Юрий Валин - Дезертир флота
И с чего они мальца рубили? Сам бы замерз. Бараны склизкие, злобные. Оставалось непонятным, отчего убийцы так недалеко ушли и сами поголовно передохли. Уж не подпортил ли кто догадливый перед смертью остатки продуктов? Яд нынче дешев, многие в дорогу полезное снадобье прихватывают.
Брать из мертвой, промерзшей насквозь палатки ничего не хотелось. Квазимодо пошел утешать лиску, горевавшую над одеревеневшими костлявыми тушами лошадей.
Ну да, костлявые лошадки были или не костлявые, а в крайнем случае и на конину можно перейти. Уж вряд ли их мослы кто-то ядом посыпал.
Все это было вчера. А сегодня о мертвецах вспоминать уже смысла нет. Думать о себе нужно.
Квазимодо задрал голову. Вот он, крайний случай, перед тобой – слева склон отвесный, справа крутизна ничем не лучше. Посредине хлябь снежная, в которой как в болоте вязнешь. Нет дороги. На склон еще те, которые нынче мертвые, взобраться пытались. Веревку до сих пор ветер раскачивает. Невысоко они поднялись. Крыльев-то нету. Назад идти? Никакого резона. Это только эти тупоголовые здоровяки могли на ноги свои полагаться. Столько дней брести и лошади не выдержат, да и сами люди…
Завал проклятый. Все-таки снег – не шутка. И когда падает, и когда лицо сечет, а здесь так вообще целой горой свалился со склона. Подняться бы наверх, посмотреть, как далеко вперед завал тянется. Копать, конечно, смысла нет, но может быть, протоптать тропку, уйти пешком? Должны же горы кончиться? По всем подсчетам, прошли уже больше, чем осталось. Можно и налегке попробовать пробиться. Лиска, правда, за брошенных лошадей всю жизнь грызть будет.
Теа вечером пыталась и сама завал пройти. В четвероногом обличье она держалась на снегу лучше, но все равно увязала. Квазимодо пришлось орать, чтобы она вернулась. Выползла, язык вывалился из пасти, пар валит. Прошла она по пологому вязкому подъему куда дальше мужчин, но даже до середины не дошла. Едва на лапах стояла, в мех набились комья снега. Из черно-бурой стала лиса снежно-бурой.
– И куда ты, детка, лезешь? – с укором пробурчал вор. – Видно же, что не пройдешь.
Бат выбрался из завала и, тяжело дыша, вытряхивал набившийся за голенища снег. Шапку он сунул за пояс, черные волосы намокли от пота. Барахтанье в снегу здорово согревало. Особенно если есть где посидеть и не остыть.
– Да, длинные ноги не всегда помогают, – сказал Квазимодо, помогая возчику отряхнуться.
– Что длинные, что короткие – слишком мягкий снег, – пропыхтел Бат, покосился на снег – там виднелись четкие вчерашние отпечатки когтистых лап Теа. – Госпожа Теа… Она лиса?
– Вроде как, – согласился вор.
– Я так и думал. Видел как-то в Красногорье волчьи следы. У них лапы шире.
– И чего?
– Легче было бы волку идти. Чувствуешь, как воздух теплеет? Наверное, скоро снег пойдет.
– Пойдет. Думаешь, нам на пользу?
– Если потом подморозит, корка схватится, может, и дальше пройдем, разглядим, что там наверху.
– Если будет корка, да еще плотная, как мы будем копать? – поинтересовался подошедший фуа.
Бат пожал плечами:
– Знать бы, что имеет смысл копать, так и корку можно пробить. Эх, никто не знает, как эти штуки, что на ноги надевать, делают? Были бы эти снегоходы, мигом бы взошли, осмотрелись.
– Чего нет, того нет, – сказал вор. – Да и кто их видел – снегоходы? Врут небось. Как тяжесть на ногах по такому снегу таскать?
– Ну, особо сложного ничего нет. Доски легкие нужны или плетенки какие. Подобрать можно. – Бат поскреб голову. – Я бы сделал, да не из чего. Разве что от бортов доски оторвать. Правда, они чересчур толстые.
– Покойники свои повозки почти все пожгли, – заметил вор. – Наши разбирай хоть целиком. Все равно, раз застряли, жечь придется. А из бочонков снегоходы сделать нельзя?
– Ну да, ну да… Только маловаты будут плашки, – с сомнением сказал Бат. – Разве что…
– Говори, не стесняйся.
– Ну, ей можно попробовать сделать. Когда на четырех лапах… вес меньше и…
– Делай, – быстро сказал вор. – Что нужно?
Теа чуть не двинула любимого по голове крышкой от котла.
– Где это видано, чтобы лиса с Холмов на бочонках ходила?! Совсем спятил, Полумордый?
– А где видано, чтобы рыжая лиса с Холмов чернела и по снегу бегала? Не рычи, дорогая.
Теа фыркнула чуть спокойнее:
– Что снег? Снег… Видела я этот снег. Что вы, способ посмешнее, чем подыхать с деревяшками на ногах, не выдумали?
– Мы будем думать, – заверил вор. – Бат обещает, что после обеда эти снегоходы сделает. Попробуешь, а?
– Чтоб вам от смеха околеть, – в сердцах пожелала лиска. – И почему я тебе, Полумордому, верю? Еще и обед вам, пиявкам безмозглым, варю.
– Пройдешь – мы потом всю дорогу сами готовить будем, – пообещал возлюбленный. – Ты только, пожалуйста, попробуй…
* * *Снегоходы оказались приспособлением примитивным – плашки с неровно просверленными дырами, в которые продеты завязки из ремней, позаимствованных в мертвом лагере. Лиска уже и рычать перестала. Сидела пушистая на снегу, давала трогать себя за лапы. Занятый примеркой и возней с ремнями Бат преодолел робость, ползал на коленях. Ныр, получив от друга по ребрам, могучим усилием воли преодолел неудержимое желание немедленно обсудить новый облик Теа. По правде говоря, фуа и в рыжем цвете видел лиску только мельком. Теперь фуа подавал многочисленные советы по поводу снегоходов. В узлах и веревках он действительно разбирался.
Лиска для пробы проковыляла по снегу. Выглядело это довольно нелепо.
– Чтоб вам околеть, как рыбе вареной, – с тоской прорычало меховое создание.
– Ноги поднимай вертикально, и все получится, – деловито посоветовал Бат.
Лиса фыркнула и заковыляла к снеговому завалу. Вор догнал ее у самой кромки.
– Теа…
Лиска посмотрела искоса.
– Теа, если пройдешь, не возвращайся. Найдешь людей. Все будет нормально…
Лиса насмешливо оскалилась:
– Людей? Голая и бездомная? Нормально?
Квазимодо вытащил из-под полушубка мешочек:
– Здесь рубашка и немного мяса. Соврешь, что тебя ограбили…
– Врать ты у нас умелец. Пошел ты в задницу со своим мешочком. Еще муж называется…
Лиса медленно ковыляла по склону, лапы ее, правда, совсем не проваливались. Вор сунул мешочек под одежду. Убедить, собственно, и не надеялся. Связаны накрепко, а жаль. Жила бы рыжая, одноглазого бы вспоминала…
Время кончилось. Осталась только белая гора гнусного снега, почти смыкающегося с серым небом. Неразборчивая цепочка следов, уходящих к небу, исчезала между каменными холодными склонами. Квазимодо всегда умел ждать. В воровской профессии иначе долго не протянешь. Но сейчас сидеть было просто невыносимо. Одноглазый прохаживался вдоль полосы завала. Идти и заняться чем-то полезным не хватало сил. Очень глупо. Ныр и Бат сидели в снежной хижине, получившейся больше похожей на медвежью берлогу, обсуждали возможные конструкции снегоходов, подходящих для людей. Квазимодо подходил к ним, пытался думать о снегоходах или, на худой случай, о никогда не виданных медведях, но голова думать категорически отказывалась. Зато ноги вели обратно, к истоптанной границе завала, туда, где начинались отпечатки бочоночных обломков.
