Память льда - Эриксон Стивен

— Спасибо за напоминание, Крупп. Можешь не сомневаться: я умею судить себя строже, чем кто-либо, и в твоей помощи не нуждаюсь.

— Конечно, моя милая. Именно это и собирался сказать смиренный Крупп.

— Я хочу спросить тебя и твоих соплеменников, — вновь обратилась к Прану Чолю Серебряная Лиса.

— Спрашивай, Воззвавшая.

— Остался ли в живых кто-нибудь из яггутов?

— Из чистокровных яггутов нам известен лишь один. Он не служит ни богам, ни домам Азата.

— Он прячется в самом сердце Паннионского Домина?

— Да.

— И повелевает неупокоенными к’чейн че’маллями. Но как такое возможно?

— Этого, Воззвавшая, мы не знаем, — растерянно ответил Пран Чоль.

— А что будет после его уничтожения? — продолжала Серебряная Лиса.

Этот вопрос поверг древнего воина в еще большее замешательство.

— Воззвавшая, мы явились на твое Слияние. Ты одна обладаешь кровью и плотью. Точнее, ты стала нашей возродившейся плотью и кровью. Когда последний яггут будет убит…

— Позвольте одно маленькое замечание! — вмешался даруджиец, делая еще шаг в сторону Серебряной Лисы. — Пран Чоль, ты помнишь достойного Круппа? — спросил коротышка, не обращая внимания на то, как перекосилось от ярости лицо Воззвавшей.

— Да.

— Я рад, что ты не забыл мудрого, достойного Круппа. Так вот, ты сказал, что знаешь только одного яггута. Я ни капли не сомневаюсь в правдивости твоих слов. Однако твой ответ еще вовсе не означает, что в мире смертных остался лишь единственный яггут. А вдруг есть и другие, о которых тебе не известно?

— Они наверняка есть, смертный, — кивнула Олар Этил. — Прячутся по укромным уголкам. Они научились здорово скрываться. Мы уверены: яггуты остались, но мы не можем их найти.

— И в то же время вы стремитесь надлежащим образом закончить вашу войну с яггутами. Я прав? — не унимался Крупп.

Ряды т’лан имассов всколыхнулись, словно деревья от внезапного порыва ветра.

— Откуда ты узнал об этом, проклятый коротышка? — зашипела на даруджийца Серебряная Лиса.

— Крупп ощущает величайшую скорбь, терзающую этих воинов. Она снедает их уже многие тысячелетия. Т’лан имассы мечтают навсегда превратиться в прах. Они желают обрести вечный покой.

— Покой я дарую им только после того, как в нашем мире будет уничтожен последний яггут, — отчеканила Серебряная Лиса. — Таков груз, возложенный на мои плечи. Таково мое предназначение. Угроза яггутской тирании должна исчезнуть навсегда и бесповоротно. Лишь тогда я смогу вознаградить т’лан имассов столь желанным забвением. Именно этого требует древний Ритуал. Я не в силах что-либо менять по своему произволу.

— Ты должна объявить нам свою волю, — сказал Окрал Лом.

— Знаю, — ответила она, продолжая сердито глядеть на Круппа.

— Но говори взвешенно, — посоветовал ей Пран Чоль. — Каждое твое слово способно поколебать основание древнего Ритуала и обречь нас на еще худшие страдания.

— Неужели? — удивилась молодая колдунья, вновь обращая взгляд на Круппа. — Ну вот кто, спрашивается, тянул тебя за язык? Неужели не мог промолчать? Не всегда правда бывает уместной и желательной.

— Верно, Серебряная Лиса, но это отнюдь не та истина, которую ты, как тебе представляется, узрела. Нет, Крупп открыл нечто более глубокое и горькое.

— На что это ты намекаешь? — вызывающе спросила молодая женщина.

Крупп прищурился, вгляделся в море фигур нежити перед собой, всмотрелся в темные впадины бессчетных глаз. После долгого молчания толстяк тяжело вздохнул, не в силах совладать с переполнявшими его чувствами.

— Дорогая моя, вдумайся хорошенько, и ты увидишь обман, умело замаскированный под правду. Вспомни, с чего все началось. Давай мысленно вернемся во времена Первого Слияния. Тогда у т’лан имассов был всего лишь один враг — яггуты. Народ, порождавший тиранов. Но время не стояло на месте. Разве сейчас мало тиранов и угнетателей? Они повсюду. И кто они? По-прежнему яггуты? Нет, по большей части они — люди.

Правда многослойна, и, только когда все слои ее извлечены на поверхность, она становится настоящей истиной. Так вот, милая: т’лан имассы свою войну закончили. Даже если уцелевшие яггуты породят нового тирана, то он обнаружит, что мир уже не столь легко покорить, как это было прежде. За много лет все разительно изменилось. Появились боги, появились Взошедшие. Вспомни судьбу последнего яггутского тирана, поверженного Аномандером Рейком. — Крупп встал рядом с Серебряной Лисой и опустил руку ей на плечо. — Пойми, девочка: эпоха яггутов миновала. И т’лан имассов — тоже. — Он наклонился к ее уху. — Посмотри на этих бесстрашных, непоколебимых воинов. Они донельзя измучены. Нам с тобой не понять всей глубины их усталости. Т’лан имассы прожили сотни тысяч лет во имя одной-единственной цели. Но коварное время сделало их миссию фикцией. Превратило ее в бессмыслицу. И теперь эти воины хотят упокоения. Они пытались добиться этого еще во времена Келланведа и Первого Трона, однако потерпели неудачу. И тогда они породили тебя, чтобы ты прекратила их страдания… Прошу тебя, освободи их.

— Воззвавшая, клянусь: мы непременно уничтожим яггута, скрывающегося в пределах Паннионского Домина, — заговорил Пран Чоль. — А после этого мы просим тебя освободить нас. Крупп прав: мы не видим смысла в дальнейшем существовании. Мы лишились чести, и это разрушает нас. Отступники подали опасный пример. Среди наших соплеменников могут быть новые потери, и это нас страшит.

Крупп видел, что Серебряная Лиса вся дрожит, но, когда она обратилась к шаману в шлеме с ветвистыми рогами, голос ее звучал твердо:

— Вы сами породили меня, поскольку вам понадобилась заклинательница костей из плоти и крови. Первая за триста тысяч лет и, надо думать, последняя.

— Исполни нашу просьбу, Воззвавшая, и все остальные годы твоей жизни будут целиком принадлежать тебе.

— О какой «моей жизни» ты говоришь, Пран Чоль? Я не ощущаю себя ни рхиви, ни малазанкой. Я даже не могу назвать себя человеком в полном смысле этого слова. Никто из вас не понимает, каково мне приходится! — Она ткнула пальцем в сторону Круппа и малазанских стражниц. — Никто! Даже Паран, который думает, будто… Ладно, с Параном я разберусь потом, это никого не касается… Т’лан имассы! Я ведь из вашего племени! Ваше первое дитя за эти триста тысяч лет. Так неужели вы снова бросите меня?

«Снова? Боги милосердные!»

Крупп попятился.

— Серебряная Лиса, — тихо позвал он.

— А ну-ка тихо! — воскликнула та.

Но какое там тихо. Внезапно шуршание и скрип наполнили воздух.

Серебряная Лиса с Круппом повернулись на этот звук, дабы увидеть, как тысячи т’лан имассов опустились на колени, низко склонив голову.

Одна лишь Олар Этил по-прежнему продолжала стоять:

— Воззвавшая, мы умоляем тебя освободить нас.

И, произнеся эти слова, первая заклинательница костей тоже преклонила колена.

Круппу казалось, что ему в самую душу вонзили острый кинжал. Бедняга онемел и едва мог дышать. Ему хотелось зажмуриться от боли и ужаса.

— Нет, — коротко ответила Серебряная Лиса.

Сердце толстяка было готово разорваться от сострадания.

Т’лан имассы молчали. Но т’лан айи молчать не могли, и воздух над холмом наполнился их воем.

«К’рул! — в отчаянии воззвал Крупп. — Что же нам теперь делать?»

— Неудивительно, что люди, чьи жизни столь непродолжительны, склонны все упрощать.

Скворец кисло улыбнулся:

— Если это было задумано как извинение, то тебе придется попробовать еще раз, Корлат.

Тисте анди вздохнула и провела рукой по своим длинным черным волосам. Жест был вполне человеческим.

— С другой стороны, — добавил малазанец, — я рад услышать от тебя даже и такое невнятное бормотание.

Ее глаза вспыхнули.

— Что?! И как прикажешь это понимать?

— Понять нетрудно. Попробуй поставить себя на мое место, девочка. В последние дни мне пришлось несладко. Я очень хочу, чтобы наши отношения снова наладились, и ради этого готов на все. Вот видишь, проще некуда.