Анна Коростелева - Школа в Кармартене
Голос продолжал еще некоторое время громить всех и вся.
— Вы будете строить девятичленные кеннинги до тех пор, пока у вас клинок не станет на выходе оставаться клинком!!! — грохотало из-за двери.
В сердце Гвидиона закралось страшное подозрение, что это и есть Лютгарда. Он, затаив дыхание, заглянул в крохотную щелку и обмер. Профессор Лютгарда была великаншей. Свирепого вида каменной великаншей. И стучала по столу кулаком весом в тонну. Не питая никакого предубеждения к другим расам, Гвидион от ужаса кувырнулся через перила и полетел с галереи вниз головой во внутренний дворик, где его поймал и поставил на ноги какой-то милый молодой человек.
— Что такое? — спросил он.
Гвидион рассказал про свои беды.
— Боже мой! — захохотал тот. — Можете сдать мне.
У Гвидиона отвисла челюсть.
— Я Мак Кархи.
Мак Кархи забрал с собой Гвидиона в Южную четверть, в башню Энтони, налил ему чаю и стал экзаменовать, честно предупредив, что у него нет того билета, который носит с собой Мерлин, поэтому он будет спрашивать по своему усмотрению. У Мак Кархи был ястребиный взгляд и черные волосы, собранные сзади в индейский хвостик. На правой щеке у него от рождения была волшебная родинка, привлекавшая к нему взгляды и сердца всех женщин, но только вне школы. Впрочем, он залеплял ее пластырем, когда выходил в город на рынок за покупками. Он называл Мерлина учителем, а не коллегой, и был снисходителен к проявлениям слабости ума у учеников, потому что и сам не настолько давно окончил школу, чтобы забыть, как это бывает.
Узнав, что Гвидион родом из деревушки Лландилавер, что возле Каэрдиллона, Мак Кархи очень обрадовался и спросил:
— А вы знаете, что было раньше на месте вашей деревенской церкви?
Гвидион вспомнил их церковь. Для нее долго выбирали место, рассчитывали, и когда наконец построили, оказалось, что все хорошо, но только прямо через середину церкви протекает ручей. Это как-то упустили из виду. С седьмого века ручей слегка поиссяк, но все равно тихонько струился от входа к алтарю.
— Русло ручья, а еще до того — мельница, что в зарослях калины, а еще до того — пастбище, а еще до того — круг камней, а еще раньше — морское дно.
Мак Кархи кивнул удовлетворенно.
— Три битвы острова Британия, возникших из-за пустой причины?
— Битва деревьев в Каэр-Невенхир, которая началась из-за косули и борзого щенка; битва при Арвдеридде, которая началась из-за гнезда жаворонка; битва при Камлане, которая началась из-за ссоры между Гвенхвивар и Гвенхвивах.
— Три страшных напасти, постигших остров Британия?
— Желтая зараза, опустошившая остров при короле Мэлгоне, сыне Касваллона, нашествие саранчи, сожравшей все королевские припасы при Ллуде, сыне Бели, и англо-саксы, которые не покинули остров до сих пор.
Гвидион знал триады наизусть и в самом раннем детстве, лежа на берегу под перевернутой лодкой, старой и рассохшейся, и глядя в щели на небо, повторял их сам себе от нечего делать.
— Трое искусных бардов двора короля Артура?
— Мирддин Эмрис, Талиесин, глава бардов, и Мирддин, сын Мадока Морврана.
— Mae hynny’n wych![5] Вы живете в Лландилавере времен короля Мата, сына Матонви. Вы задумали жениться. Что понадобится вам прежде всего, раньше даже, чем наличие и согласие невесты?
— Согласие моих четырех прабабок, если они живы, — не задумываясь ответил Гвидион.
— Gwych, — повторил Мак Кархи и оставил в покое местные древности. Теперь Гвидион, разом взмокнув, путался в именах ирландских королей. Все эти Аэды, Конны и Донны казались чуждыми и непостижимыми, и имен их было не выговорить, — совсем не то, что родные и понятные Ллаунроддед Кейнфарфауг, Глеулвилд Гафаэлфаур или Ллеуддин Иэтоэдд, например.
Наконец Мак Кархи, почесав кончик носа, сказал:
— Я не могу скрыть от вас, что, судя по всему, ваши способности гораздо выше, чем у всех известных мне до сих пор воспитанников этой школы. Поэтому мне бы хотелось, чтобы вы уже сейчас отнеслись с повышенной серьезностью к моему вопросу: что именно вы думаете совершить по окончании обучения?
Со стороны Гвидиона последовала заминка. Мак Кархи смотрел на него, не отрываясь.
— Отыскать долину, где собрано все, что было потеряно на земле? Придать наконец пристойный вид мировой словесности? Открыть острова, над которыми не заходит солнце? Исправить самые заметные описки на скрижалях истории?..
Гвидион тяжело вздохнул. Он собирался с духом.
— Ну? Осчастливить все живое? Стать над миром и собрать в своих руках все нити власти?..
— Вообще-то… я просто хотел бы научиться лечить овец, — с надеждой выдохнул Гвидион.
Мак Кархи откинулся на стуле и расхохотался.
— Вы приняты, — сказал он, обретя дыхание. — Да, я, конечно, испытывал вас, говоря о ваших способностях. На самом деле важно не то, насколько велики ваши способности, а то… ну, собственно, то, что вы любите овец.
И Мак Кархи предложил проводить Гвидиона к доктору Рианнон, под крышу башни Парадоксов, чтобы сразу подвергнуть его обязательному тесту на склад ума и таким образом покончить со всеми формальностями. Доктор Рианнон пробудила у Гвидиона нешуточный интерес, так что он даже придержал рукой заколотившееся было сердце. Как только он увидел ее, без нареканий оставившую арфу, чтобы тестировать его, Гвидиона, он сразу сказал себе, что нужно как-то контролировать свои эмоции. Тест на склад ума был странный, но с виду простой. Первыми тремя вопросами она вызвала у Гвидиона лишь улыбку, — они не требовали ответов, — но, видимо, они не у всех вызывали улыбку, потому что Рианнон уже после этого черкнула что-то совиным пером. Потом на свет появилась коробочка, о которой Гвидион вскользь подумал, что в ней могут быть морские ракушки. Рианнон кивнула, но коробочку не открыла и что там внутри, не показала. Коробочка была убрана куда-то в складки ее платья, и последовали вопросы:
— Что ты станешь делать первым делом, если больная женщина просит пить, в доме нет воды, младенец кричит некормленный, в хлеву мычит недоенная корова, и ветер задувает в разбитое окно?
— Если бы можно было так нацелить радугу, чтобы она, появляясь, всегда одним концом указывала: на места, где зарыты клады; на места грядущих катастроф, откуда людям лучше уйти; на детей, которым суждено великое будущее; на детей, которые, став взрослыми, принесут страшные беды; на пропавших людей, которых давно ищут, — на что бы ты ее направил?
— Святой Кольм Килле собрал всех птиц и обещал, что та из них, которая сумеет взлететь выше всех, станет птичьим королем. Орел честно поднялся выше облаков. Когда он совсем притомился, у него со спины вспорхнул притаившийся там крохотный крапивник и поднялся еще выше орла. Святой Кольм Килле без особой радости признал крапивника повелителем птиц, но в наказание прибил его к земле, так что тот теперь порхает по кустам и никогда не взлетает выше колена. Тебе кого-нибудь жалко в этой истории?
