akchisko_san1 - Рики Макарони и Наследники Врагов
— Разрекламировал ты меня, — попенял Пит после того, как они сошли с поезда на платформе 9 и 3/4. — Эта девушка, Бетси, требует, чтобы я выслал ей инструкцию по дрессировке. Потащила меня в багажный вагон, потому что у нее там были перья и на что записать. Хочет, чтоб бедное животное прыгало через веревочку.
— У нее разве котенок? — приподнял брови Рики. Он, конечно, последние дни перед отъездом выпал из школьной жизни, но не заметить, что у одноклассницы завелась новая живность — такого просто быть не могло. «Неужели из‑за Назойлика я вообще перестал замечать, что происходит в мире?» — ужаснулся он.
— Пока нет, — развеял его опасения Пит, — но она договорилась с той, у которой сиамская кошка. Желает сделать своего котенка исключительно воспитанным и не понимает, что обычно кошкам желания людей перманентно параллельны.
Пит много знал о животных, и теперь частенько использовал эти знания, не решаясь говорить с Рики прямо о том, что его беспокоило. Да уж, он прибегал к иносказанию, Рики это прекрасно понимал. Чаще всего это принимало форму его беседы с гостем, при которой Рики просто присутствовал. Гостя живо интересовало, чему Пит, как не обладающий магией маггл, учится, и вежливый Пит охотно делился своими познаниями.
— …Павлов произвел настоящую революцию в физиологических исследованиях, — говорил он, сидя за столом и копаясь в справочнике. — До него подопытные животные обычно погибали.
Рики помнил об этой закономерности; Лорд тоже начинал с кроликов, а потом начал и людей пытать и все такое прочее. Тогда он еще не понял, для чего Пит затеял этот разговор, но постепенно благая цель заботливого старшего брата прояснилась в сознании.
Поздний час, наконец, предоставил ему возможность оставить все дела на сегодня. Рики быстро разобрал постель, закрыл окно, оставив только форточку. Прохладная постель приятно успокаивала взвинченные нервы, но мозг все еще продолжал работать.
Почти все время с тех пор, как они с Питом вернулись из школы, Рики вел себя исключительно хорошо. Его самого это устраивало, хотя, пожалуй, наедине со своей семьей он не смог бы продержаться так бодро. Однако в доме находился гость, как раз тот, при котором Рики автоматически проявляя свои лучшие качества — его бывший староста.
Не так давно Рики довелось узнать, что Марк Эйвери является старшим — и пока самым достойным — внуком миссис Дуглас, экономки, которую он много лет никак не связывал с миром магии. Однако она оказалась самой настоящей ведьмой. Марк также узнал об этом недавно и специально вернулся в Англию. Родители Рики охотно пригласили его, так что он жил в доме уже вторую неделю.
Парень поморщился и бессознательно обмахнулся все еще зажатым в руке пергаментом. Про Марка Эйвери он вспомнил определенно зря. Невольно мысли Рики возвращались все к тому же разговору, который состоялся два дня назад.
Желание Пита побеседовать о физиологических экспериментах нашло поддержку. Марк, чья невеста только что закончила обучение на целителя, проявил живейший интерес к этому вопросу. Рики же не догадался вовремя уйти, и пришлось ему слушать.
— Павлов, оказывается, сам выработал в своей лаборатории этические нормы. Он утверждал, что больное и страдающее животное не может реагировать адекватно здоровому, — объяснял брат, а у Рики темнело в глазах, и от ударов собственного пульса в висках подступала тошнота.
Как ни драматична была ситуация, сложившаяся в голове у юноши, поначалу он банально запаниковал. Раньше таких ощущений не было. При одной мысли, что в человеке наличествует кровоток, или желчь вырабатывается, или пища переваривается, ему становилось дурно. Такое чувство, словно он мог разложить организм на составляющие, как будильник, а потом не сумел бы собрать обратно. Казалось, даже своими мыслями он нарушает собственную жизнедеятельность; разумеется, причиной этого нестерпимого отвращения были кровожадные воспоминания Волдеморта.
— Ну, это правильно, — согласился Марк. — На Востоке очень трепетно относятся к жизни. Магглы, правда, сейчас деградируют, как и везде, но колдуны так и носятся с всякими зверушками, которые прямо такие грациозные, да эстетичные! По–моему, это даже неразумно. Ну, так что?
Рики стало немного легче, когда разговор переключился на эстетику. С чувством благодарности к Марку он постарался как можно подробнее представить клумбы с цветочками…
— В его лабораториях при операциях соблюдалась стерильная чистота, — рассказывал тем временем Пит. — Павлов полагал, что только если после операции животное осталось здоровым, эксперимент удался.
«А не удалось, так и черт с ним, — одобрительно произнес Волдеморт. — Всегда можно начать с начала. Вот как я с тобой».
— А я всегда считал, что Павлов мучил подопытных собак, — зачем‑то возразил Рики.
— Вовсе нет. Напротив, он старался не нарушать жизнедеятельность организма даже во время опытов…
При слове «организм» младшему Макарони сделалось совсем дурно.
«Я знаю слишком много всяких анатомических подробностей. Не надо!» — но почему‑то Рики не мог заставить себя произнести это вслух.
— … и обеспечить по возможности долгую жизнь. Удивительно, что о нем закрепилось другое мнение…
Рики автоматически запомнил эту фразу, хотя в тот момент еще не понял, что она означает. А Пит продолжал разглагольствовать и отвечать на вопросы любознательного Эйвери. Его младший брат дорого бы дал за способность по желанию отключать слух.
— …Вероятно, у магглов много гениальных ученых, — с некоторым удивлением произнес Марк.
«Подумаешь, ученый! Настоящие гении всегда экспериментируют на себе», — с гордостью добавил Темный лорд, чего Рики уже не выдержал и без объяснений покинул комнату брата.
Ворочаясь в кровати, юноша пытался очистить голову, чтобы провалиться, наконец, в сон. Он уже осознал, Пит пытался убедить его, что у всякой вины есть границы. Что общее мнение не всегда совпадает с истиной. Но Рики никто не обвинял. Он сам себе казался строгим и беспощадным судьей.
Если бы Назойлик родился в средневековье, скорее всего, он сделал бы себе приличную карьеру и, если бы сумел благообразно подать свои садистические наклонности, может, даже был бы причислен к лику святых. Но с эпохой ему не повезло так же, как и с родителями: британская общественность двадцатого века однозначно определила его как тирана, неудавшегося диктатора и особо опасного преступника.
Однако обычно Рики старался думать об этом как можно меньше. Пятнадцать минут, проведенных вдали от научного разговора, значительно улучшили его самочувствие. Когда Рики вернулся, парни успели отойти от проблемы нравственности экспериментов над братьями меньшими, и были увлечены куда более банальным делом — разглядывали неприличные фотографии, позаимствованные у Сэма, лучшего друга Пита.
