Трое из Иудеи (СИ) - Леженда Валентин
У супружеской еврейской четы из племени Левия (родоначальник колена левитов и коэнов) было двое детей – Нивин и Мариам. Соответственно, мальчик и девочка. И вот подишь ты какая незадача, как раз в разгар детоубийственного указа у несчастных взял да родился третий отпрыск, заранее обречённый утонуть в ненасытных волнах Нила (детей по особому распоряжению маньяка-фараона предписывалось топить в воде, как котят).
Мать младенца, разумеется, впала в великое отчаяние и, несмотря на угрозу сурового наказания, решила спрятать малютку от египетских психопатов. Три месяца бедняжка тайно укрывала сына в домах многочисленных родственников, но жить так постоянно было невозможно. Родственники, конечно, помогали чем могли, давали кров, прятали, кормили, но продолжаться бесконечно это не могло. Не всем пришлось по душе если что, сложить голову из-за опасного ребёнка. Особенно были ненадёжны далёкие родственники по линии мужа (готовые из жадности удавиться за горсть оливок) и, в конце концов, окончательно отчаявшаяся мать решила пойти на дерзкую по своему безумству хитрость.
Женщина знала, что в определённом месте Нила каждый день купается прекрасная дочь фараона, в жилах которой течёт иудейская кровь, вследствие чего красавица всегда сильно сочувствовала гонимым чужеземцам. Вот вам ещё один исторический парадокс – фараон ксенофоб женатый на ком бы вы думали? Правильно, на прекрасной черноволосой смуглокожей иудейке. А иудейские женщины и в те времена были о-го-го! Укрутить самого фараона… да таки запросто.
Всё хорошенько обдумав, мать положила сына в корзинку из плетеного тростника, предварительно обмазав дно пальмовым дёгтем, дабы та не пошла раньше времени ко дну. Кроме того резкий запах дёгтя всегда отпугивал местных крокодилов. Затем хитроумная женщина направилась к тому самому месту, где дважды в день ранним утром и на закате дня появлялась в сопровождении верных служанок прекрасная дочь фараона.
В прибрежных кустах уже с комфортом расположились многочисленные эротоманы, маскировавшиеся под безобидные кусты и кочки. Уже не первый день они приходили сюда, дабы тайно потешить свой взгляд прелестями знатной красотки. Разумеется, в условленном месте собирались исключительно местные развратники, высокие ценители женской красоты, гурманы соблазнительных гармоний и знатоки идеальных девичьих пропорций.
Мать будущего пророка предполагала нечто подобное, узнав среди неумело замаскировавшихся мужчин нескольких иудейских пастухов.
– Ах вы, мерзавцы! – так громко возмутилась женщина, выдирая из растущего на берегу тростника длинную палку. – Бесстыдники, распутное племя вшивых похотливых гиен.
– Что так кричишь, женщина? – принялись вяло отругиваться эротоманы. – Разве не видишь, мы таки в засаде сидим, иди своей дорогой и не привлекай к нам лишнее внимание. Сейчас мицраимская шиксе подойдёт нам на усладу.
И эротоманы принялись нервно вглядываться в петляющую между деревьями дорогу, где с минуту на минуту должен был появиться паланкин дочери фараона.
– А ну пошли прочь отсюда, шлимазлы позорные! – гневно вскричала разгневанная мать, желая поскорее избавиться от лишних свидетелей. – Макес на живот вам всем.
Свидетели, понятное дело, сильно упирались.
– Ой, вэй… Да что ты пристала к нам как старый ростовщик к нищему должнику, сидим красиво никого не трогаем. От фараонши не убудет, если мы разок другой поглядим на её упругий тухес. Какое дело тебе до дочери ненавистного нам народа?
– Прочь я сказала! Бекицер!
– Да она совсем мишуге, братья!
– А ну-ка пошли отсюда, шмегеге проклятые, божьего суда на вас нет, только и знаете, что бездельничать да хитрые шахер-махеры выдумывать…
– Совсем сумасшедшая, да?
Пришлось пойти на крайние меры, ибо время поджимало.
– Что ж если вы немедленно не уберетесь, я подожгу тростник, – мстительно щурясь, пообещала решительная женщина.
Тут уж проняло и самых тупых и через несколько минут недовольно ругающаяся толпа бородатых бездельников, подняв пыль скрылась вдалеке.
С облегчением переведя дух, отважная иудейка оставила корзинку с сыном на берегу как раз в том месте, где, как правило, снимала одежду прекрасная дочь фараона. Затем находчивая мать улыбнулась агукающему ребёнку и проворно исчезла в кустах.
Поначалу ничего интересного не происходило. Мирно шелестел на ветру камыш, жужжали насекомые, недовольно ворочались в воде огорчённые внезапным массовым исходом упитанных эротоманов крокодилы. Будущий знаменитый иудей время от времени издавал нечленораздельные звуки, что-то вроде «бры-бры-агу-агу» и чудилось в этом нечто явно пророческое.
Но вот на дороге снова поднялась пыль и к берегу подошла солидная процессия, состоящая из десяти воинов, пяти служанок и украшенного золотом паланкина, влекомого могучими загорелыми рабами.
Не теряя времени, хмурые воины тут же принялись шарить по ближайшим кустам, тыкая каждую кочку длинными копьями, видно были уже наслышаны о невероятной наглости местных пастухов. Это беспорядочное тыканье привело к внезапному конфликту с было задремавшими крокодилами, настроение которых и до этого с трудом можно было назвать мажорным. Огорчённые улизнувшей добычей рептилии, вцеплялись зубами в копья и норовили кинуться под ноги вооруженным египтянам. Завязалось нешуточное побоище. Заросли тростника закипели.
Появившийся из-за штор паланкина изящный профиль с интересом следил за происходящим. Однако битва закончилась довольно быстро. Понеся небольшие потери, хищники отступили. Хотя выйдя из зарослей, египетские воины неожиданно не досчитались двух боевых товарищей и сражение возобновилось с новой силой, ибо друзья павших возжаждали праведной мести.
Утомлённая однообразными воплями и рёвом свирепых рептилий, прекрасная дочь фараона очень мило зевнула и так сказала своим молчаливым служанкам:
– Боюсь, если так пойдёт и дальше, то я не смогу сегодня искупаться. Велите рабам найти какое-нибудь другое место для моего предстоящего омовения. Хотя… погодите, что это там такое… в тех кустах…
Служанки засуетились и через несколько минут перед глазами девушки предстала плетёная корзинка с розовощёким младенцем внутри.
– Ой, какой хорошенький… – дочь фараона аккуратно развернула белоснежную ткань. – Гм… так ведь это… иудейский ребёнок!
И девушка сильно задумалась.
– Агу-у-у-у… – улыбался будущий пророк, во всю пуская на губах пузыри и отзывчивое сердце красавицы растаяло.
– Ну хорошо, пожалуй, возьму я его себе на воспитание, вот только… где бы подыскать этому младенчику хорошую кормилицу…
Не успела дочь фараона произнести последние слова, как из ближайших кустов возникла молодая женщина, которая поклонившись так спросила у девушки:
– Я слышала вам нужна кормилица для подброшенного младенца?
– Ну… да… – оторопело кивнула красавица, – но как вы узнали?
– О… милая… – рассмеялась женщина, – вести в наших благословенных землях распространяются со скоростью полёта птиц. Вы только подумали нанять кормилицу, а я уже тут как тут.
– Ну что ж… – девушка наморщила прелестный узкий лобик. – Я нанимаю вас…
Наверное, не стоит уточнять, что так удачно подвернувшаяся кормилица и была матерью найдёныша?
Наверное, таки не стоит.
Голь на выдумки хитра. Усыновила дочь фараона маленького израильтянина и нарекла его египетским именем Моше или, если проще, Моисеем.
Моисей воспитывался во дворце так, словно и впрямь от рождения принадлежал к царскому сословию. Мальчик одевался дорого, как и члены семьи фараона, носил накидки из тонкого льна и ходил на уроки в храм, где жрецы посвящали его (на свою голову) в тайные науки.
Фараон, конечно, всё удивлялся когда и при каких обстоятельствах его любимая дочь ухитрилась нагулять ребёнка и, главное, от кого. Хотя от кого и так всё было ясно, от представителя ненавистных врагов Египта, от которых не было нигде спасения. Но как было хорошо известно, фараон в своей старшей дочери души не чаял и потому ничего не сказал, покорно приняв ребёнка и окружив его заботой и почестями.
