Александр Золотько - Кормильцы
Мельник был мужиком умным, хозяйственным. Семью имел большую, так что прокормить тяглового мог без особых проблем. Наверное, мог бы позволить себе и двух, но заводить не стал. И за это Лекарь уважал его еще больше.
Иногда Лекарь ловил себя на том, что завидует Мельнику, сутолоке за его столом, детской суете и визгу на дворе… И тому, что Мельник женат, что жена его вечно брюхата – тоже завидовал.
Он даже неудачнику Молчуну иногда завидовал.
Раньше завидовал.
Молчуновский хутор стоял на отшибе, лес был рядом, земля неплохая, опять же, грибы, ягоды… Только не везло Молчуну и всей его семье. То сарай загорелся в прошлом году от молнии, то повадился из лесу кабан пастись на огороде, то куры начали вдруг дохнуть одна за другой, а те, что выжили, перестали нестись.
Этой зимой от бескормицы пришлось забить обеих коз, так что и с молоком у Молчунов стало совсем плохо, не осталось в хозяйстве молока, а у него на хуторе маленьких детей – пятеро погодков, от шести лет до года. А старших, кормильцев, всего трое – два сына и дочь. Не считая невестки и самого Молчуна с женой.
Вот сейчас младший, тот, что прибегал за Лекарем, стоял на взгорке у поворота с факелом, чтобы Лекарь не проехал случайно мимо.
– Садись, – позвал Лекарь. – Подвезу.
Молчун-младший не ответил, а побежал, разбрасывая в стороны брызги воды и грязи, к дому. Факел у него в руке, и так еле горевший под дождем, совсем погас. Лекарь снова тронул вожжи, подождал, пока тягловый оглянется.
– К дому.
Алые огоньки мигнули, двуколка свернула.
Дверь в доме с протяжным скрипом распахнулась, на крыльцо вышел сам старый Молчун, крепкий еще мужик, с густой копной волос, которая еще в прошлом году была черной, несмотря на разменянный шестой десяток. До того, как старшего сына, отца пятерых детей, не запорол кабан. Лекарь два дня пытался спасти раненого, перевязывал, варил какие-то снадобья, хотя прекрасно понимал, что все это бессмысленно, что проще и милосерднее было бы просто убить.
– Здравствуй, – сказал Молчун, спускаясь с крыльца. – Спасибо, что приехал.
– А как иначе? – даже как-то удивился Лекарь и вылез из двуколки. – Как можно не приехать?
– Никак нельзя, иначе совсем вымрем, – согласился Молчун, пожал руку Лекарю и подошел к тягловому. – Это Мельников?
– Его.
– Хорош. Что значит в плуге не ходит… Хотя… – Молчун присел, поднес факел к ногам тяглового. – Суховат. На пахоте бы не вытянул…
– Зато быстрый. Зачем Мельнику тяжеловоз? К нему зерно каждый привозит самостоятельно. Сам и увозит. Если что доставить нужно, сам понимаешь, никто не откажет… да и есть чем расплатиться. Свой тягловый нужен так, чтобы съездить на ярмарку, обменять чего-нибудь по мелочи… Тут скорость нужна. Я вот до тебя смотри за сколько доехал. От заката… Еще и полуночи нет, а я уже тут. Да по такой дороге… – Лекарь вернулся к двуколке, достал из-под сиденья сумку. – Ладно, заболтались мы. Веди к своему тягловому. А моего пока не распрягайте, поставьте под навес.
– Белка! Белка! – крикнул Молчун свою жену.
Та вышла на крыльцо, поздоровалась с гостем.
– Займись тягловым, за сарай его отведи, прикрой от ветра. – Молчун еще раз осмотрел тяглового, запряженного в двуколку, покачал головой, вздохнул и пошел к сараю.
Лекарь двинулся следом.
В сарае пахло нехорошо. Отвратительно пахло в сарае.
Лекарь посмотрел на Молчуна, который зажег от своего факела еще четыре на стенах. Лицо старика было изрезано морщинами, под глазами – желтые круги. Седые волосы спутаны, будто уже неделю их не расчесывали.
Молчун заметил неодобрительный взгляд Лекаря и отвернулся. Он и сам чувствует этот запах. Чувствует, но ничего не может поделать. А еще, наверное, пытался сам лечить, чтобы не платить Лекарю. Надеялся, что сможет.
– Где? – спросил Лекарь.
– Да там же все. – Молчун подошел к загону в глубине сарая, отодвинул массивный деревянный брус.
Засов заскрипел, отходя в сторону. Все здесь было старым и неухоженным. Вилы валялись на земляном полу, сломанные грабли и заступ стояли у стены, на заступе струпьями висели комки засохшей глины. После смерти наследника Молчун сломался. Если бы не семья, если бы не невестка с внуками – Молчун, наверное, все бросил бы и ушел.
– Как невестка? – спросил Лекарь. – Младшего своего все еще грудью кормит?
– Кормит, – на изможденном лице Молчуна проступила слабая улыбка и пропала. – Хоть что-то у меня на хуторе происходит как нужно.
Дверь загона открылась со скрипом, прочертила по полу полукруг и застряла.
– Может, сюда вывести? – предложил Молчун.
– Я войду, – отмахнулся Лекарь. – Ты присвети мне с порога…
Тягловый лежал в углу. Дыхание у него было тяжелым. Хриплым. Он не спал, глаза светились, но слабо, и огоньки в них были с синим отливом, будто язычки догорающего костра.
И отвратительный запах, заполнявший весь сарай, тут, в загоне, стал смрадом. И ничто не могло перебить этот страшный аромат гниющей плоти.
Лекарь присел на корточки, осторожно протянул руку, так чтобы не спугнуть тяглового и не испугать. В таком состоянии тот мог и попытаться напасть, хоть и неоднократно видел Лекаря и относился к нему как к своему.
Хотя страдающий от боли тягловый мог ударить и своего.
– Чуть ближе факел, – сказал Лекарь. – И ниже.
Молчун сделал шаг вперед и присел. Он мог подойти и ближе, но не стал этого делать. Лекарь заметил, что Молчун смотрит в сторону, избегая глядеть на тяглового.
– Ноги, – пробормотал Лекарь. – Ноги – нормально…
Худоваты, мышцы напряжены, все сосуды и жилы проступили сквозь бледную грязную кожу. Бедра, живот… Лекарь дотронулся до пятна на животе – оказалось, грязь. Тяглового не мыли уже минимум неделю. Ребра выпирают, мышцы живота словно сведены судорогой. Пальцы на руках сжаты в кулаки и подергиваются. До какого же состояния они довели своего тяглового! Как можно было допустить такое?
Лекарь оглянулся на Молчуна, хотел сказать что-то резкое, неприятное, но сдержался. Потом, все высказать можно потом. Сейчас нужно понять, отчего это все.
Тягловый лежал на боку, положив голову на обрубок бревна. Лекарь осторожно обошел тяглового, посмотрел на спину. И вздрогнул.
– Что ж вы?.. – вырвалось у Лекаря.
Хотя что тут спрашивать? Кожи на спине не было, обнаженные мышцы были покрыты гноем. Собственно, мышц, считай, не было, они наполовину уже сгнили.
– Давно он попал под солнце? – спросил Лекарь.
– На прошлой неделе, – глухо ответил Молчун.
– Как же так?
– Мы ездили в лес за дровами, – пояснил Молчун, глядя в стену. – Набрали, поехали назад… Мы бы успели, я все рассчитал, но повозка влетела колесом в колдобину, ось сломалась. Я стал чинить, думал, справлюсь, да не вышло. Спохватился, выпряг его, погнал к хутору… Ну и не успели. Голову-то ему я прикрыл своей курткой, а со спины попона сползла. Я не заметил даже, а он молчал… Они же молчат, ты знаешь… К сараю прибегаем, а моя старая и говорит: где, говорит, попона, а я глянул – точно, потеряли. На спину посмотрел – только красное. Я подумал, что повезло, проскочили… Только не с моим счастьем.
