавших единую правящую ветвь, официально названную Империя Правящих Родов ГВАА. Или просто Империя Правящих Родов.

Ано и Арже — ведомые королевские рода. Силу черпают из мощных артефактов, с которыми связаны кровью. Личной магией, как правило, не обладают.

Грёжес и Висталь — доминируют в магии, являющейся их сутью. В семьях первых рождаются в основном девочки, у вторых — мальчики: ребёнок противоположного пола появляется на свет в том случае, если пришлый родитель обладает редким даром — как, допустим, вэльпы, взламывающие магические запреты. Из-за столь особенной ментальной предопределённости в этих некогда королевских родах дети ущербного пола наследниками не считаются и прав на ношение соответствующей фамилии не имеют.

И всё же…

Назваться фамилией убийцы? Каким мерзавцем надо быть?!

«Бастардом…» — напоминает мне внутренний голос.

Смотрю Магу под ноги. Позади него на полу стелется чёрная, густая, привычная для большинства людей тень. Среди незаконнорождённых тоже встречается, хотя обычно они отмечены одним из видов Свени — «белой тени», благодаря которой принимают тёмное наследие. Для такого ребёнка, а затем и зрелого человека, открыто носить фамилию отца-насильника или просто любовника матери — скорее норма, нежели исключение.