Генри Уиспер - Дитя Аэллии
— Что безответственно?
— Ну… — Гордон подошел ближе и, облокотившись о перила балкона, кивнул в сторону Клаверы, — позволять ей иметь такую силу в столь юном возрасте. Ведь это может быть опасно не только для нее самой, но и для других.
— Да, — вздохнул Феб. — Я и сам об этом думаю. Предлагал Надире лишить девочку этих способностей, но она наотрез отказалась. Говорит: «Раз наша дочь до сих пор никого не покалечила, нам не о чем беспокоиться».
Гордон хмыкнул. Феб, сдвинув брови, не отрывал взгляд от девочки, которая усилием воли заставляла опавшие листья кружиться перед ней.
— Знаешь, — начал он, — иногда мне хочется вернуться в свою юность, в ту пору беззаботности и наслаждений. Тебя не посещало такое желание?
— Нет, — последовал лаконичный ответ.
Феб коротко покивал, потом, словно оправдываясь, сказал:
— В последнее время много тревог на меня свалилось: дар Клаверы, Надирины реформы, из-за которых половина старейшин на меня волком глядят; ажаловцы стали беспокойны, того и гляди, поднимут восстание, и плюс ко всему ходят слухи, что Авар собирает армию, а ведь мы не готовы к войне.
Он замолчал. Гордон, рассеянно постукивая пальцами по перилам, казалось, совсем не слушал его. Но, взглянув на опустившего голову брата, Гордон нехотя произнес:
— Не волнуйся. Я отправил Ориса на Малый Остров. Он всё уладит. Не думаю, что у Авара хватит наглости напасть на нас.
Видя, что его слова никак не действуют на брата, он добавил:
— А если всё-таки решится, то не беда — отобьёмся.
Феб покачал головой.
— Наше войско малочисленно и совсем не подготовлено…
— Аэллию защищает древняя магия, которую не пробить никакой армии, — с лёгким раздражением перебил Гордон, — ты это знаешь.
Он хотел сказать что-то ещё, но осекся, потому что в сад вошла Надира — молодая женщина с красивыми раскосыми глазами, смуглой кожей и роскошной гривой черных, как вороново крыло, волос.
Она посмотрела на балкон. Гордон насмешливо скривил губы, Надира ответила ему холодным взглядом. Позвав с собой дочь, она удалилась.
— Твоя жена никогда не улыбается или только при мне? — спросил Гордон всё с той же кривой ухмылкой.
Феб ответил не сразу.
— Не принимай её надменность…
— Сейчас подадут ужин, — равнодушно перебил Гордон. — Идём.
* * *После ужина все члены царской семьи разошлись по своим покоям.
Гордон как всегда заперся в своём кабинете. Он, чуть сгорбившись, сидел за письменным столом, уставившись взором в нераскрытый документ. Облик Гордона, обычно самоуверенный и даже немного наглый, сильно изменился: он будто постарел, его красивое лицо посерело, а меж бровей пролегла глубокая морщина.
Ночной ветер влетел в окно и задул подсвечник, стоявший перед Гордоном. Тот поднял глаза, но вместо того, чтобы снова зажечь свет, он встал, подошел к окну, долго и мрачно смотрел на запад в ожидании чего-то. В какой-то момент он с сомнением оглянулся на дверь, но тут же повернулся обратно, будто постыдившись своего порыва.
Надира читала Клавере рассказ о корсарах. Когда повествование было окончено, царица объявила, что пора спать. Клавера послушно переоделась в ночную рубашку и забралась в постель. Надира склонилась над дочкой, чтобы поцеловать её, но вдруг замерла и резко спросила:
— Где твой кулон?
— Кулон? Я отдала его Крису.
— Что? — рассердилась Надира. — Зачем?
— На удачу, — Клавера слегка растерялась от неожиданно строгого тона матери. — Я отдала на время отъезда.
Девочка смотрела с недоумением на Надиру, и та немного смягчилась.
— Ладно, — сказала она. — Когда Крис вернётся, ты забери у него кристалл и больше не снимай, хорошо?
— Хорошо.
Царица погладила дочь по голове.
— Хочешь, я тебе спою?
— Конечно.
Надира задумчиво посмотрела на ночное небо, видневшееся из-за качаемых ветром занавесей, и тихо запела на мотив старинной песни. Она пела на другом, неизвестном Клавере, языке, но девочке казалось, что она понимает слова, пусть и не смогла бы пересказать. Голос у матери был чистый, нежный, такой усыпляющий…
Ей снилось море. Она стояла на носу огромного корабля, вдыхая солёный воздух, глядела в тёмные воды, отражавшие звёзды и луну. Казалось, что она плывёт по небу. Лёгкий ветер ласкал лицо, плеск волн успокаивал слух. Ей было хорошо.
Но вдруг сон переменился. С запада поплыли тяжёлые чёрные тучи. Ветер, свистя, неистово захлопал по парусам. Сверкнула молния, грянул гром. Тут она увидела то, чего так боялась: возрастая с каждой секундой, на неё надвигалась огромная толща воды. Ужас сковал Клаверу. Волна заслонила собой полнеба, грозя обрушится на неё в любой момент. Раздались взрывы, кто-то закричал.
Клавера открыла глаза. Несколько секунд она не могла понять, спит она или уже проснулась. В ушах по-прежнему гремело. Вдруг комнату осветила слабая вспышка. Клавера поднялась и вышла на балкон. Перед ней развернулась сцена жестокого сражения стражи с неизвестными людьми бандитского вида.
«Ажаловцы», — с ужасом догадалась Клавера.
За спиной что-то грохнуло, девочка вскрикнула. В распаханную дверь ворвалась Таулина в ночной сорочке с растрёпанными волосами.
— Таулина, что проис…
— Некогда, Ваше Высочество, — Таулина схватила Клаверу за руку и потащила за собой. — Ваша мать… приказала… немедленно к ней!
Они помчались по длинному пустынному коридору. С нижних этажей всё громче и ясней долетали звуки битвы. На повороте Таулина свернула влево.
— Но разве нам не…
Таулина не ответила. Пробежав еще метров десять, она резко остановилась, Клавера от неожиданности налетела на нее. Пару секунд Таулина стояла, словно не могла вспомнить, куда дальше. Клавера нервно обернулась: судя по топоту и громкой брани, ажаловцы были уже близко. Таулина тем временем сняла висевший рядом факел и стала исследовать стену, лихорадочно водя по ней рукой. Наконец она нашла едва заметную выжженную надпись на непонятном языке. Навалившись на то место, она стала медленно вращать часть стены, открывая узкий проход на винтовую лестницу. Не дожидаясь приглашения, Клавера проскользнула туда. Стена со скрипом вернулась на место, стало тихо.
— Скорей! — прошептала Таулина, пропуская Клаверу вперед. Пробежав по лестнице два витка, они оказались у полураскрытой двери, лившей на пол тусклый свет. Клавера вошла. Она находилась в просторной комнате с высоким потолком. Слева в камине жарко пылал огонь, отражаясь в стеклянных дверцах стоящего напротив книжного шкафа, у дальней стены на письменном столе горела лампа.
