Брендон Сандерсон - Слова сияния
Она шла через переполненный пиршественный зал, прислушиваясь к разговорам. Вино уже начало развязывать языки и туманить головы. Ее дядя Далинар как раз достиг крайней точки этого состояния. Поднявшись из-за королевского стола, он кричал паршенди, чтобы те несли свои барабаны. Элокар, брат Джасны, бросился утихомиривать дядю, хотя алети вежливо проигнорировали вспышку Далинара. Все, кроме жены Элокара, Эсудан, которая тихонько захихикала, прикрывшись платком.
Джасна отвернулась от королевского стола и продолжила свой путь. У нее была назначена встреча с наемным убийцей, и она по-настоящему радовалась возможности покинуть душный зал, наполненный жуткой смесью всевозможных ароматов. На возвышении у камина женский квартет играл на флейтах, но музыка уже давно всех утомила.
В отличие от Далинара Джасна привлекала к себе внимание. Постоянно преследовавшие ее чужие взгляды походили на липнущих к гнилому мясу мух, а перешептывания напоминали жужжание крылышек. Если и существовало что-то, доставлявшее двору алети удовольствие большее, чем вино, так это сплетни. Все ожидали, что Далинар напьется во время праздника, но королевская дочь, признавшаяся в ереси, – случай действительно небывалый.
На это, собственно, и рассчитывала Джасна, когда рассказывала о своих убеждениях.
Она миновала делегацию паршенди, расположившуюся поблизости от королевского стола. До ее ушей донеслись звуки их ритмичной речи. Несмотря на то, что празднование было посвящено именно им и соглашению, которое они заключили с отцом Джасны, ни один из паршенди не выглядел радостным или хотя бы довольным. Они скорее нервничали. Впрочем, паршенди не были людьми, а потому их поведение иногда казалось странным.
Джасна не отказалась бы побеседовать с ними, но слишком торопилась на встречу. Она специально назначила ее на самый разгар праздника, когда многие уже достаточно пьяны, чтобы хоть что-то заметить. Принцесса уже почти подошла к дверям, как вдруг замерла на месте.
Ее тень падала не в ту сторону.
Душное, переполненное людьми и звуками помещение, казалось, отдалилось. Кронпринц Садеас прошел прямо через тень, которая вполне отчетливо была направлена в сторону лампы со сферами на стене неподалеку. Увлеченный разговором с собеседником, Садеас ничего не заметил. Джасна уставилась на свою тень, на коже выступил пот, желудок свело, она почувствовала, что ее сейчас стошнит.
«Ну вот, опять».
Джасна поискала вокруг другой источник света. Должно же быть хоть какое-то объяснение происходящему? Но нет.
Тень вяло перетекла назад, просочилась через ее ступни, а затем вытянулась в правильном направлении. Женщина облегченно вздохнула. Но видел ли кто-то еще?
Обведя глазами комнату, принцесса, к счастью, не заметила ни одного удивленного взгляда. Внимание гостей отвлекли барабанщики паршенди, которые шумно готовились к началу представления. Джасна нахмурилась, увидев помогающего им слугу. Человек в свободных белых одеяниях не был паршенди. Шиноварец? Странно.
Джасна постаралась взять себя в руки. Что же все это могло означать? Суеверия, о которых она знала из прочитанных народных сказок, утверждали, что тени ведут себя так в случае, если их владелец проклят. Обычно она скептически относилась к подобным вещам, но порой сказки основываются на реальных событиях – Джасна знала это по собственному опыту. Нужно будет все тщательно проверить.
Все эти кажущиеся спокойными логические размышления никак не сочетались с ощущением мороза по коже и струйкой пота, стекавшей сзади по шее. Однако необходимо сохранять способность мыслить, в каком бы состоянии ты ни находился. Джасна заставила себя покинуть душный зал, выйдя через двери в тихий коридор. Пришлось воспользоваться входом для слуг, но это был самый короткий путь.
Она очутилась среди одетых в черное и белое людей, бегающих по поручениям своих светлордов и светледи. Все вполне предсказуемо, но вот чего она никак не ожидала – так это увидеть собственного отца, стоящего впереди и негромко беседующего со светлордом Меридасом Амарамом. Что король делает в таком месте?
Гавилар Холин был ниже ростом, чем Амарам, который к тому же склонился к королю при разговоре. Это движение казалось совершенно естественным – Гавилар обладал тихой, но столь захватывающей манерой речи, что каждому хотелось прильнуть поближе, чтобы не пропустить ни единого слова. В отличие от своего брата, король был красивым мужчиной. Борода не скрывала, а скорее подчеркивала его мощный подбородок. По мнению Джасны, еще ни одному биографу не удалось со всей полнотой описать всю силу и обаяние его личности.
Позади беседующих мелькала фигура Теарима, капитана королевской стражи. Он облачился в Доспехи Осколков, принадлежащие Гавилару. Король временно передал их Теариму, прославившемуся на весь мир победами в поединках. Сам же Гавилар носил величественные одеяния в классическом королевском стиле.
Джасна оглянулась на пиршественный зал. Когда отец успел выскользнуть?
«Что за неаккуратность, – упрекнула она себя. – Надо было проверить, на месте ли он, прежде чем уходить».
Тем временем король положил руку на плечо Амарама и приподнял палец, говоря ему что-то решительно, но так тихо, что Джасна не могла различить ни слова.
– Отец? – позвала она.
Гавилар посмотрел на нее.
– А, Джасна. Уходишь так рано?
– Не так уж и рано, – ответила она, подходя ближе.
Джасна догадалась, что Гавилар и Амарам сбежали от гостей для того, чтобы побеседовать наедине.
– Застолье как раз подошло к тому моменту, когда разговоры становятся громче, но отнюдь не умнее, и все его участники уже пьяны.
– Многим нравится проводить время подобным образом.
– Многие, к сожалению, идиоты.
Ее отец улыбнулся.
– Должно быть, это ужасно сложно для тебя – жить среди нас, обладателей средних умов и простеньких мыслишек? Выдающийся человек, как правило, вынужден страдать от одиночества, не так ли, Джасна?
Она восприняла слова отца как упрек, чем они и являлись, и почувствовала, что краснеет. Даже ее матери Навани не удавалось подобное.
– Возможно, если бы тебе удалось найти более приятное общество, – сказал Гавилар, – ты бы начала получать удовольствие от праздников.
Он выразительно посмотрел на Амарама, которого давно прочил в женихи для дочери.
Ничего бы не вышло. Амарам встретился с ней глазами, пробормотал слова прощания ее отцу и заторопился прочь по коридору.
– Какое поручение ты ему дал? – спросила Джасна. – Что тебя беспокоит весь вечер?
– Конечно же, соглашение.
Соглашение. Почему оно так сильно его заботило? Другие советовали, чтобы он или проигнорировал паршенди, или завоевал их. Гавилар настоял на договоре.
– Мне нужно вернуться на празднество, – проговорил король, махнув Теариму.
Оба направились по коридору к дверям, из которых недавно вышла Джасна.
– Отец? – произнесла она. – Что ты скрываешь от меня?
Гавилар медленно обернулся. Бледно-зеленые глаза, цвет которых свидетельствовал о благородном происхождении, смотрели на нее с необыкновенной проницательностью. Когда он успел так измениться? Шторма... Джасне показалось, что она едва знает этого человека, настолько разительные перемены произошли с ним за последнее время.
По взгляду можно было предположить, что он ей не доверяет. Известно ли ему об ее встрече с Лисс?
Гавилар отвернулся, так ничего и не сказав, и, сопровождаемый стражником, ушел обратно в пиршественный зал.
«Что происходит в этом дворце?»
Джасна глубоко вздохнула. Нужно идти дальше. Оставалось только надеяться, что отец не знает о ее встречах с наемными убийцами. Однако, даже если ему что-то известно, ничего не изменится. Кто-то ведь должен заботиться о безопасности семьи, пока ее глава думает только о своем новом увлечении в лице этих паршенди. И Джасна решительно зашагала вперед, миновав почтительно склонившегося дворецкого.
После недолгой ходьбы по коридорам она заметила, что ее тень снова ведет себя странно. Увидев, как та вытягивается по направлению к трем настенным лампам со штормсветом, Джасна не смогла сдержать вздох возмущения. Хорошо еще, что она уже далеко отошла от людных мест, и не было видно слуг.
– Ну, вот что! – воскликнула она. – Хватит уже!
Она не собиралась произносить это вслух. Но, как только слова прозвучали, несколько теней в глубине коридора ожили и зашевелились. У Джасны перехватило дыхание. Тени удлинялись, наполнялись цветом. Затем они начали приподниматься, расти вверх, превращаться в фигуры.
«Отец Штормов, я схожу с ума».
Одна из теней приняла очертания человека, черного, как небо в беззвездную полночь. Эта чернота переливалась, будто он был сделан из масла. Нет... скорее из какой-то другой субстанции, а масло покрывало его снаружи и придавало глубину цвета и блеск.
