Роджер Желязны - Последний защитник Камелота
— Я много путешествовал. И видел много странных вещей.
— И проблем у вас никаких нет?
Он засмеялся:
— Все еще хотите погадать мне? Ну хорошо. Я вам немного расскажу о себе и о том, что мне очень нужно прямо сейчас, а вы попробуйте предсказать, получу я это или нет. Хорошо?
— Я вас слушаю.
— Я сотрудник одной большой картинной галереи. Приобретаю для нее картины и антикварные вещи. Имею некоторый вес в этих кругах, считаюсь чем-то вроде специалиста по старинным изделиям из драгоценных металлов. Сюда я приехал на аукцион — распродается коллекция одного частного владельца, ныне покойного. Осмотр начинается завтра. Естественно, я рассчитываю найти что-нибудь стоящее. Как вы полагаете, велики ли мои шансы на успех?
— Протяните ко мне руки.
Он протянул их ладонями вверх. Она наклонилась и вгляделась в лабиринт линий.
— У вас на запястьях столько «браслетов», что мне и не сосчитать!
— Да и у вас как будто тоже.
Она посмотрела прямо ему в глаза, но выдержала лишь секунду и тут же снова склонилась над его ладонями.
Он заметил, как она побледнела, несмотря на остатки румян, и как участилось вдруг ее дыхание.
— Нет, — наконец произнесла она, отодвигаясь назад, — вы не найдете здесь того, что ищете.
Когда она снова взяла свою чашку, рука ее слегка дрожала. Он нахмурился.
— Я просто так спросил, в шутку, — сказал он. — Не стоит расстраиваться. Я и сам сомневался, что мне удастся найти то, что я ищу.
Она покачала головой:
— Скажите мне, как вас зовут.
— Я вообще-то француз, — ответил он. — Но давно даже говорю без акцента. Моя фамилия дю Лак[1].
Она уставилась на него и захлопала глазами.
— Нет... — произнесла она. — Не может быть!
— Увы, это так. А вас как зовут?
— Моргана, — ответила она. — Я недавно перекрасила вывеску. Она даже еще не высохла.
Он засмеялся было, но смех замер у него на губах.
— Так... Теперь... теперь я знаю, кого вы мне напоминаете...
— И вы мне кое-кого напомнили. И я теперь тоже знаю кого.
Из глаз ее текли слезы, смывая тушь с ресниц.
— Но этого не может быть, — произнес он. — Здесь! В такой дыре...
— О, мой дорогой, — тихо произнесла она, прижимая правую ладонь к губам. Она как будто запнулась на мгновение, но потом все же вымолвила: — Я уж думала, что я последняя осталась, а тебя похоронили тогда в Джойос-Гарде. Я и подумать не могла... — Потом после паузы добавила: — Ну а это... — Она обвела рукой комнату. — Это отвлекает меня, помогает убить время. Все время ждать и ждать...
Она умолкла. И выпустила его руку.
— Расскажи мне о себе, — попросила она.
— Все время ждать? — переспросил он. — Ждать чего?
— Покоя, — отвечала она. — Я пребываю здесь все эти долгие годы благодаря своим чарам, своему искусству. Но ты... Как тебе это удалось?
— Я... — Он сделал глоток чаю. Оглядел комнату. — Не знаю, с чего и начать. Я пережил все последние битвы, видел, как развалилось королевство, и ничего не мог поделать. В конце концов я покинул Англию. Бродил по свету, поступал на службу ко многим правителям, в разные эпохи и под разными именами, пока не понял, что совсем не старею... Или старею очень-очень медленно. Бывал в Индии, в Китае... Участвовал в крестовых походах... Везде я побывал. Беседовал с магами и волшебниками — большинство из них, правда, шарлатаны, но некоторые все же обладали определенным могуществом — конечно, не таким, как у Мерлина. И тот вывод, к которому я пришел в итоге сам, подтвердил мне один из них, скорее всего шарлатан, но тем не менее... — Он помолчал, допил чай и спросил: — Ты действительно хочешь все это услышать?
— Да, я хочу все это услышать. Только позволь мне сначала принести еще чаю.
Она вернулась с чайником. Села, закурила сигарету и откинулась на спинку кресла.
— Продолжай.
— Я решил, что всему виной... мой грех, — сказал он. — Грех... с королевой.
— Не понимаю.
— Я предал не только своего сюзерена, но и друга. Предал, и это мое предательство уязвило его сильнее любого другого. Любовь, которой я воспылал, оказалась сильнее преданности сеньору или дружбы. И даже сегодня, сейчас она для меня сильнее всего на свете. Я не могу покаяться — и, стало быть, не могу быть прощен. То были странные и волшебные времена. Мы жили в стране, которой самой судьбой предназначено было стать легендой. И в те дни королевством управляли силы, которые ныне исчезли с лица земли. Как и почему — я не знаю. Но знаю, что это так. А я некоторым образом часть того прошлого, и законы, что управляют моим существованием, — не обычные законы естественного мира. Я полагаю, что не могу умереть; что мне выпал такой удел в качестве наказания — я буду бродить по свету, пока не завершится мой Поиск. Я полагаю, что покой мне удастся вкусить лишь тогда, когда я отыщу Святой Грааль. Джузеппе Бальзамо — еще до того, как он стал известен под именем Калиостро, — каким-то образом сумел разгадать мой жребий и подтвердил мои собственные догадки на сей счет, хотя я никогда ни словом ему об этом не обмолвился. И вот я отправился на поиски... Теперь уже не как рыцарь, не как воин, а как торговый агент и оценщик. Я побывал почти во всех музеях Земли, видел почти все крупные частные коллекции. Но пока так и не напал на след.
— Пожалуй, ты становишься несколько староват для битв.
Он хмыкнул.
— Меня еще никому не удавалось победить, — решительно заявил он. — Ни разу за все эти десять веков я не проиграл ни одного поединка. Ты права, я действительно постарел, хотя в случае опасности вся былая сила возвращается ко мне. Но где бы я ни бродил, где бы ни сражался, я так и не нашел того, что ищу. Думаю, мне просто нет прощенья, и я обречен странствовать, подобно Вечному Жиду, до скончания времен.
Она опустила голову.
— Так, говоришь, я и завтра ничего не найду?
— Тебе никогда его не найти, — тихо произнесла она.
— Ты увидела это по моей руке?
Она покачала головой.
— Твоя история весьма впечатляет, а объяснение, которое ты ей придумал, — настоящий роман, — сказала она. — Но ведь Калиостро был полный шарлатан. Видимо, ты как-то нечаянно выдал свои мысли, а об остальном он догадался сам. Но он ошибся. Я же говорю: ты никогда его не найдешь. Не потому, что ты этого не достоин или тебе нет прощенья. Ничего подобного. На земле никогда не было более достойного рыцаря и более верного вассала. Тебе разве не известно, что Артур простил тебя? Это же был брак по расчету, без любви. Такие вещи происходили всегда и везде, сам прекрасно знаешь. Ты дал ей то, чего он дать не мог. Нежность, любовь. И Артур это понимал. Единственное, что тебе так нужно и чего ты не мог получить все эти годы, это собственное прощенье. Нет, ты вовсе не проклят. Только твои собственные переживания заставили тебя взвалить на плечи столь непосильное бремя, пуститься в этот безнадежный поиск, обречь себя на полное непрощение. Но ты страдал столько веков впустую, ибо шел по ложному пути.
